гал взад и вперед по комнате. Но от всего этого не было никакого толку.
Тоби продолжал есть с величайшим хладнокровием, пока не наелся до отва-
ла; затем, приказав Плуту выйти из комнаты, он запер дверь, налил в ста-
кан виски с водой и приступил к беседе.
- Прежде всего, Феги... - начал Тоби.
- Ну, ну?.. - перебил еврей, придвигая стул.
Мистер Крекит приостановился, чтобы хлебнуть джина с водой, и
объявил, что он превосходен; затем, упершись ногами в полку над низким
очагом так, чтобы сапоги находились на уровне его глаз, он спокойно -
продолжал.
- Прежде всего, Феги, - сказал взломщик, - как поживает Билл?
- Что! - взвизгнул еврей, вскакивая со стула.
- Как, неужели вы хотите сказать?.. - бледнея, начал Тоби.
- Хочу сказать! - завопил еврей, в бешенстве топая ногами. - Где они?
Сайкс и мальчик! Где они? Где они были? Где они скрываются? Почему не
пришли сюда?
- Кража со взломом провалилась, - тихо сказал Тоби.
- Я это знаю, - сказал еврей, выхватив из кармана газету и указывая
на нее. - Что дальше?
- Они стреляли, попали в мальчика. Мы пустились наутек вместе с ним
через поля позади дома, бежали вперед быстрее, чем ворона летит... пе-
рескакивали через изгороди и канавы. За нами погнались. Черт подери! Все
окрестные жители проснулись, на нас напустили собак...
- А мальчик?
- Билл тащил его на спине и мчался как вихрь. Мы остановились, чтобы
нести его вдвоем; голова у него свесилась, и он весь похолодел. Они гна-
лись за нами по пятам. Тут уж каждый за себя и подальше от виселицы! Мы
расстались, а мальчишку положили в канаву. Живого или мертвого - не
знаю.
Еврей не стал больше слушать. Громко завопив и вцепившись себе в во-
лосы, он бросился вон из дому.
ГЛАВА XXVI, в которой появляется таинственная особа, и происходят
многие события, неразрывно связанные с этим повествованием
Старик добежал до угла улицы, прежде чем успел прийти в себя от впе-
чатления, произведенного на него сообщением Тоби Крекита. Он по-прежнему
мчался с необычайной быстротой, растерянный и обезумевший, как вдруг
пролетевший мимо экипаж и громкий крик прохожих, заметивших, какая гро-
зила ему опасность, заставили его отступить на тротуар. Избегая по воз-
можности людных улиц и крадучись пробираясь окольными путями и закоулка-
ми, он вышел, наконец, на Сноу-Хилл. Здесь он зашагал еще быстрее и не
останавливался до той поры, пока не вошел в какой-то двор, где, словно
почувствовав себя в родной стихии, поплелся, по своему обыкновению воло-
ча ноги, и, казалось, вздохнул свободнее.
Неподалеку от того места, где Сноу-Хилл сливается с Холборн-Хиллом,
начинается справа, если идти от Сити, узкий и мрачный переулок, ведущий
к Сафрен-Хиллу. В грязных его лавках выставлены на продажу огромные
связки подержанных шелковых носовых платков всевозможных размеров и
расцветок, ибо здесь проживают торговцы, скупающие эти платки у карман-
ных воришек. Сотни носовых платков висят на гвоздях за окнами или разве-
ваются у дверных косяков, а в лавке ими завалены все полки. Как ни узки
границы Филд-лейна, однако здесь есть свой цирюльник, своя кофейня, своя
пивная и своя лавка с жареной рыбой. Это нечто вроде коммерческой коло-
нии, рынок мелких воров, посещаемый ранним утром и в сумерках молчаливы-
ми торговцами, которые обделывают свои делишки в темных задних комнатах
и уходят так же таинственно, как и приходят. Здесь продавец платья, са-
пожник и старьевщик выставляют свой товар, который для мелких воришек
заменяет вывеску; здесь кучи заржавленного железа и костей, заплесневев-
шие куски шерстяной материи и полотна гниют и тлеют в мрачных подвалах.
Вот в этот-то переулок и свернул еврей. Он был хорошо знаком чахлым
его обитателям, и те из них, которые оставались на своем посту, чтобы
продать что-нибудь или купить, кивали ему, как старому приятелю, когда
он проходил мимо. На их приветствия он отвечал кивком, но ни с кем не
вступал в разговор, пока не дошел до конца переулка; здесь он остановил-
ся и заговорил с одним торговцем, очень маленького роста, который, втис-
нув кое-как свою особу в детское креслице, курил трубку у двери своей
лавки.
- Стоит на вас посмотреть, мистер Феджин, - и слепоту как рукой сни-
мет! - сказал сей почтенный торговец, отвечая на вопрос еврея о его здо-
ровье.
- Слишком уж жарко было здесь по соседству, Лайвли, - откликнулся
Феджин, приподняв брови и скрестив руки.
- Да, мне уже два раза приходилось выслушивать такие жалобы, - отве-
тил торговец. - Но ведь огонь очень скоро остывает, не правда ли?
Феджин в знак согласия кивнул головой. Указав в сторону Сафрен-Хилла,
он спросил, заглядывал ли туда ктонибудь сегодня вечером.
- Навестить "Калек"? - спросил торговец.
Еврей снова кивнул головой.
- Подождите-ка, - призадумавшись, сказал человек. - Да, человек
пять-шесть пошли туда. Думаю, что вашего друга там нет.
- Сайкса там нет? - спросил еврей; вид у него был очень встревожен-
ный.
- Non istventus, как говорят законники, - отозвался человечек, пока-
чав головой и скроив на редкость хитрую мину. - Нет ли у вас сегодня че-
го-нибудь по моей части?
- Сегодня ничего нет, - сказал еврей, отходя от него.
- Вы идете к "Калекам", Феджин? - крикнул ему вслед человечек. - Пос-
тойте! Я не прочь пропустить с вами рюмочку!
Но так как еврей, оглянувшись, махнул рукой, давая понять, что пред-
почитает остаться в одиночестве, и к тому же человечку не очень-то легко
было вылезти из креслица, то на этот раз трактир под вывеской "Калеки"
не удостоился посещения мистера Лайвли. К тому времени, когда он поднял-
ся на ноги, еврей уже скрылся из виду, и мистер Лайвли, постояв на цы-
почках и обманувшись в надежде его увидеть, снова втиснул свою особу в
креслице и, обменявшись кивком с леди из лавки напротив и выразив этим
свои сомнения и недоверие, вновь взялся с торжественной миной за трубку.
"Трое калек", или, вернее, "Калеки" - ибо под этой вывеской учрежде-
ние было известно его завсегдатаям, - был тем самым трактиром, в котором
появлялся мистер Сайкс со своей собакой. Сделав знак человеку, стоявшему
за стойкой, Феджин поднялся по лестнице, открыл дверь и, незаметно прос-
кользнув в комнату, с беспокойством стал озираться, прикрывая глаза ру-
кой и словно кого-то разыскивая.
Комнату освещали две газовые лампы; с улицы не видно было света бла-
годаря закрытым ставням и плотно задернутым вылинявшим красным занавес-
кам. Потолок был выкрашен в черный цвет, чтобы окраска его не пострадала
от коптящих ламп, и в комнате стоял такой густой табачный дым, что сна-
чала ничего нельзя было разглядеть. Но когда мало-помалу дым ушел через
раскрытую дверь, обнаружилось скопище людей, такое же беспорядочное, как
и гул, наполнявший комнату, и, по мере того как глаз привыкал к этому
зрелищу, наблюдатель убеждался, что за длинным столом собралось много-
численное общество, состоявшее из мужчин и женщин; во главе стола поме-
щался председатель с молоточком в руке, а в дальнем углу сидел за разби-
тым фортепьяно джентльмен-профессионал с багровым носом и подвязанной -
по случаю зубной боли - щекой.
Когда Феджин прошмыгнул в комнату, джентльменпрофессионал пробежал
пальцами по клавишам, взамен прелюдии, после чего все громогласно потре-
бовали песни; как только крики затихли, молодая леди принялась услаждать
общество балладой из четырех строф, в промежутках между которыми акком-
паниатор играл как можно громче всю мелодию с начала до конца. Когда с
этим было покончено, председатель произнес свое суждение, после чего
профессионалы, сидевшие по правую и левую руку от него, выразили желание
спеть дуэт и спели его с большим успехом.
Любопытно было всматриваться в иные лица, выделявшиеся из толпы.
Прежде всего-сам председатель (хозяин заведения), грубый, неотесанный,
тяжеловесный мужчина, который шнырял глазами во все стороны, пока про-
должалось пение, и делая вид, что принимает участие в общем веселье, ви-
дел все, что происходит, слышал все, что говорится, а зрение у него было
острое и слух чуткий. С ним рядом сидели певцы, с профессиональным рав-
нодушием слушавшие похвалы всей компании и по очереди прикладывавшиеся к
дюжине стаканчиков виски с водой, поднесенных им пылкими поклонниками,
чьи физиономии, носившие печать чуть ли не всех пороков во всех стадиях
их развития, неумолимо привлекали внимание именно своей омерзи-
тельностью. Хитрость, жестокость, опьянение были ярко запечатлены на
них, а что касается женщин, то иные еще сохранили какую-то свежесть
юности, блекнувшую, казалось, у вас на глазах; другие же окончательно
утратили все признаки своего пола и олицетворяли лишь гнусное распутство
и преступность; эти девушки, Эти молодые женщины - ни одна из них не пе-
решагнула порога юности - являли собой, пожалуй, самое печальное зрелище
в этом омерзительном вертепе.
Тем временем Феджин, отнюдь не тревожимый серьезными размышлениями,
жадно всматривался в лица, повидимому не находя того, кого искал. Когда
ему удалось, наконец, поймать взгляд человека, занимавшего председа-
тельское место, он осторожно поманил его и вышел из комнаты так же тихо,
как и вошел.
- Чем могу служить вам, мистер Феджин? - осведомился председатель,
выйдя вслед за ним на площадку. - Не угодно ли присоединиться к нам? Все
будут рады, все до единого.
Еврей нетерпеливо покачал головой и шепотом спросил:
- Он здесь?
- Нет, - ответил тот.
- И никаких известий о Барни?
- Никаких, - ответил хозяин "Калек", ибо это был он. - Барни не ше-
лохнется, пока все не утихнет. Будьте уверены, они там напали на след,
и, если бы он вздумал двинуться с места, их сразу бы накрыли. С Барни
ничего плохого не случилось, не то я бы о нем услышал. Бьюсь об заклад,
что Барни ведет себя молодцом. О нем можете не беспокоиться.
- А тот будет здесь сегодня? - спросил еврей, снова выразительно под-
черкивая местоимение.
- Вы говорите о Монксе? - нерешительно спросил хозяин.
- Тес!.. - зашептал еврей. - Да.
- Конечно, - ответил хозяин, вытаскивая из кармана Золотые часы. - Я
ждал его раньше. Если вы подождете минут десять, он...
- Нет, нет! - быстро сказал еврей, который как будто и хотел видеть
того, о ком шла речь, и был рад, что его нет. - Передайте ему, что я за-
ходил сюда повидаться с ним; пусть он придет ко мне сегодня вечером.
Нет, лучше завтра. Раз его здесь нет, то не поздно будет и завтра.
- Ладно! - отозвался хозяин. - Еще что-нибудь?
- Ни слова больше, - сказал еврей, спускаясь по лестнице.
- Послушайте, - заговорил хриплым шепотом хозяин, перевешиваясь через
перила, - сейчас самое время обделать дело! У меня здесь Фил Баркер; так
пьян, что любой мальчишка может его сцапать.
- А! Впрочем, для Фила Баркера время еще не пришло, - ответил еврей,
подняв голову. - Фил должен еще поработать, прежде чем мы позволим себе
расстаться с ним. Возвращайтесь-ка, мой милый, к своей компании и скажи-
те им, чтобы они веселились... пока живы! Ха-ха-ха!
Трактирщик ответил ему смехом и вернулся к своим гостям. Как только
еврей остался один, на лице его снова появилось тревожное и озабоченное
выражение. После недолгого раздумья он нанял кабриолет и приказал извоз-
чику ехать в Бетнел-Грин-роуд. За четверть мили до резиденции мистера
Сайкса он отпустил извозчика и прошел это короткое расстояние пешком.
- Ну, - пробормотал еврей, стуча в дверь, - если тут ведут какую-то
темную игру, то, как вы ни хитры, моя милая, а я у вас все выпытаю.
Женщина, которую он имел в виду, находилась у себя в комнате. Феджин
потихоньку поднялся по лестнице и без дальнейших церемоний вошел. Девуш-
ка была одна; она положила на стол голову с распущенными, сбившимися во-
