размножающейся, развивающейся и при этом всякий раз точно
воспроизводящей себя жизни связывается и персонифицируется им с
материей. Вера людей начинается с веры в магические силы
природы - природы, рожающей и кормящей, способной из ничего
выращивать деревья и травы, сотворять детенышей и детей. На
пространствах, отделенных друг от друга тысячами километров,
археологи находят сегодня одни и те же каменные изваяния -
женские идолы - так называемые "венеры". Самым ранним из них
около 30-и тысяч лет, но, может быть, существуют и более
ранние. Десятки тысяч лет - как минимум четыре пятых времени
своей истории - человечество поклоняется материи, а, значит, и
женщине, как очевидно более близкой к этому Божеству - женщине,
рожающей и кормящей. Неудивительно, что вождями родов
становятся поэтому именно женщины - физически более слабые
существа. С точки зрения целесообразности выживания в природе
это нонсенс, но с момента осознания великой тайны, поведение
человека навсегда становится иррационально. Вся культура
человечества, все значимые творения рук и разума его отныне
навсегда связаны с тайной. Так человечество вступило в эру
матриархата.
- Послушала бы вас моя супруга, - с подушки пробормотал
Вольф и вздохнул.
- Но вы же сами говорите, Иван Сергеевич, - горько как-то
произнес Глеб. - Для современного человека тайны больше нет.
- Не тайны, Глеб, не тайны больше нет. Чуда больше нет -
вот в чем разница. Слушайте, вы же сами, если правильно я вас
понял вчера, ратовали за свободу человечества - в том числе и
от чуда. Ну, так радуйтесь! Пришло, наконец, время, когда выбор
между верой и безверием стал совершенно свободен. Чуду - как
зримому и бесспорному нарушению законов материи - не осталось
места. Мы проникли вглубь природных процессов, они перестали
казаться нам чудесными. Жизнь перестала для нас быть чудом. Но
перестала ли она от этого быть тайной - вот вопрос? Мы говорим
теперь: фотосинтез, зигота, деление клетки - но что же мы
объясняем этим? А объясняем мы в действительности только то,
как происходит развитие в живой природе. А почему оно
происходит - стало ли нам понятнее хоть на йоту? Почему клетки
растений реагируют на свет? Почему материнская клетка принимает
в себя отцовскую? Почему клетка делится? Умножая наши знания о
живой природе, мы только умножаем этот вопрос - почему? И конца
ему нет. Я совершенно допускаю, Глеб, что раньше или позже
человечество проникнет и в тайны клеток. Все процессы,
происходящие в них, разложит в соответствии с химическими и
физическими законами, сможет заставить клетку делиться по
своему усмотрению, воспроизведет фотосинтез в лаборатории, да,
может быть, и само построит первую клетку - самостоятельно
создаст жизнь! И тогда уж, наверное, зазнается окончательно -
должно быть, и называть-то себя станет не человеком, а
как-нибудь иначе. Но исчезнет ли от этого тайна? Станет ли от
этого понятнее - почему такое-то познанное нами сочетание
химических элементов означает жизнь?
- Человек никогда не создаст живой клетки, - что-то уж
совсем мрачно провозгласил Глеб. - Хотя бы он научился тушить
Солнце и зажигать его обратно.
Гвоздев усмехнулся.
- Маловерный - сказал бы вам Христос на моем месте -
почему усомнился? Сами вы проповедуете свободу веры, а все-таки
хотите, чтобы оставалось хоть немного места для чуда.
- Иван Сергеевич! - воскликнул вдруг Глеб. - Но ведь они
именно верят в то, что вопроса "почему" не существует в
принципе, и никакой тайны нет. А есть только то, что видно -
материя и мертвый набор ее законов. Они верят в хаос, в то, что
жизнь зародилась случайно - без всяких "почему" и "зачем".
Случайность - вот средоточие их культа! Совершенно случайно
мертвая материя получает свойство к размножению и развитию.
Совершенно случайно хаос обращается в направленное движение.
- Ну, во-первых, вы заблуждаетесь, - возразил Гвоздев. -
Даже среди них далеко не все так верят. Это, знаете ли, очень
непросто - смотреть на фрески Микеланджело и верить в то, что
это мухи так случайно загадили стену. Поэтому наиболее умные
среди них полагают, что материи свойственно саморазвитие, что
появление жизни как бы изначально заложено в законы материи, а
хаоса нет. То есть, они полагают, что дело не в мухах, а в
особых свойствах побелки, на которой возникли фрески. Но и это
уже прогресс - из первобытного состояния они как бы
продвигаются понемногу к вере наших предков - ведь отсюда уже
только шаг до признания разумности самой материи. Но давайте
вернемся к эволюции жизни. А то мы опять уйдем в сторону. Так
вот, Глеб, отрицать в эволюции жизни наличие разумного,
направляющего начала можно только с помощью множества больших и
очевидных натяжек. Дарвиновская теория видов -
приспособляемость, изменчивость, мутации, закрепляемость
признаков - безусловно, многое объясняет в ней. Но главное
оставляет за кадром. Она оставляет за кадром прежде всего то,
почему так целеустремленно движется природа к своей вершине - к
разуму, к человеку. Если считать его действительно высшим
достижением природы, то от одного этого теория случайной
приспособляемости летит в тартарары. Заметьте, Глеб, что
приспосабливающемуся к окружающей среде животному целесообразно
быть сильным, ловким, быстрым, выносливым. И гораздо менее
целесообразно быть разумным. Крокодил питается мартышками. Но
тогда венцом развития животного мира должна бы стать, вероятно,
помесь гепарда, тиранозавра и броненосца. А им становится
человек, чихающий от первого сквозняка. Надо полагать,
например, что шкура особенно мешала ему приспосабливаться и
выживать холодными ночами. Точно также случайной
приспособляемостью не может быть объяснен ни один качественный
скачок в развитии живого. Возьмем ли мы возникновение первой
клетки. Возьмем ли мы возникновение из одной клетки
многоклеточных существ, самому простейшему из которых
требуется, сколько я понимаю, хотя бы тысяча разных клеток.
Возьмем ли мы возникновение из однополого существа двуполого.
Можете ли вы, Глеб, представить себе, чтобы случайно по
соседству друг с другом из принципиально иного организма
возникли бы две особи противоположного пола с уже готовыми и
подходящими друг для друга системами полового размножения?
Более того, чтобы одновременно у них обоих возникли совершенно
четкие инстинкты относительно того, что с этими системами им
необходимо делать? Возьмем ли мы далее возникновение вообще
любой из систем, присущих организму сложных существ - системы
дыхания, кровообращения, нервной системы - все это имеет смысл
только как единые сложнейшие комплексы. Возьмем ли мы
возникновение органов чувств. Объясните мне, какая случайная
мутация может заставить слепое существо прозреть? Глухое -
начать слышать. Даже если тысячекрат более приспособленным к
окружающему миру станет оно от этого. Вероятность любой из
тысяч, если не миллионов, подобных маленьких и больших
случайностей математики назвали бы исчезающе малой. Я думаю,
когда-нибудь, когда у биологии появятся более четкие
представления о природе мутаций вообще, на сложных
арифметических машинах возьмутся прикинуть вероятность хотя бы
пары из них. И я уверен, окажется, что только вероятность
возникновения рыбы из какой-нибудь морской звезды, или, чего
бишь там, потребовала бы не миллиарда, а миллиарда в
миллиардной степени лет эволюции, и, в общем, все равно никогда
бы случайно не произошла. При этом, поймите меня правильно,
Глеб, я нисколько не сомневаюсь в самом факте происхождения
рыбы от морской звезды. И я уверен, что в действительности все
происходило совсем не так просто, как я это себе и вам
представляю теперь. Что с развитием биологии мы постоянно будем
узнавать множество каких-нибудь промежуточных этапов, звеньев.
Я слышал, например, краем уха, что первое многоклеточное
возникло их каких-то колоний клеток. И я заранее принимаю это
на веру. Более того, я совершенно убежден, что все это именно
так и было и иначе быть не могло. Потому что, если в принципе
принимаем мы за свершившийся факт эволюцию жизни - а не
принимать ее невозможно - то только так и могла она
осуществляться. Но при всем при этом, я категорически отрицаю
возможность случайного развития жизни от первой клетки до
человека. Я убежден, что в процессе эволюции не произошло ни
единого чуда, ни разу за три миллиарда лет не были нарушены
законы материи, ни разу Господь Бог не спускался в сонме
ангелов на Землю, чтобы вставить глаз какому-нибудь моллюску.
Но при этом вся она - с первого и до последнего дня - великая
тайна. Более или менее внятно наука способна объяснять только,
как происходила эволюция, но почему она произошла? Почему за
три года, которые мы отсутствовали в Ватикане, на
свежепобеленном своде Сикстинской капеллы возникло "Сотворение
человека"? Неужели все-таки мухи?
- Так почему же, Иван Сергеевич? - удивленно спросил вдруг
Вольф, минуту тому назад вдруг снова вылезший из-под одеяла,
сидевший теперь поверх постели своей, и слушавший Гвоздева с
видимым интересом.
- Да вот, почему? - повторил и Гвоздев. - Все тот же
вопрос. А ну-ка, я кое-что еще изображу вам, - и он опять полез
в узелок.
Скоро заполнив грифельком остававшуюся половину папиросной
пачки, он передал ее Глебу, и тот опять подсел на топчан к
Вольфу.
На этот раз на картонке оказалось две таблицы:
единица комплекс, способный к дальнейшей организации
элементарная частица атом
атом молекула
молекула вещество
вещество космический объект
космический объект звездная система
звездная система галактика
галактика ?
единица комплекс, способный к дальнейшей организации
элементарная частица атом
атом молекула
молекула вещество
вещество жизнь
жизнь ?
Иван Сергеевич предоставил сокамерникам пару минут на
их изучение.
- Вы не находите, - спросил он затем, - что в структуре
материи как таковой жизни вроде бы и не находится места?
Посмотрите на первую таблицу. Вся видимая нами материя
совершенно четко разделяется на уровни, каждый из которых
существует в определенном смысле сам по себе - подчинен своим,
присущим ему законам. Как будто, можем мы даже предположить эту
структуру в виде спирали, каждый виток которой состоит из
четырех уровней. Но взглянем на вторую таблицу. На одном из
уровней с заметным опозданием от общего генезиса материи из
единицы возникает вдруг второй комплекс - комплекс, не
количественно, но качественно иной. Комплекс, получающий
принципиально отличное от прочих удивительное свойство -
свойство к самовоспроизводству. Должны ли мы предполагать, что
этот комплекс количественно является конечным, что в свою
очередь он не может служить единицей для образования нового
комплекса? Может быть, и должны. Но давайте представим, что
нет. Давайте поищем нечто аналогичное на нашем с вами уровне.
Всем известно, что человеческий зародыш в своем развитии так
или иначе повторяет процесс эволюции жизни. Но попробуем
посмотреть на это с другой стороны. Давайте-ка понаблюдаем за
эмбрионом. Мы видим в начале всего одну клетку, но получившуюся
из слияния двух. И клетка эта начинает делиться. Вот клеток уже
становится несколько, и непрерывно, непрерывно они делятся и
