нусь к нему и приведу его? Если я к нему вернусь, я не найду на себе ли-
ца от стыда перед ним, и подобает послать кого-нибудь другого с указом,
написанным твоей рукой, чтобы он привез к тебе Ибн Фадиля и собак". -
"Если я пошлю к нему другого, он, может быть, станет отрицать это дело и
скажет: "Нет у меня собак, - молвил халиф. - Если же я пошлю тебя и ты
ему скажешь: "Я тебя видел своими глазами", - он не сможет этого отри-
цать. Ты непременно должен к нему поехать и привезти его и собак, а ина-
че - неизбежно твое убиение..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до девятисот восьмидесяти
Когда же настала ночь, дополняющая до девятисот восьмидесяти, она
сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что халиф Харун ар-Рашид
сказал Абу Исхаку: "Ты непременно должен к нему поехать и привезти его и
собак, а иначе - неизбежно твое убиение". - "Слушаю и повинуюсь, о пове-
литель правоверных, достаточно с нас Аллаха, и благой он промыслитель! -
ответил АбуИсхак. - Прав был тот, кто сказал: "Бедствие человека - от
его языка". И я сам навлек на себя это, когда рассказал тебе. Но напиши
мне благородный указ, и я пойду к Ибн Фадилю и приведу его к тебе".
И халиф написал ему благородный указ, и Абу Исхак направился с ним в
Басру. И когда он вошел к правителю Басры, тот сказал: "Да избавит нас
Аллах от зла твоего возвращения, о Абу Исхак!" - "Почему это, я вижу, ты
быстро вернулся? Может быть, харадж недостаточен, и халиф не принял
его?" - "О эмир Абд-Аллах, - сказал АбуИсхак, - я возвратился не из-за
недостатка хараджа - он доставлен полностью, и халиф принял его. Но я
надеюсь, что ты не будешь с меня взыскивать, - я сделал ошибку по отно-
шению к тебе, и то, что из-за меня произошло, предопределено Аллахом ве-
ликим" - "А что произошло, о Абу-Исхак? Расскажи мне - я тебя люблю и не
стану с тебя взыскивать", - молвил ибн Фадиль.
И Абу Исхак сказал: "Знай, что когда я был у тебя, я шел за тобой
следом три ночи подряд, когда ты каждую ночь вставал в полночь и мучил
собак и возвращался, и я дивился этому, но мне было стыдно тебя спро-
сить. И я рас сказал халифу о твоем деле, случайно, без намерения. И он
обязал меня вернуться к тебе, и вот указ, написанный его рукой. Если бы
я знал, что дело так обернется, я бы не рассказал ему, но это принесла
судьба".
И он стал извиняться перед Абд-Аллахом, и Абд-Аллах сказал ему: "Если
ты рассказал халифу, я подтвержу ему твой рассказ, чтобы он не думал,
что ты лжешь, так как я тебя люблю. Но если бы рассказал кто-нибудь дру-
гой, я бы стал отрицать это и обвинил бы его во лжи. Я поеду с тобой и
захвачу собак, хотя бы была в этом гибель моей души и конец моего сро-
ка". - "Да покроет тебя Аллах, как ты покрыл мое лицо перед халифом!" -
сказал Абу Исхак.
И затем Ибн Фадиль взял подарок, подходящий для халифа, и взял собак,
на золотых цепях, и взвалил каждую собаку на верблюда, и они ехали, пока
не доехали до Багдада. И Абд-Аллах вошел к халифу и поцеловал землю меж
его рук, и халиф позволил ему сесть, я Ибн Фадиль сел и велел привести к
себе собак.
"Что это за собаки, о эмир Абд-Аллах?" - спросил халиф. И собаки на-
чали целовать землю меж его рук, и шевелить хвостами, и плакать, как
будто ему жалуясь. И халиф удивился этому и сказал: "Расскажи мне исто-
рию этих двух собак и по какой причине ты их бьешь и оказываешь им ува-
жение после побоев". - "О преемник Аллаха, - молвил Ибн Фадиль, - это не
собаки, а люди - двое юношей, красивые и прелестные, стройные и сораз-
мерные, и они - мои братья, дети моей матери и моего отца". - "А как же
они были людьми и стали собаками?" - спросил халиф.
И Абд-Аллах сказал: "Если ты мне позволишь, о повелитель правоверных,
я расскажу тебе истину об этом деле". - "Расскажи мне, - сказал халиф, -
и берегись лжи, ибо ложь - качество людей лицемерных. Будь правдив, ибо
правдивость - корабль спасения и черта праведников".
"Знай, о преемник Аллаха, - молвил Ибн Фадиль, - что во время моего
рассказа они будут свидетелями. И если я солгу, они обличат меня во лжи,
а если я скажу правду, они подтвердят мою правдивость". - "Это собаки, и
они не могут говорить или отвечать, - сказал халиф, - Как же они засви-
детельствуют против тебя или за тебя?" - "О братья, - молвил Ибн Фадиль,
- если я скажу слова лживые, поднимите головы и раскройте широко глаза,
а если я скажу правду, опустите головы и зажмурьте глаза. Знай, о преем-
ник Аллаха, - сказал он потом, - что нас три брата и у нас одна мать и
один отец. И имя нашего отца было Фадиль, и его назвали этим именем
только потому, что жена его отца родила двух сыновей-близнецов, и один
из них умер в тот же час и минуту, а другой остался, и отец назвал его
Фадилем [678]. И его отец воспитал его, и дал ему хорошее воспитание, и
когда он вырос, женил его на нашей матери, и умер, и наша мать родила
сначала этого моего брата, и отец назвал его Мансуром. А потом она по-
несла второй раз и родила вот этого моего брата, и отец назвал его Наси-
ром, и моя мать понесла третий раз и родила меня, и отец назвал меня
Абд-Аллахом. Он воспитывал нас, пока мы не выросли и не достигли зрелос-
ти мужчин, а потом умер и оставил нам дом и лавку, полную разноцветной
материи из материй всех сортов - индийских, румских, хоросанских и дру-
гих, и еще он оставил нам шестьдесят тысяч динаров.
И когда наш отец умер, мы отмыли его и вырыли ему могилу и похоронили
его на милость владыки. Мы устраивали по нем моления и чтения Корана и
раздавали милостыню до завершения сорока дней. А потом, после этого, я
собрал купцов и знатных людей и устроил для них великолепный пир, и ког-
да они поели, я сказал им: "О купцы, здешняя жизнь преходяща, а послед-
няя жизнь вечна, и да будет хвала тому, кто вечен после исчезновения его
тварей. Знаете ли вы, для чего я вас собрал в сегодняшний благословенный
день к себе?" - "Да будет хвала Аллаху, знающему сокровенное!" - ответи-
ли они. И я сказал им: "Мой отец умер и оставил много денег, и я боюсь,
что после него остался долг кому-нибудь, или залог, или что-нибудь дру-
гое. Я хочу освободить моего отца от ответственности за долги людям, и
пусть тот, кому что-нибудь с него следует, скажет: "Мне с него следует
то-то и то-то". И я передам ему это, чтобы освободить моего отца от от-
ветственности". - "О Абд-Аллах, - сказали купцы, - земная жизнь не обой-
дется без дольней жизни, и мы не люди лжи. Каждый из нас знает, что доз-
волено, а что запретно. Мы боимся Аллаха великого и не хотим поедать
имущество сироты. Мы знаем, что деньги твоего отца (да помилует его Ал-
лах!) всегда оставались за людьми, а он не оставлял на своей ответствен-
ности ничего, принадлежащего другому, и всегда говорил в своих молитвах:
"Бог мой, на тебя мое упование и надежда, не дай же мне умереть, когда
на мне будет долг". Одним из его свойств было то, что, когда он был ко-
мунибудь должен, то отдавал это без требования, а если кто-нибудь был
должен ему, он не требовал с него и говорил: "Не спеши!" Если же это был
бедняк, он прощал ему долг и освобождал его от ответственности, а если
это не был бедняк я он умирал, твой отец говорил: "Да простит ему Аллах
то, что он мне должен! Мы свидетельствуем, что он не должен никому ниче-
го". - "Да благословит вас Аллах!" - сказал я. И затем я обернулся к
этим моим братьям и сказал им: "О братья, наш отец никому ничего не дол-
жен, и он оставил нам эти деньги, и материи, и дом, и лавку. Нас трое
братьев, и каждому из нас полагается треть всего этого. Согласимся ли мы
не делиться и останется ли наше имущество общим между нами и мы будем
есть вместе и пить вместе, или же мы разделим материи и деньги, и каждый
из нас возьмет свою долю". - "Мы разделимся, и каждый из нас возьмет
свою долю", - сказали мои братья.
И Абд-Аллах обернулся ж собакам к спросил: "Было ли это, мои братья?"
И собаки опустили головы и зажмурили глаза, как будто говоря: "Да".
И Ибн Фадиль молвил: "И тогда я привел делильщика от кади, о повели-
тель правоверных, и он разделил между нами деньги и материи и все, что
оставил дам отец. Дом и лавку назначили мне на мою долю, взамен части
того, что мне полагалось из денег, и мы согласились на это, и дом с лав-
кой вошли в мою часть, а братья взяли свою часть деньгами и материей. И
я открыл лавку, и положил в нее материи, и купил на часть денег, которая
досталась мне сверх дома и лавки, еще материи, так что наполнил лавку, и
сед продавать и покупать. А что до моих братьев, то они купили материи
и, наняв корабль, уехали по морю в чужие страны. И я сказал: "Помоги им
Аллах, а мой надел придет ко мне, и отдыху нет пены".
И я провел таким образом целый год, и Аллах помог мне, и я стал полу-
чать большие доходы, так что у меня оказалось столько, сколько оставил
нам всем отец. И в один из дней случилось, что я сидел в лавке, одетый в
две шубы, одну соболью, а другую беличью, - так как дело было в зимнюю
пору, во время сильного холода? И когда я так сидел, вдруг подошли ко
мне мои братья, и у каждого из них была на теле рваная рубашка и ничего
больше, губы у них были белые от холода, и они дрожали. И когда я увидел
их, мне стало тяжело из-за этого, и я опечалился из-за них..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот восемьдесят первая ночь
Когда же настала девятьсот восемьдесят первая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что Абд-Аллах ибн Фадиль говорил ха-
лифу: "И когда я увидел, что они дрожат, мне стало тяжело из-за того, и
я опечалился, и разум улетел у меня из головы. И я поднялся, и обнял
братьев, и стал плакать об их положении, и на одного из них я надел со-
болью шубу, а на другого - беличью шубу. И я отвел их в баню и послал
туда каждому из них одежду купцатысячника. И когда они помылись, каждый
из них надел свою одежду, а потом я взял их к себе домой. И я увидел,
что они крайне голодны, и расстелил перед ними скатерть с кушаньями, и
они поели, и я ел вместе с ними, проявляя к ним ласку и успокаивая их".
И Абд-Аллах обернулся к собакам и спросил: "Было ли это, о мои
братья?" И они опустили головы и зажмурили глаза.
"И затем я спросил их, о преемник Аллаха, - продолжал Ибн Фадиль, - и
сказал: "Как это с вами случилось и где ваши деньги?" И они ответили:
"Мы ехали по морю и вошли в город, называемый город Куфа. Мы продавали
кусок материи, которому у нас цена полдинара, за десять динаров, а тот,
что стоит динар, - за двадцать динаров, и нажили большую прибыль. Мы ку-
пили из персидских материй каждую штуку шелка за десять динаров, а она
стоит в Басре сорок динаров, и потом мы вошли в город, называемый город
аль-Карх, и продавали, и покупали, и нажили большую прибыль, и стало у
нас много денет".
И я спросил их: "Если вы видели эту радость и благо, почему же вы, я
вижу, вернулись голые?" И мои братья вздохнули и сказали: "О брат наш,
поразил нас только дурной глаз, и в путешествии нет безопасности. Собрав
эти деньги и блага, мы нагрузили наше имущество на корабль и поехали по
морю с намерением направиться в город Басру. Мы проехали три дня, а на
четвертый день мы увидели, что море стадо подниматься и опускаться, за-
ревело, вспенилось, заходило и заволновалось и забилось волнами, и волны
испускали искры, как огненное пламя. Ветер над нами менялся, и наш ко-
рабль ударился о выступ горы и разбился, и мы стали тонуть в море вместе
со всем тем, что у нас было. Мы бились на поверхности воды один день и
одну ночь. Но Аллах послал нам корабль, и те, кто ехал на нем, взяли
нас, и мы ехали из города в город, и просили, и кормились тем, что добы-
вали просьбой. Мы испытывали великую горесть и снимали с себя свои вещи
