ким же образом, как заметила миссис Коэн, поступал и ее сын Симон.
Было пятнадцать минут девятого, когда на пороге двери с ве-
ранды появилась, словно некий персонаж в домашнем представлении
для званых гостей, высокая девушка в офицерской форме женской
вспомогательной службы военно-воздушных сил. Она, должно быть,
сознавала, что падающие сзади солнечные лучи образуют вокруг ее
белокурой головы сверкающий ореол, и поэтому задержалась на нес-
колько секунд у двери, медленно обводя взглядом сидящих за сто-
лом мужчин в синей форме.
- Боже мой! - воскликнула она с притворным удивлением. -
Сколько летчиков в одном месте!
- Привет, Нора! - ответил Коэн-младший.
Нора была дочерью живших поблизости соседей.
- Я тороплюсь. Зашла на одну секундочку, чтобы поблагода-
рить за те изумительные фрукты, что вы нам прислали.
Корзину с фруктами послали соседям старшие Коэны, но взгляд
Норы Эштон был устремлен на их сына. Она еще не виделась с ним
после того, как он нацепил на свою форму новенький нагрудный знак
штурмана - сверкающие крылья.
- Рад видеть тебя. Нора, - сказал молодой Коэн.
Нора прикоснулась пальцами к нашивкам на рукаве Симона.
- Сержант Коэн - штурман! - торжественно произнесла она и,
поцеловав юношу, выпорхнула на веранду так же быстро, как и поя-
вилась.
Покончив с завтраком, Рут Ламберт поднялась из-за стола. Она
хотела еще раз убедиться, что оставляет отведенную им спальню в
полном порядке. Она оглянулась на мужа, и тот, почувствовав ее
взгляд, приподнял голову и подмигнул ей. Его глаза выражали
больше, чем всё, что он говорил ей когда-либо словами.
Миссис Коэн поспешно ушла, чтобы собрать чемодан сына. Остав-
шись одни, молодые ребята почувствовали себя свободнее. Они вытя-
нули ноги, закурили большие сигары и начали болтать более непри-
нужденно.
- Сегодня наверняка будет вылет, - предсказал Суит. - Я со-
вершенно уверен в этом. - Он засмеялся. - Еще разок насолим Гит-
леру, а?
- А разве мы этим занимаемся? - спросил Ламберт.
- А как же иначе? - удивился Суит и повысил голос: - Бомбар-
дировка заводов, уничтожение средств производства...
- Если уж речь зашла о бомбардировках, - вмешался Коэн, - то
давайте подойдем к ним по-научному. Точка прицеливания на карте,
которую мы используем для бомбардировки Берлина, - это как раз
центр города. Мы только обманываем себя, считая, что подвергаем
бомбардировке что-либо кроме центров городов...
- А что в этом плохого? - спросил капитан Суит.
- А то, что никаких промышленных объектов в центрах городов
просто не бывает, - поддержал Коэна Ламберт. - В центре большин-
ства немецких городов - старые дома, узкие улицы и переулки, по
которым и пожарная машина-то не проедет. Центр обычно окружен
кольцом жилых домов, чаще всего кирпичных зданий, где живут люди
среднего достатка. Только внешнее кольцо состоит из заводов и жи-
лищ рабочих.
- О, ты, оказывается, очень хорошо знаешь немецкие города,
старший сержант Ламберт! - заметил Суит.
- Я просто думаю о том, каково людям в этих районах, - отве-
тил Ламберт. - Я ведь тоже потомок таких же людей.
- Я очень рад, что ты так высказался, Ламберт, - проговорил
Суит.
- Стоит только взглянуть на сделанные нами снимки, чтобы по-
нять, во что мы превратили тот иди иной город, - сказал Коэн.
- На то и война, - несмело подал свой голос Бэттерсби. - Мой
брат говорил, что между доведением до банкротства какой-нибудь
иностранной фабрики в мирное время и бомбардировкой ее в военное
время нет никакой разницы. Война-это испытание промышленного по-
тенциала каждой страны. Вы же видите, как мы сейчас совершен-
ствуем наши самолеты, радиоаппаратуру, двигатели и разное секрет-
ное вооружение.
- Ты что, красный, Бэттерсби? - спросил капитан Суит.
- Нет, сэр,-ответил Бэттерсби, нервно прикусив губу. - Я
просто повторяю то, что сказал мой брат.
- Его следовало бы убить, твоего брата, - сердито буркнул
Суит.
- Так и произошло, сэр, - ответил Бэттерсби. - В Дюнкерке.
От смущения Суит покраснел как рак. Он ткнул дымящуюся сига-
ру в недоеденный блин и сказал, вставая из-за стола:
- Пожалуй, нам лучше разойтись и начать собираться.
Дигби и Бэттерсби тоже поднялись наверх укладывать свои вещи.
За столом остались только Коэн и Ламберт. После некоторого молча-
ния Коэн спросил:
- Вы не верите в эту войну?
- Что значит "верите"? Ты говоришь о ней, будто это еще не
война, а только слух какой-то о ней.
- Я часто размышлял о бомбардировках, - сознался Коэн.
- Я так и думал, - заметил Ламберт. - От этих размышлений
можно помешаться.
На службе Ламберт обычно говорил только о технике и, как
большинство старослужащих, лишь улыбался и никогда не вступал в
дискуссии по политическим или религиозным вопросам. Сегодняшний
день был исключением.
- Значит, вы говорите, - продолжал юный Коэн,- что вам не
нравится бомбить города?
- Да, я говорил именно об этом, - ответил Ламберт.
Молодой штурман настолько опешил, что не нашел слов для про-
должения разговора. Допив кофе, Ламберт заметил:
- Хороший кофе.
Коэн поспешно схватил кофейник, чтобы наполнить чашку Ламбер-
та и продемонстрировать тем самым восхищение и уважение к своему
командиру.
- Отсутствие порядка выводит людей из душевного равновесия,-
неожиданно произнес кто-то позади Ламберта. Старший Коэн вошел в
столовую никем не замеченный и не услышанный. Это был высокий
красивый мужчина, старательно выговаривающий английские слова. -
Мне довелось видеть людей, которые настолько любили порядок, что
копали для себя могилы стройными рядами, а потом так же стройно,
гордо и четко поворачивались лицом к расстреливавшим их солдатам.
Как раз в этот момент снаружи донесся какой-то шум: по лес-
тнице со второго этажа, спотыкаясь и ворча, спускался со своим
чемоданом Дигби. Ламберт и молодой Коэн поднялись и направились в
вестибюль. Мистер Коэн последовал за ними, стараясь оказаться
между Ламбертом и сыном.
Когда юноша поднялся наверх, мистер Коэн тихо проговорил:
- Все отцы чем больше стареют, тем больше глупеют, Ламберт.
Присмотрите за Симоном, хорошо?
Несколько секунд Ламберт молчал. В этот момент вниз спустил-
ся Суит и, дружески взяв старшего Коэна за руку, весело сказал:
- Ни о чем не беспокойтесь, сэр. Все будет хорошо.
Однако Коэн по-прежнему с мольбой смотрел на Ламберта, и тот
наконец произнес:
- Но ведь в мои обязанности не входит смотреть за вашим сы-
ном. - Ламберт сознавал, что все его слышат, но голоса не пони-
зил. - В этом просто нет никакой не-
обходимости. В экипаже каждый из нас зависит друг от друга. И лю-
бой может поставить самолет под угрозу. Ваш сын - самый искусный
штурман из всех, с кем мне пришлось летать, может быть, даже луч-
ший во всей эскадрилье. Он мозг самолета. Он смотрит за нами, а
не мы за ним.
Наступило молчание. После минутной паузы мистер Коэн сказал:
- Конечно, он обязан быть искусным и умным: его образование
обошлось мне очень дорого. И все же, присмотрите за моим сыном,
мистер Ламберт, прошу вас.
- Хорошо, я обещаю.
Ламберт кивнул отцу Коэна и поспешил наверх, проклиная себя
за то, что все-таки произнес эти слова. Навстречу ему с большим
чемоданом спускался по лестнице молодой Коэн.
Когда отец и сын оказались внизу у лестницы одни, мистер Коэн
не удержался и сказал:
- Слышишь? Твой командир Ламберт говорит, что ты лучше всех.
Неожиданно около них словно из-под земли появилась миссис
Коэн и заботливо сняла с рукава сына маленькую ниточку:
- Я заметила, что мистер Суит носит золотые запонки. А поче-
му ты не взял свои? Ведь это очень красиво!
- Но не в сержантской же столовой их носить, мама.
- А сколько капитану Ламберту лет? - спросила миссис Коэн.
- Двадцать шесть или двадцать семь. Он не капитан, мама, он
старший сержант авиации. На один ранг выше меня. Мы называем его
капитаном потому, что он командир нашего экипажа.
Миссис Коэн закивала головой в знак того, что она пытается
все понять и запомнить.
- Он выглядит .гораздо старше, - сказала она.- Ему можно
дать все сорок.
- А ты что же, хочешь, чтобы твой сын летал с мальчишкой? -
спросил мистер Коэн.
- Этот капитан Суит мог бы помочь тебе стать офицером, Симон.
- Но, мама, тогда бы мне пришлось перейти в другой экипаж.
Начальство не любит, когда офицеры летают на самолете, которым
командует сержант. И Ламберт будет чувствовать себя стесненно,
если я сяду позади него, сверкая офицерскими знаками различия. К
тому же мы будем тогда и питаться в разных столовых" я - в офи-
церской, а он-в сержантской.
- Целая речь! - насмешливо сказал мистер Коэн. - Но если
мистер Ламберт такой уж хороший парень, то почему же он не офи-
цер? Ты говорил, что у него больше опыта, больше наград и что он
выполняет такую же работу, как и твой друг мистер Суит?..
- Сразу видно, папа, что английский язык ты теперь знаешь.
Ламберт не кончал дорогостоящей частной школы, а англичане счи-
тают, что командовать военными могут только джентльмены.
- И с такими убеждениями они ведут эту войну?
- Да, с такими. И тем не менее Ламберт - самый хороший, са-
мый опытный летчик во всей эскадрилье.
- Если б ты стал офицером, то... - начал было мистер Коэн,
но сын перебил его:
- Я предпочитаю летать с Ламбертом, - сказал он, стараясь,
чтобы его голос звучал как можно вежливее.
- Не сердись, Симон, - вмешалась мать. - Мы ведь не говорим
о том, чтобы ты перестал летать.
- Дело не в этом, мама. Мне вовсе не нравится служить в
военно-воздушных силах. Летать опасно и ужасно неприятно, и мно-
гие из тех, с кем я служу, довольно скверные люди. Теоретически,
по крайней мере, я знаю свои обязанности и могу их выполнять, так
что обо мне не беспокойтесь. Вам обоим надо наконец понять, что
теперь я самостоятельный человек. Я буду жить и действовать так,
как считаю нужным: без золотых запонок в манжетах, без ваших
просьб о благосклонности ко мне начальства и даже без карманных
денег. И самое главное - не присылайте, пожалуйста, больше ника-
ких посылок.
Миссис Коэн согласно закивала головой:
- Я понимаю, понимаю, Симон, я всегда во всем перебарщиваю.
Я поставила тебя в неловкое положение перед твоим командиром, да?
- Нет-нет, мама, все в порядке. Мы очень хорошо провели
уик-энд, и кормила ты нас просто по-королевски.
- Счастливого пути, Кози, - сказал отец.
- Они зовут меня Кошер.(по еврейски - истинный, надлежащий
прим. ред.)
- Ну и что же? Я не вижу в этом ничего плохого,- заметил
Коэн-старший. Кошер улыбнулся, но ничего но сказал. Мистер Коэн
кивнул головой и похлопал сына по плечу. Он считал, что за эти
дни сблизился с сыном больше, чем когда-либо.
Часы в столовой пробили девять.
- Я должен идти. Они ждут меня, - сказал Кошер.- Луна сегод-
ня, кажется, светит слишком ярко, и тем не менее вполне возможно,
что мы ночью полетим.
- Позвони мне утром, Симон, - сказала ему на прощание мать.
Из подземного командного пункта, который его обитатели назы-
вали норой, судить о состоянии погоды в данный момент было невоз-
можно. Воздух здесь всегда был чистым, постоянной температуры, а
мощные электролампы ярко светили и ночью и днем. Сюда поступали
стратегические директивы из ставки Черчилля и министерства авиа-
ции, а отсюда отдавались приказы направить на ночную бомбардиров-
ку объектов в Германии четыре или пять тысяч авиаторов.
В данный момент начальник оперативного штаба соединения и
полковник авиации - начальник оперативного отдела приступили к
