- Достославный судья Граллон, ты готов сказать речь? Пойми намек и не
будь многословен. Долгие разговоры утомляют, хоть ты и мастак красиво
поговорить.
Верховный судья нерешительно взглянул на Джориана; тот кивком головы
разрешил начинать. Судья вытащил из-за пояса свиток и развернул его.
Наконец, вооружившись читательным стеклом и придерживая свиток свободной
рукой, он стал зачитывать речь. Задача оказалась не из легких: ветер,
подхватив свободный конец свитка, норовил вырвать его из рук. Однако судья
продолжал долдонить, видимо, помня содержание наизусть.
Для начала судья Граллон напомнил собравшимся об истории Ксилара. Много
веков назад боголев Имбал основал этот город-государство, а также даровал
ему единственный в своем роде способ выбора правителей. Далее судья упомянул
славных ксиларских королей: и Пеллитуса Мудрого, и Кадвана Сильного, и Рюйса
Безобразного.
В заключение судья Граллон обратился к царствованию Джориана. Он вознес
хвалу неустрашимости Джориана. Он живописал битву при Доле, когда Джориан
обратил в бегство полчища разбойников, вторгшихся в северные пределы
королевства, о чем напоминает шрам на лице короля.
- ... и вот теперь, - закончил Граллон, - это славное царствование
подошло к предначертанному богами концу. Сегодня по Жребию Имбала корона
Ксилара перейдет в руки нового избранника богов. И если руки эти сильны,
справедливы, милосердны, мы будем верными и достойными подданными, если же
нет - не будем. Сейчас король получит последнее утешение от своего святого
наставника.
Старый доктор Карадур размотал веревку и уложил ее кольцом в центре
помоста. Из ранца он извлек складную латунную подставку и пристроил рядом с
веревкой. Затем из ранца появилась бронзовая чаша, которую Карадур водрузил
на подставку. Оттуда же был извлечен подсумок со множеством отделений;
доктор достал из него разные порошки и ссыпал их в чашу. После этого он
убрал подсумок, вынул кремень с огнивом и высек над чашей искры.
Взметнулся зеленый огонь, и взвился клуб дыма, ветерок тут же отнес его в
сторону. Над чашей заплясали разноцветные язычки пламени и закурился дымок.
Первосвященник Зеватаса с кислой миной наблюдал за происходящим.
Карадур затянул нескончаемую молитву-заклинание; о чем там шла речь,
никто сказать не мог, - заклинание было мальванское. Он молился так долго,
что некоторые из присутствующих стали проявлять нетерпение. Конечно, им не
хотелось, чтобы церемония закончилась слишком быстро, ведь она была самым
ярким событием года. С другой стороны, они пришли сюда не для того, чтобы
выслушивать невразумительные завывания старого тощего колдуна и наблюдать,
как он стучит лбом о помост.
Наконец Карадур встал и обнял Джориана, который горой возвышался над ним.
Огонь в бронзовой чаше полыхнул и выбросил большой клуб дыма, отчего стоящие
на помосте закашлялись и принялись тереть глаза. Никто из них не разглядел,
как Карадур, обхватив могучий торс короля, сунул в его связанные за спиной
руки маленький нож.
- Как твоя храбрость, сынок? - прошептал колдун.
- Улетучивается с каждым вздохом. Правду сказать, сам не свой со страху.
- Держись, мой мальчик! Дерзость - твое единственное спасение.
Тут оркестр заиграл гимн в честь Зеватаса. Насупленный Первосвященник,
который производил неизгладимое впечатление своей пурпурной рясой, первым
запел гимн и, отбивая такт ритуальным жезлом, увлек за собой толпу.
Пропев гимн, Первосвященник склонил голову и вознес молитву, чтобы при
выборе нового короля жребий пал на достойнейшего. Он просил богов о
снисхождении к Ксилару, он просил, чтобы, карая грешников, боги заодно не
навредили добропорядочным гражданам, которых в Ксиларе куда больше. Он
молился так же долго, как Карадур. Глава культа верховного божества не мог
допустить, чтобы его обскакал какой-то заморский колдун.
Наконец Первосвященник умолк. Верховный судья зачитал вердикт, из
которого следовало, что в соответствии с древними обычаями Ксилара
царствование Джориана подошло к концу и он добровольно отдает свою голову
как предмет, необходимый для выбора нового короля. В заключение судья
Граллон широким жестом указал на плаху, давая понять, что Джориану пришло
время положить на нее голову.
- Вашему Величеству завязать глаза? - предложил он.
- Нет уж, - направляясь к плахе, ответил Джориан, - я встречу судьбу с
открытыми глазами, как встречал врагов Ксилара.
- Один момент, Ваша Честь,- гнусавя на мальванский манер, вмешался
Карадур. - Я должен... м-м... мне было позволено произнести последнее
заклинание, которое поможет душе короля Джориана отлететь в иной мир, не
опасаясь нового земного воплощения.
- Ну что ж, заклинайте, - разрешил Верховный судья.
Карадур достал из ранца маленький бронзовый колокольчик.
- Руби по звонку!
Он всыпал в чашу новую порцию порошков, там что-то вспыхнуло и
забулькало.
- На колени, царственный сын мой, - произнес Карадур. - Не страшись.
Толпа в нетерпении подалась вперед. Отцы повыше подняли детей.
Джориан бросил на старого мальванца нерешительный взгляд. Затем опустился
перед плахой на колени и положил на нее голову. Горло пришлось как раз на
специальную узкую перемычку, а королевский подбородок удобно улегся в
выемку, выдолбленную на западной стороне плахи. Скосив глаза, Джориан
старался не упустить из виду Утара-мясника. Утар нагнулся и отбросил с шеи
короля длинные черные волосы.
Карадур, размахивая костлявыми загорелыми руками, выкрикивал свое
заклинание. Оно было такое длинное, что у Джориана от стояния на голых
досках заныли колени. Утар, отступив на шаг, поудобнее ухватил топорище.
Наконец мальванец звякнул в колокольчик. Джориан, который из последних
сил старался незаметно держать палача в поле зрения, скорее почувствовал,
нежели увидел, как Утар вскинул топор. Колокольчик звякнул еще раз,
предупреждая, что топор пошел вниз.
Следующее движение Джориана требовало молниеносной реакции, а он вовсе не
был уверен в успехе, хотя они с Карадуром и провели взаперти много часов,
тайком репетируя казнь, - старый колдун играл роль палача, орудуя вместо
топора метлой. К тому же Джориан чувствовал себя немного утомленным:
прошедшей ночью все четыре жены потребовали, чтобы он доказал им свою
любовь.
Когда топор стал опускаться, Джориан сбросил путы, которые незаметно
разрезал ножом, пока шла церемония. Одновременно он рванулся влево и упал на
бок. Топор уже падал, и дородному палачу не хватило расторопности, чтобы
осознать происходящее, и силы, чтобы сдержать удар. Топор со свистом
врезался в плаху, накрепко застряв в свежевыкрашенной красной колоде.
Джориан молниеносно вскочил на ноги и перехватил нож зубами. Карадур
подбросил в чашу какого-то зелья; оно вспыхнуло и задымило, как небольшой
вулкан. В небо взвился столб зеленого дыма, посыпались красные и фиолетовые
искры. Колдун взмахнул руками и издал пронзительный вопль. Кольцом лежавшая
у его ног веревка вдруг распрямилась и гигантской змеей рванулась вверх. Ее
нижний конец болтался футах в двадцати над землей, а верхний терялся в
каком-то тумане, будто веревка проткнула в небе дырку. Над чашей поднялся
огромный клуб дыма, застилая глаза стоящим на помосте и скрыв сам помост от
собравшихся внизу зевак. Некоторые из них решили, что голову уже отрубили, и
стали кричать: "Красное и белое! Красное и белое!"
Джориан одним прыжком оказался рядом с палачом. Утар-мясник с топором в
руках мог представлять нешуточную опасность. Однако несмотря на его
отчаянные рывки, лезвие топора намертво засело в плахе.
Джориан поднял левый кулак и, от души размахнувшись, нанес палачу
сокрушительный удар в челюсть. Утар опрокинулся на ограждение и свалился с
помоста.
Окрик Карадура заставил короля обернуться. К нему, наставив алебарду,
бежал закованный в латы стражник. С молниеносной быстротой, которая однажды
уже спасла ему жизнь, Джориан ухватился за древко алебарды в тот самый
момент, когда наконечник был готов проткнуть его. Джориан яростно отбросил
наконечник влево, и выпад стражника не достиг цели.
Вцепившись в древко обеими руками, Джориан развернулся к гвардейцу
спиной, подставил под алебарду плечо и резко нагнулся - так, что наконечник
коснулся земли. Алебардщик, не успевший выпустить древко, вдруг, к своему
изумлению, вознесся над широкой спиной Джориана, пролетел вверх тормашками
над помостом и, лязгая латами, грохнулся оземь.
Схватив алебарду, Джориан шагнул к другому стражнику, который наглотался
едкого дыма и теперь кашлял. Верховный судья и Первосвященник Зеватаса с
такой поспешностью бросились бежать по ступенькам, что Первосвященник
оступился, полетел вниз головой на землю и сильно расшибся.
Стражник - может, со страху, может, из почтения к бывшему хозяину -
замешкался. Он стоял, прижимая к груди алебарду, и никак не мог решить, что
же ему делать: выдергивать из плахи топор или колоть копьем. Джориан не
питал к воину личной вражды. Он перехватил свою алебарду и изо всех сил
ударил стражника древком в защищенную латами грудь. От такого тычка второй
гвардеец кувырнулся с помоста и грохнулся на землю рядом с первым.
Итак, через четверть минуты после того, как палач взмахнул топором, на
помосте не осталось никого, кроме Джориана и Карадура. В толпе поднялся
ропот. События на помосте развивались слишком быстро, а место действия было
затянуто дымом - стоящие внизу толком не поняли, что же произошло. Но одно
казалось несомненным: казнь шла не так, как было задумано. Люди толкались и
забрасывали друг друга вопросами; ропот перешел в рев. Послышалась резкая
команда, и к подножию помоста понеслись всадники охраны.
Джориан отбросил алебарду и, подпрыгнув, ухватился за конец веревки.
Недаром он полгода учился лазать по канату - за это время мускулы на руках
приобрели крепость стали. При каждом движении Джориана веревка слегка
раскачивалась, но натяжение не ослабевало. Помост остался далеко внизу.
Защелкали арбалеты, и Джориан слышал гул перебранки, возникающий после
каждого неудачного выстрела.
В толпе внизу царила неописуемая суматоха. Стражники карабкались на
помост. Увидев их головы, Карадур, как раз затянувший очередное заклинание,
проворно скатился на землю. Джориану было недосуг рассматривать колдуна, но
он все же увидел, что, едва коснувшись земли, Карадур совершенно
преобразился. Вместо темнокожего, седовласого Мальванского проповедника
появился монах из захудалого Ксиларского ордена, одетый в опрятную шерстяную
черную рясу. Толпа поглотила его.
Снова зазвенела натянутая тетива. Оцарапав плечо, мимо просвистела
стрела. Стражники забрались наконец на помост и с сомнением разглядывали
болтающийся конец веревки. У Джориана мелькнула лихорадочная мысль: а ну как
они постараются стянуть его вниз или полезут следом?
До верха оставалось всего несколько футов. Пот заливал лицо Джориана и
его могучую волосатую грудь. Он добрался до места, где веревка теряла
очертания и исчезала. Когда голова попала в дымку, Джориан обнаружил, что
веревка, все такая же прочная, тянется дальше, зато происходящее внизу
дрожит и расплывается, будто его затягивает густеющим туманом.
Последний рывок, от которого чуть не выскочило сердце, - и помост скрылся
из глаз. Там, где раньше было только небо, раскинулась совершенно незнакомая
местность. Джориан распрямил ноги и ступил на травянистую почву.
Сейчас ему было не до осмотра окрестностей. Карадур не раз напоминал, как
