мыльнувшись.
Суит скромно наклонил голову.
- Вы же сейчас командир отряда, Суит,- продолжал полковник.
- О том, как командовать подразделением, вам теперь уже кое-что
известно, правда?
- Именно кое-что, - согласился Суит. - Но должен признаться,
я не имел ни малейшего представления о том, сколько нужно испи-
сать бумаги для того, чтобы поднять самолет в воздух.
На лице полковника на какое-то мгновение появилась ироничес-
кая улыбка.
- Теперь, дружище, вы узнаете, где и как в действительности
ведется настоящая война.
Суит ответил полковнику улыбкой, чтобы показать, насколько он
разделяет его презрение к кабинетным воякам.
- Особенно если учесть, что наши ребята стремятся как можно
скорее схватиться с этими проклятыми немецкими варварами, сэр.
- Вот именно! - возбужденно воскликнул полковник. - Меня
взяли на службу, чтобы убивать немцев, и, видит бог, моя эскад-
рилья уничтожит этих варваров больше, чем любая другая эскад-
рилья в наших военновоздушных силах!
- Да, сэр, - согласился Суит.- По поводу уничтожения этих
варваров, сэр... Есть у нас летчик, чертовски хороший парень,
опытный, имеет награды и всякие поощрения, отличный сержант... И
вот он заявил мне, что считает наши бомбардировки не чем иным,
как намеренным убийством семей рабочего класса.
- Не иначе как представитель "пятой колонны"! Этот летчик в
моей эскадрилье, вы говорите?
- Старший сержант Ламберт, сэр. Может быть, это просто из-за
нервного расстройства?
Выражение лица полковника быстро изменилось.
- Ламберт, вы говорите? А у него ведь неплохая служебная ат-
тестация, не так ли? Конечно, мы должны отдать должное русским,
Суит. Они показали себя недавно отличными солдатами. Битва под
Сталинградом может стать переломной во всей войне.
- Я только подумал, сэр... зная ваши взгляды на уничтожение
немцев...
- Вы поступили совершенно правильно, дружище. Я займусь
этим. Если Ламберт начинает нервничать и не хочет убивать немцев,
то лучше направить его чистить сортиры.
- Между прочим, сэр, вы, наверное, слышали о той маленьком
эксперименте, который я провожу на одной из хвостовых турелей?
- Да, в общем-то мне известно об этом... А в чем там, соб-
ственно, дело?
- Видите ли, сэр, однажды утром, когда я открыл окно, чтобы
лучше видеть, мне пришла в голову идея...
В Англии ночью гремели грозы, а утром светило солнце. В Крон-
сдейке, над которым только что прошел холодный фронт, небо было
голубым и солнце согревало сырую траву.
Унтер-офицер Гиммель устроился на сиденье летчика своего
Ю-88. Солнце уже в течение нескольких часов прогревало металли-
ческий фюзеляж, поэтому и сиденье, и рычаги управления были горя-
чими, а запах бензина бил в нос так же, как подогретое вино. Ока-
заться хоть на какое-то время одному было просто удовольствием;
если не считать голосов членов команды наземного технического об-
служивания, занятой предполетным осмотром, тишина была как на
сельском кладбище.
Однако вскоре мирную тишину разорвал звук запущенных двигате-
лей. "Юнкерс" с лейтенантом Кокке на сиденье летчика также гото-
вился к пробному полету. Он рулил позади барака для дежурных эки-
пажей, где летчики проводили большую часть своего времени. Около
барака на солнышке загорали больше десятка экипажей самолетов,
уже совершивших пробные полеты. Многие летчики были моложе Гимме-
ля, и только некоторые служили в люфтваффе столько же, сколько и
он. Одни, сняв рубашки, дремали в шезлонгах, двое играли в шахма-
ты, а остальные, растянувшись прямо на влажной траве, спорили о
двигателях и девушках, о продвижении по службе и наградах.
Неожиданно раздался громкий выстрел из пушки, и прозрачное
облако синеватого дыма появилось в том месте, где оружейные мас-
тера пристреливали пушки на самолете Лёвенгерца. Кто-то сострил,
и Гиммель увидел, как все летчики рассмеялись. Длительное ожида-
ние ночного времени усиливало в людях напряжение, поэтому Гим-
мель всегда старался производить пробный вылет как можно позднее.
Гиммель полностью сдвинул крышку фонаря кабины и крикнул вниз
главному механику:
- Вы не видели моего оператора радиолокационной станции?
- Нет, не видел. Он, наверное, все еще разговаривает со свя-
зистом.
В это время из барака вышел человек в летном костюме, желтом
спасательном жилете и с парашютом, но, присмотревшись к нему,
Гиммель понял, что это не оператор, которого он ждал. На некото-
рое время шедший человек скрылся за хвостом другого "юнкерса".
Когда же он снова появился, все узнали в нем Лёвенгерца. Даже для
пробных полетов Лёвенгерц всегда надевал на себя все летное сна-
ряжение.
Гиммель видел через люк, как Лёвенгерц подошел к его самоле-
ту и стал подниматься по металлической Лестнице. Открылся мягкий
внутренний люк, и в нем на уровне пола кабины позади Гиммеля поя-
вилась голова Лёвенгерца.
- Я полечу с вами, - сказал он.
Один из членов обслуживающей команды передал через люк план-
шет Лёвенгерца. Гиммель кивнул в знак согласия и обменялся стра-
дальческим взглядом с главным механиком на земле. Лёвенгерц же
тем временем уселся на сиденье оператора радиолокационной стан-
ции позади Гиммеля и застегнул привязные ремни.
Гиммель нажал кнопку стартера. Из выхлопных патрубков вырва-
лось яркое синеватое пламя. Раздался оглушительный рев двигате-
лей. Гиммель еще раз осмотрел кабину. Приборы в ней были окраше-
ны в условные цвета: желтый для топлива, коричневый для масла,
синий для воздуха. Все приборы давали нормальные показания, но
Гиммель тем не менее был чем-то озабочен.
Он застегнул кислородную маску и поправил ларингофон.
- Летчик - оператору радиолокационной станции,- сказал Гим-
мель смущенно. - Все в порядке?
- Все в порядке, - ответил Лёвенгерц.
- "Кошка-четыре" - диспетчерской службе: прошу разрешения на
взлет.
Диспетчер дал "добро", затем добавил:
- Идите курсом девяносто, отработка перехвата. Рандеву на
двух тысячах метров, координаты "Гейнц-Мариядевять".
Самолет постепенно набирал высоту, идя в восточном направле-
нии. Гиммель вытащил из летного сапога карту.
- Делен, - произнес Лёвенгерц еще до того, как Гиммель раз-
вернул карту.
Взглянув на девятый квадрат сетки, Гиммель убедился, что
Лёвенгерц прав: это был Делен. Гиммель довольно улыбнулся:
большой самолет шел отлично.
Затем он сделал плавный вираж и взял курс на север, в направ-
лении моря. Вскоре под ними появилась вода, на которой виднелись
тени от редких разорванных облаков. Иногда же "юнкерс" попадал в
довольно большие скопления слоисто-кучевых облаков, так что на
какой-то момент скрывался весь самолет.
Пролетев несколько миль, они увидели прибрежный конвой. Само-
лет в этот момент находился на небольшой высоте, и на палубах
можно было разглядеть двигающихся людей, а дым из труб некоторых
старых угольных судов поднимался почти до самого самолета. Два
судна были загружены свежеспиленным лесом. В конвое шли также
старые датские и голландские прибрежные танкеры, а впереди них -
два французских грузовых судна. Они шли по маршруту, которым хо-
дили всегда. Парадоксально, но теперь их охраняли от настойчивых
атак английских военно-воздушных сил немецкие военные корабли и
самолеты. Еще парадоксальнее был тот факт, что некоторые атакую-
щие английские самолеты были укомплектованы французскими, голлан-
дскими и датскими экипажами.
Конвой между тем, не нарушая походного ордера, начал повора-
чивать на новый курс. В кильватерной струе каждого судна четко
обозначились серебристая рябая и белая полосы. С высоты все это
казалось очень красивым. На одном из кораблей охранения конвоя,
легком крейсере, неожиданно появились мерцающие огоньки, будто
каждый моряк с него передавал самолету какое-то сообщение. Рядом
с самолетом внезапно раздался взрыв.
- Они стреляют в нас! - закричал Лёвенгерц, но его голос по-
тонул в бешеном грохоте новых взрывов вокруг самолета.
Самолет резко снизился и теперь, выровнявшись, летел на высо-
те каких-нибудь ста футов над гребнями волн.
Теперь "юнкерс" находился в пределах дальности стрельбы кора-
бельных тридцатисемимиллиметровых зенитных орудий. Гиммель про-
должал уменьшать высоту до тех пор, пока самолет не оказался в
десяти футах от поверхности воды. Здесь, с такого близкого рас-
стояния, море было совсем другого цвета: холодное, серо-стальное,
покрытое пятнами грязной пены.
Гиммель перевел рычаги управления двигателями на большую мощ-
ность и, чуть-чуть играя рулем направления, повел самолет бук-
вально по гребням волн, настолько низко, что ветровое стекло пок-
рылось брызгами. Вскоре самолет оказался на безопасном расстоя-
нии от кораблей, и Гиммель, подняв нос машины, стал медленно на-
бирать высоту.
Впереди была Голландия. Обозначая ее береговую черту, высоко
в воздухе висела как бы еще одна земля из кучевых облаков, обра-
зованная морским бризом.
- Вас не зацепило, герр обер-лейтенант? - спросил Гиммель.
- Нет. Как самолет? Управляем?
- По нему ударило пару раз, но все рычаги управления рабо-
тают нормально.
- Зенитки стреляли хорошо, Гиммель.
- У них большая практика.
- Стреляют они хорошо, но без разбору, - добавил Лёвенгерц.
Они оба рассмеялись, и их напряженность ослабла.
- А вы помните того парня, которого звали Порки?- спросил
Лёвенгерц.
- Остенде, май сорок первого. Ему сказали, что он награжден
Рыцарским крестом...
- ...за атаку на бреющем полете своих же кораблей! - прокри-
чал Лёвенгерц. - Потом они хотели сыграть такую же штуку со мной,
но, к счастью, вы предупредили меня, что они разыгрывают нович-
ков. Вы не дали им сделать из меня дурачка, Христиан!
- Вы были хорошим ведомым.
- А теперь я ваш командир эскадрильи. Смешно иногда полу-
чается, правда?
- Вы должны бы быть командиром авиагруппы, - сказал Хрис-
тиан Гиммель.
- Ради всего святого. Христиан, зачем вы взяли этот документ?
- Поэтому-то герр обер-лейтенант и отправился со мной в по-
лет? - спросил Гиммель почтительным тоном.
- Конечно, Христиан.
- Это было делом чести, герр обер-лейтенант. Этот документ
накладывает на всех нас грязное пятно.
- Что вы говорите?! Какой же это документ?
- А они разве не сказали вам, а? Да, наверное, даже им са-
мим стыдно. - Гиммель сунул руку в карман летного костюма, из-
влек оттуда объемистое досье в обложке из плотной коричневой бу-
маги и передал его через плечо Лёвенгерцу. - Прочитайте его, герр
обер-лейтенант, и вы поймете, почему я должен был так поступить.
Сначала Лёвенгерц, опасаясь, что его вовлекают таким образом
в заговор, хотел возвратить досье Гиммелю, не раскрывая его. Не-
которое время он смотрел на зеленоватую ребристую поверхность мо-
ря под самолетом. Затем обер-лейтенант решился и начал читать по-
хищенный медицинский .доклад.
"Опыты по замораживанию людей" - так назывался доклад на
тридцати двух страницах, составленный доктором Зигмундом Рашером
из медицинского корпуса люфтваффе. Опыты производились в концен-
трационном лагере Дахау. Обнаженных пленных помещали в ледяную
воду или оставляли в снегу и держали там до тех пор, пока они не
замерзали и не умирали. Через определенные промежутки времени
врачи измеряли у подопытных температуру. После смерти трупы
вскрывались.
Доктор Рашер, кроме того, перевел из Мюнхена в Дахау барока-
меру люфтваффе. Двести пленных поочередно помещались в эту каме-
ру, и давление в ней понижалось до тех пор, пока тело подопытно-
го не разрывало. Доклад по этой серии экспериментов был выслан
медицинскому инспектору люфтваффе летом 1942 года.
