библиотеку, я пошел в церковь. Я просил Его помочь мне.
- И Он помог вам. А вы возлюбили истину, более чем Его. Вы
- который поняли, что красота, любовь и свобода - больше, чем
истина. Вы возлюбили истину, а Он любил нас с вами - любил всех
людей. И что же бы вы хотели от Него? Чтобы Он стал разъяснять
фарисеям теорию эволюции? Рассказывать о мотивированных
потребностях, о молекулах и хромосомах? Он говорил с нами
образами - образами понятными каждому человеку уже два
тысячелетия. "В начале было слово." Разве одна эта фраза не
красивее всей вашей истины? "Я сказал вам о земном, и вы не
верите, - как поверите, если буду говорить вам о небесном?" В
Нем Красота и Любовь, Иван Сергеевич, и в нем же Истина,
доступная всем. И ваша "научная истина" никогда не заменит ее
людям. Как же не видите вы этого? Он навсегда стал для всех нас
- Красота и Любовь и Истина. Вы говорите, что я верю, потому
что мне нужно счастье. Но разве это "отчаянная" вера? Разве
всем людям на этой Земле счастье не важнее, чем истина? Как
детям. Да, да - как детям! И они дождутся его, обязательно
дождутся! Потому что Он - это и есть счастье. Счастье, которое
ждет всех.
Гвоздев вздохнул, поднялся на ноги, минуту постоял молча,
прислонившись к стене.
- Я верю в Христа, Глеб, - повторил он, наконец. - Не
знаю, удовлетворит ли вас, если я скажу так: вы верите в то,
что однажды на Земле родился Бог, а я верю в то, что однажды на
Земле родился человек, который стал Богом. И еще я верю, что
скоро мы с вами сами сможем спросить у Него, кто же из нас был
прав. Потому что я верю, что к нам с вами придет именно Он. Но
к Иудеям одновременно придет их Мессия. И к мусульманам - их
Господин времени. Ведь вы же не захотите отнять у них их
любовь, их красоту, их счастье?
- Нет, Иван Сергеевич, не захочу, - Глеб улыбнулся вдруг и
взгляд его просветлел.
- И еще я верю Глеб, что когда-нибудь мы сами сможем стать
такими, как Он. Только до этого предстоит нам долго расти,
много учиться. Но когда вскоре мы выздоровеем, наши Отец и Мать
прежде всего остального бережно возьмут нас за руки с обеих
сторон, поведут нас в цирк, в зоопарк, будут катать на
каруселях. И мы будем радоваться и смеяться, оттого что больше
не надо нам пить горькую микстуру, оттого что есть на свете
такие удивительные звери - слоны и бегемоты, оттого что так
захватывает дух на этой карусели. И мы будем счастливы, как
только могут быть счастливы дети.
- "И смерти не будет уже, - как бы продолжил, улыбаясь,
Глеб. - Ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо
прежнее прошло."
ЭПИЛОГ
В городишке под названием Зольск в ту весну и лето 1938-го
года, со второй половины мая и весь июнь, свирепствовала
невиданная даже при Баеве эпидемия арестов. Из тридцати пяти
тысяч жителей его за полтора месяца было арестовано не меньше
тысячи.
Уже к началу июня в городе не осталось ни одного
стоверстника. В середине июня село целиком руководство
железнодорожной станции Зольска. Но главный большой сюжет во
главе с районным прокурором Харитону тем не менее не удался.
Паша достойно выдержал следствие и в одиночестве получил
"червонец" за контрреволюционную деятельность. Умер он в одном
из лагерей под Воркутой в декабре 1941-го года.
Надя и Игорь Кузькины переехали в Ростов. Надя вернулась
на профсоюзную работу, через год вышла замуж. После снятия с
должности Николая Ежова, Игорь написал и отправил в Москву -
Сталину - письмо, в котором просил его лично разобраться и
освободить его отца, арестованного врагами народа, проникшими в
НКВД. У Нади были неприятности по работе, но обошлось без
серьезных последствий.
Глеб Резниченко был этапирован в Ростов, полгода провел в
тамошнем СИЗО и неожиданно выпущен на свободу в январе 1939-го.
Во время войны он работал фельдшером в военном госпитале,
женился на медсестре, после войны вернулся с ней в Вислогузы. В
пятьдесят восьмом он приехал в Зольск и добился Пашиной
реабилитации.
По обвинению в убийстве Веры Андреевны Горностаевой - с
целью грабежа и завладения жилплощадью - были арестованы и во
время конвоирования застрелены при попытке к бегству супруги
Борисовы. Леночка выросла в детском доме, поступила в
Гнесинское училище, затем в институт по классу фортепьяно. В
реабилитации родителей ей было отказано, поскольку дело их в
архиве Зольского РОВД обнаружено не было.
Аркадий Исаевич Эйслер вместе с Шуриком еще в мае успели
уехать из Зольска. Уехали далеко - добрались до Алтайского
края, поселились в безвестной глухой деревушке, где Аркадий
Исаевич вскоре умер. Шурик работал трактористом, шофером; после
войны, повзрослев, переехал жить в Барнаул.
Евгений Иванович Вольф получил восемь лет, в лагерях на
Урале работал в КВЧ - культурно-воспитательных частях, выжил,
умер вскоре после освобождения от инфаркта. Иван Сергеевич
Гвоздев был расстрелян 31 мая 1938-го года по приговору тройки
НКВД.
С литерой СВЭ - социально вредные элементы - получили по
пять лет братья Ситниковы. Федор был зарезан в пересыльной
тюрьме при невыясненных обстоятельствах. Георгий освободился в
1943-м году, воевал, дошел до Вены, был убит в уличном бою и
похоронен на одном из Венских кладбищ.
Теплой июньской ночью был окружен на окраине Зольска и
арестован целиком цыганский табор.
Харитон Спасский и его заместитель Григол Тигранян были
арестованы весной 1939-го года, в разгар антиежовской чистки.
Харитон исчез на Лубянке, Григол получил десять лет, отсидел
шесть, освободился досрочно и прослужил еще некоторое время в
системе ИТЛ Норильлага.
Алексей Леонидов покинул Зольск осенью 1938-го. Из Москвы
он вскоре перебрался в Лондон. Пятнадцать лет проработал
сотрудником Советских посольств в трех европейских странах.
Оказавшись затем в Америке, попросил политического убежища и
получил его.
Отец Иннокентий (Смирнов) сохранил свой приход до сентября
1943-го года - до начала неожиданного примирения Церкви и
государства. В начале 1944-го в епархии его открылось еще два
прихода, а сам он получил от Сергия приглашение на работу в
Москву - преподавать на Богословско-пастырских курсах.
Лжеепископ Евдоким успехов в реформаторстве не достиг. В
декабре 1943-го он принес покаяние и был воссоединен с Церковью
в сане иерея. Избранный архиереским собором новый Патриарх всея
Руси Сергий (Страгородский) скончался 15 мая 1944-го года.
Михаил Михайлович Свист руководил Зольском до начала
войны, в целом сохранив по себе пристойную память. Войну провел
он на фронтах, командовал дивизией. Партийную же карьеру
закончил уже в пятидесятых - членом ЦК, первым секретарем
одного из нечерноземных обкомов.
Николай Бубенко вскоре перебрался в Москву, получил
трехкомнатную квартиру на улице Горького, много печатался,
заработал Сталинскую премию, был короткое время главным
редактором одного из литературных журналов. Однако с
редакторства снят за ошибки в работе, шумно раскритикован в
прессе, за что впоследствии снискал ореол гонимого в годы
культа личности. Одна из улиц Зольска названа его именем.
Улицы в городе Зольске теперь асфальтированные, деревянных
домов в центре почти не осталось, но на окраинах по-прежнему
избы. Город несколько разросся - в основном за счет блочных и
уже тоже ветхих домов. Библиотеки в городе две - имени
Жуковского и безымянная - детская. Из промышленных заведений в
нем - один консервный завод и разные мелкие мастерские.
