Теперь все наконец встали на своих местах в полном соответствии с
принципом равенства, положенного в основу размещения. Но равенство ра-
венством, а Прокофий Богданович не упускает возможности сообщить в Моск-
ву, что встал он всетаки по правую руку от австрийцев, а поляк - по ле-
вую. Это расположение и показано на коробочке из Исторического музея.
Конечно, может быть, переусердствовал Прокофий Богданович с размещением.
Но ведь это был XVII век...
А еще через неделю и пан Малаховский, получив, видимо, указания от
короля, протянул руку для примирения, валя всю вину за прошлую ссору на
несообразительность своих людей. Теперь он просил у Возницына совета и
помощи, так как начинались переговоры, а на них речь должна была пойти о
передаче полякам Каменца. Малаховский очень рассчитывал на поддержку
Москвы.
* * *
Жизнь дипломатического лагеря на Дунае постепенно входит в свою ко-
лею.
"Цесарцы и венеты, - записал Возницын, - в станах своих построили се-
бе светлицы и конюшни и поварни деланные привезли из Вены, а я стою в
палатках, которые купил в Вене; терпим великую нужу и стужу, а больше в
сене, и овсе, и дровах: посылаю купить верст за двадцать и за тридцать,
да и там добывают - что было, то все выкупили".
Но куда больше тревожат его смутные дела, творящиеся в Карловицах.
Подозрения, возникшие еще в Вене, переросли в уверенность: цесарцы обма-
нывают, вопреки обещаниям, данным царю, тайно договариваются с турками,
а Россию хотят отстранить от участия в переговорах, Поэтому все его по-
пытки обьединить союзников, выработать общую платформу для переговоров
натыкаются на их глухое сопротивление. Он жалуется царю:
"Немцы всякие пересьыки через посредников о своих делах чинят, а нам
едва что сказывают, от чего мы здесь и слепы, и глухи, и ничего в
действо произвести не можем".
В то же время австрийцы, пользуясь преимуществом в общении с турками,
втихомолку настраивали их против Возницына. Об этом свидетельствует та-
кой происшедший в середине октября случай. К шатрам московского посла,
живописно раскинувшимся на холмах у Дуная, подъехала группа турецких
всадников.
- Кто тут стоит? - спросили они.
- Московский посол, - ответили люди Возницына.
- А, тот, кто не хочет мириться?
- Кто вам сказыл?
- Немцы сказывали.
- Лгут немцы, - говорят русские, - буде хотите пить или есть, подите
в шатры.
- Когда не хотите мириться, есть и пить у вас не хотим.
Поразмыслив над всем, посол пишет в Москву:
"Доношу тебе, Государь, что турки, как я вижу, во всем на посредников
положились и надежду свою иа них имеют и через них дело свое делают... А
наше дело зело трудно, потому что во всем неволя первое через цесарцев,
а потом через посредников, и за таким поведением как что выторгуешь..."
Как выходитъ из такого положения? И Возницын решается на смелый, хотя
и рискованный шаг - установить собственный тайный канал связи с турками.
* * *
Вторым послом у турок (заместителем главы делегации, как бы мы назва-
ли его сейчас) оказался грек Александр Маврокордато - переводчик и сек-
ретарь великого визиря, а главное - давний друг-приятель Прокофия Богда-
новича еще по Константинополю, через которого и тогда все дела делались.
Важной персоной был этот грек в Оттоманской империи. Последние 50 лет
бразды правления держали там, сменяя друг друга, великие визири из фами-
лии Кепрюлю. При них в качестве переводчиков, а по сути дела - госу-
дарственных секретарей, носивших звание "великих драгоманов", находились
два грека. И нередко на базаре в Константинополе, когда втихомолку, а
когда и открыто, люди спорили, кому же на самом деле принадлежит власть
великим визирям или великим драгоманам. Одним из них и был Александр
Маврокордато.
Сын преуспевающего греческого купца, он получил блестящее по тем вре-
менам образование. В греческой коллегии св. Афанасия в Риме обучался ев-
ропейским языкам. В Падуе изучал медицину, в Болонье - философию, где и
заслужил степень доктора медицины и философии.
Вернувшись в Константинополь, Маврокордато стал профессором риторики
в греческой школе в Фанаре и занимался врачебной практикой. Его трактаты
по кровообращению были переведены на немецкий, французский и испанский
языки. Он писал книги по богословию, истории, гражданскому праву.
Но вскоре, судя по всему, жить наукой ему наскучило, и он решает по-
пытать счастья в политике. В 1673 году Маврокордато становится великим
драгоманом. Вот тут-то испытал он все превратности судьбы - взлеты, па-
дения и чуть ли не смертную казнь.
После неудачной осады Вены в 1683 году был казнен великий визирь Ка-
ра-Мустафа. Вместе с ним попал в немилость и Маврокордато, которого об-
винили в том, что он якобы советовал начать злосчастную осаду. Смерти
тогда он избежал только потому, что пожертвовал всем имуществом.
Но все возвращается на круги своя в Оттоманской империи. Прошло вре-
мя, и Маврокордато снова занял пост великого драгомана, но уже при дру-
гом визире. В 1688 году его послали в Вену для заключения мира с Австри-
ей. Но пока шли эти переговоры, пал визирь, который ему покровительство-
вал. Маврокордато должен был разделить его судьбу, но устроил дело так,
что оказался задержанным в Вене в качестве военнопленного. Там он скры-
вался до тех пор, пока в Константинополе не сменилась власть и не пришел
новый визирь, благоволивший Маврокордато. Ко времени Карловицкого конг-
ресса Маврокордато было уже 60 лет. По словам венецианца Рудзини, это
был просвещенный и опытный политик, полный ума и таланта, хороший ора-
тор. На эти переговоры Маврокордато имел свои виды: использовать их,
чтобы подняться по иерархической лестнице и получить в княжение Молдавию
или Валахию.
* * *
Есть золотое правило в дипломатии: умей налаживать дружеские связи с
разными людьми - всегда пригодится. Пусть напряжены отношения между
странами - их представителям все равно нужно уметь сохранять добрые от-
ношения. Уж как враждовали между собой Россия и Турция, иных русских
послов в башню сажали, а они с турецкими знакомыми и оттуда связи не те-
ряли.
Вот и Возницын сумел использовать старое знакомство. Маврокордато,
как и многие греки, которые родились и жили в Турции, сохранял верность
православной религии. А в местечке Карловицы проживал тогда сербский
патриарх Арсений Неноевич. От него и потянулась ниточка. Позаимствовал у
него Прокофий Богданович расторопного чернеца по имени Григорий и, пере-
одев в мирские одежды, послал с письмецом к старому знакомому в Белго-
род. Послание это настолько яркое, что его стоит привести полностью как
пример дипломатической переписки XVII века.
"Изящнейший, словеснейший, благороднейший великий логофет, мой госпо-
дин и древний друг, и посол полномочный! Радуюсь аз по премногу, что, по
повелению многолетнего моего государя, случися мне не с иным с кем,
только с изяществом вашим, другом моим драгим, соглагольствовать о делах
двух Великих Государей наших. В истине есть надежен и известен на бла-
гоприятствие вашего изящества Умоляю ваше изящество, поклонитесь от меня
первому послу Рейз-Эфенди, и желаю быти в приятельстве, и с ним еще же-
лаю, прежде неже съездемся на разговоры публичные, имети бы нам некото-
рое сношгние о некоторых делах через верных людей, о чем да воспримет
прилежание и попечение ваше изящество якоже знает, и да даст ответ с сим
листоносцем:
Прокофий Богданович Возницын".
Передал это письмо чернец из рук в руки 10 октября, но вернулся без
ответа - туркам подумать нужно, дело-то серьезное затевается. Зато расс-
казал чернец о слухах, которые гуляют в турецком стане в Белгороде. Там
считают, что будто мир дело уже решенное и турки сильно окончания войны
желают. Хлеб там, да и здесь, дорог, а также всякая живность и дрова.
Посетовал по этому поводу Прокофий Богданович. Однако же время идет, а
ответа от давнего знакомца все нет. Тогда Возницын другое письмо напра-
вил, но в тот же день и ответ получил.
После горячих заверений в дружбе хитрый Маврокордато написал:
"О делах же, о которых изволишь напомнить, с радостью поговорить го-
тов еще до общего съезда. Поэтому со всяческим дерзновением изволь мне
обо всем написать. таинства ваши сохраню и ответ дам". Другими словами:
на тайные переговоры согласны - выкладывай карты на стол.
Два приятеля условились также и дальше пользоваться услугами расто-
ропного чернеца Григория, который умел незаметно проскользнуть степью,
минуя союзные станы. Но основной канал связи они решили установить через
"дохтура" Посникова.
* * *
Итак, два доктора - философии и медицины, выпускники Падуанского уни-
верситета, встретились на берегу Дуная, чтобы поговорить на дипломати-
ческие темы. Разговор у них шел и на греческом, и на латыни, да и
итальянским баловались. Начинать пришлось Посникову. Так уж положено:
кто напросился на разговор, тот и начинает. "Сия комиссия, - стал нагне-
тать пессимизм Посников, - чаять благополучного окончинин не воспримет"
из-за великих трудностей и себялюбивогосоревнования участников. Поэтому
туркам и русским, осторожно намекнул он, можно бы и подумать о собствен-
ных интересах. Немцы и поляки их ссорили, лгали им, и за одно это их на-
добно проучить. Давайте, начал прощупывать почву Посников, заключим меж-
ду собой перемирие, пусть даже не на многие годы. А во время перемирия
через посредничество крымского хана или же через особые посольства можно
будет договориться и о вечном мире. В то же время он не советует туркам
искать мира с немцами, венецианцами и поляками. Пусть они продолжают во-
евать с цесарцами, которые будут ослаблены выходом Москвы из союза. А
царь будет содействовать туркам, мыслить, как ему отомстить немцам за их
ложь. Ну а уж если во время перемирия не удастся заключить мир с Моск-
вой, турки будут вольны помириться и с немцами.
Далее Посников старается раскрыть туркам причины, почему Австрия
стремится к миру. "Первое, скудость во всем и изнемогли и одолжили, что-
бы отдохнуть и завоеванные городы укрепить". Но главное, и здесь Посни-
ков мастерски, в нескольких фразах, вскрывает суть полыхавших тогда меж-
дународных страстей: "Естли гишпан умрет, как уже при дверях, то тотчас
француз за то королевство с цесарем взочнет, а посредники англичанин и
голанец ходатийствуют о том мире не для вас, для себя, чтобы француза не
допустить до гишпанского королевства, понеже он, то приобрев, всех их
задавит".
Маврокордато слушает внимательно, держится приветливо. Но на посулы
Посникова не поддается. Хитер был и сам улещать начал: туркам, мол, пос-
редники и немцы тоже "не доброхотны", и только русского царя они почита-
ют за великого и сильного монарха. Но на предложение "с другими не ми-
риться!" пойти не могут. Не подходит им и простое перемирие, так как уже
письменно обязались заключить мир.
На это Возницын реагирует быстро. Уже на следующий день он снова по-
сылает Посникова к туркам с предложением. Если они не хотят воевать с
немцами, будь по их воле. Однако пусть Турция сначала заключит перемирие
с Россией сроком на год-полтора, В основу его были бы положены принцип
сохранения за каждой стороной захваченных во время войны территорий,
плюс ненападение друг на друга и вольная торговля. Тут русские впервые
приоткрыли карты и показали, что могут снять свое требование о передаче
Керчи. Маврокордато тоже подвинулся: он согласился на такое перемирие,
хотя и более длительное по времени. Но для этого нужно уже сейчас опре-
делить спорные территории - решить проблему "окружностей", как осторожно
назвал ее грек.
Конец октября и начало ноября ушли на вычерчивание этих "окружнос-
тей". Турки держались любезно, но твердо. Они соглашались с принципом
