"приближенные" к нему. Давайте, впрочем, не отвлекаться. В чем
парадокс? В том, что Маркс и Энгельс были, без сомнения,
великие мыслители. Они очень кропотливо, с немецкой
добросовестностью, изучали свойства материи. Но доходя до
определенной границы, становились вдруг непостижимо близоруки.
Объясните мне, как может человечество самостоятельно повернуть
свою историю? "Клячу-историю загоним!" Представьте себе, что
все клетки в хвосте у вашей кобылы запели бы одновременно: "Эту
клячу мы доконаем! Хвост ее мы повернем в другую сторону!"
Удалось бы им это, как вы полагаете?
Евгений Иванович рассмеялся вдруг. Взглянув на него, через
секунду улыбнулся и Глеб - и от этого, кажется, расслабился,
наконец, немного.
- Если бы у клеток этих, как у людей, был разум и
способность производить осмысленные действия, они лишь
навредили бы сами себе - нарушили бы клеточную структуру
хвоста, обмен веществ в нем, а собственно кобыле доставили лишь
неприятное ощущение. Но человечество, Глеб, - не кобыла.
Человечество - несмышленый, слабый ребенок, а Россия -
важнейший отдел в головном мозгу его. Поэтому и результат мы
имеем гораздо худший. Перечитайте-ка последнюю часть "Войны и
мира". Впервые в XIX-м веке человек осознал объективность,
независимость от своей воли законов истории. И как же можно
было сразу вослед этому осознанию посчитать себя "творцом" ее?
Это даже не близорукость, это слепота. Знаете, Глеб, мне
кажется, что и Маркс, и Энгельс многое в этом мире могли бы
понять гораздо глубже, во многом пойти бы гораздо дальше тех
пунктов, где они вдруг становились незрячими, если бы
параллельно с занятиями философией они не разрабатывали бы
"теорию" диктатуры пролетариата, не бегали от полиции и не
призывали венских люмпенов к массовому революционному террору.
Их бытие, к несчастью, определило их сознание. Но почему-то
изменение бытия пролетариата они считали необходимым начать с
изменения его сознания. Однако мы подошли, наконец, к важному
пункту. Можем ли мы представить себе, чтобы были химические
свойства воды, но не было бы воды? Можем ли мы представить
себе, чтобы были законы обмена веществ в человеческом
организме, но не было бы организма этого? Можем ли мы
представить себе, чтобы были законы эволюции, законы истории,
но не было бы носителя этих законов?
- Нет, - подумав, покачал головою Глеб.
- Это хочется так ответить, не правда ли? - подхватил
Гвоздев. - Но, представьте себе, что можем. Оказывается, этот
странный, этот удивительный, этот качественно иной уровень
материи - жизнь, появлением своим потеснившая космические
объекты - обладает таким свойством - свойством, немыслимым ни
на каком ином уровне - свойством создавать законы без их
носителей. И окружающая нас природа дает тому конкретные
примеры. Биологи называют эти примеры общественными насекомыми.
Это пчелы, муравьи, осы. Но, может быть, самый яркий пример -
это термиты. Многие биологи, побывавшие в Африке, с удивлением
наблюдали, как без всяких представлений об инженерной мысли,
без всякой предварительной договоренности, без планов, чертежей
и расчетов совокупности из десятков тысяч этих существ удается
в короткий срок безошибочно возвести сложнейшую и прочнейшую
конструкцию - термитник, высотой иногда превосходящий
двухэтажный дом. Что должны мы предполагать, глядя на этот
термитник? Что существует невидимый нами общий организм семьи
термитов? Некий биокомплекс, обладающий разумом? Едва ли.
Скорее мы должны предполагать, что нерушимые инстинкты
поведения их в среде себе подобных позволяют совокупности их
подчиниться законам строительной инженерии - законам,
невместимым ни в одного термита в отдельности. Мы видим здесь
нечто невозможное в неживой материи. Мы видим действие закона
без его носителя.
- Я не понимаю! - схватился Глеб руками за голову. - Так
Высшего Разума нет в материи?
- Не торопитесь, Глеб. Вернее было б сказать, что мы не в
ту сторону направились искать Его. Что настолько, насколько
дано нам видеть, высшего комплекса над уровнем жизни нет в
материи. И если вспомните вы о нашем образе, то поймете, что
искали мы пока что не мать, мы искали ребенка. Мы не нашли его,
и это показывает нам как раз, насколько далеко мы можем
продолжать наш образ. Чтобы создать этот образ, мы
воспользовались посылом о наличии высшего комплекса,
составленного из живых единиц, и это многое позволило нам
объяснить. Но продолжать его далее - продолжать его до
растворения каждого из нас в неком едином сверхсуществе по
имени Жизнь На Земле - мы не имеем права. Как слово "разум"
было бы для термитов лучшим образом того, что представляют они
из себя в совокупности, так слово "ребенок" оказывается лучшим
образом для того, что представляем в совокупности мы. Но как
нет этого разума у термитов, так нет в действительности и
самого ребенка. Здесь положен предел нашему человеческому
сознанию - нашему разуму, оперирующему образами. Этот высший -
надбиологический - уровень материи - он как бы существует, но
как бы его и нет. Хотя бы потому, что каждый из нас в отличие
от нейрона самоценен.
- Так где же тогда искать Высший Разум?
- А вот именно в этом пределе, Глеб. В этом и в великом
множестве других пределов, положенных нашему разуму. В одном
большом всеобщем вопросе - ПОЧЕМУ. Мы с вами, Глеб, только что
попробовали отыскать Высший Разум в количественно ином уровне
материи. Мы зашли в странный тупик. Но мы забыли о том, что
жизнь - это не количественно, это качественно иной уровень
материи. А как только мы вспомним об этом, мы заметим вдруг,
что в процессе эволюции жизни были пройдены еще несколько таких
качественных уровней. Первый из них - это появление
многоклеточного существа, о чем мы говорили уже. Ведь первое,
что, появившись, должно было сделать это существо - подчинить
своей воле - потребностям единого многоклеточного организма -
волю каждой отдельной клетки, из которых оно составилось -
клетки, которая в свою очередь уже подчинила себе волю
химических процессов неживой материи. Следующий - я бы назвал
его - сверхкачественный - скачок - это появление у
многоклеточного организма первого безусловного рефлекса -
первого направленного движения этого организма. Какой-нибудь
там полип или червяк, впервые целеустремленно сглотнувший
планктон, перешагнул этим совершенно новый рубеж материального
мира. Его рефлекс подчинил себе движение его организма. А
развитие материи в целом приобрело совсем уже странную, совсем
уже нематериальную направленность. Более низкий уровень ее
движения был подчинен не комплексом, создавшимся из единиц
предыдущего уровня, но свойством этого комплекса. Далее
рефлексы у живых существ начинают усложняться, множиться.
Сложные организмы получают их уже не только с рождением, но и в
процессе жизни. Но все это развитие на одном уровне. А
следующий уровень - это уже разум. Только он в видимом нами
мире способен подчинить своей воле условные и безусловные
рефлексы животного мира. Таким образом, наш с вами разум - не
что иное, как четвертый уровень живой материи. А вот насчет
того, что это - высший уровень, ох, как на месте классиков
повременил бы я заключать. Давайте осознаем теперь, что есть
такое этот самый вопрос "почему"? А этот вопрос - единственный
двигатель развития нашего разума, нашего познания -
единственное, что продвигает науку вглубь и вширь материи.
Когда мы задаемся вопросом: почему падает яблоко? - мы получаем
шанс открыть закон всемирного тяготения. Когда мы спрашиваем
себя: почему не тонет бревно? - мы можем додуматься о понятии
плотности вещества. Когда мы спрашиваем себя далее: почему
вещества обладают разной плотностью? - мы подступаем к
представлению об их молекулярном строении. Первейшее свойство
материи - причинность всего, что происходит в ней. Цепочки
причин и следствий пересекают материю насквозь, проходя через
все ее уровни - в том числе и через наш разум. Мы познаем
постепенно различные звенья этих цепочек, познаем
причинно-следственные связи окружающего нас мира и так получаем
возможность пользоваться ими в своих целях. В соответствии с
уровнями материального мира люди поделили изучение этих цепочек
на физику, химию, биологию, психологию. Но что же мы видим? На
рубежах всех уровней, на стыках наук причинно-следственная
связь оказывается всякий раз недоступной нам. И физик и химик
могут отлично представлять себе строение атомов кислорода и
водорода. Могут представлять себе, каким образом два атома
водорода и один кислорода, соединяясь между собой, образуют
молекулу воды. Но ни физика, ни химия никогда не ответят,
почему совокупность этих молекул дает нам воду - жидкость
голубоватого цвета с плотностью грамм на кубический сантиметр,
испаряющуюся при ста градусах Цельсия. При том, что и физику, и
химику будет совершенно очевидно наличие причинно-следственной
связи между строением молекулы и свойствами вещества, ибо
достаточно как угодно нарушить это строение, чтобы нарушились и
оные свойства; ни один из них никогда не сможет проследить эту
связь. Почему? Да потому что так устроена материя. И мы заходим
в тупик. Мы встает перед аксиомами - перед тем, что познанию
человеческому недоступно. Мы можем зайти в этот тупик после
первого же вопроса, можем после второго, если вслед за Ньютоном
спросим себя, а почему все тела притягиваются? Можем после
сотого. Но мы неизбежно заходим в него. И всякий раз материя
аккуратно тычет нас мордочкой в Тайну. А мы стараемся отвернуть
мордочку. Поймите, Глеб, мы отнюдь не можем, дойдя до этих
аксиом, "верить", как предложили вы, в то, что вопроса "почему"
далее не существует. Вопрос этот продолжает существовать, но
вот ответа на него в нашем человеческом разуме действительно не
существует. В математике, как науке, расширяющейся от аксиом,
научное открытие - лишь новая комбинация их. В естественных
науках, как науках, сужающихся к аксиомам, научное открытие -
лишь новый способ наблюдения за материей (за исключением
открытий, систематизирующих предыдущие знания). Каждое более
глубокое наблюдение, как бы становится на время заместителем
неизвестной пока аксиомы, но еще более глубокое наблюдение
заново перелопачивает всю науку. Однако тогда, когда каждая из
наук придет к своим аксиомам, то мы вынуждены будем признать,
что мы не видим вокруг себя ничего, кроме комбинации этих
аксиом. Следовательно, мы не видим вокруг себя ничего, что
понимаем. Следовательно, все, что мы видим вокруг себя, мы не
понимаем. И понять не способны в принципе. Знаете, мне кажется
иногда, что фразу о безграничности человеческого познания мог
произнести лишь натурально слепой человек - человек, ни разу не
видевший над собой звездного неба. Ведь, собственно говоря, к
тому же заключению можно прийти гораздо более простым и
естественным для человека путем. Чтобы за полминуты
опровергнуть глубокомысленный вывод бородатых классиков о том,
что нет для человека непознаваемого, а есть лишь непознанное,
достаточно однажды взглянуть на звездное небо, и спросить себя
о том, что такое бесконечность. И ответить единственно
возможным для человека образом. Бесконечность - это свойство
материи. То есть не ответить ничего. Но этот самый вывод -
