ратором обсудить было никак нельзя. Но и переговоры не могли начаться,
пока не состоится торжественный прием посольства. Прием же этот не мог
состояться ранее приезда в Вену Владимира Борзова, который вез из Москвы
драгоценных соболей для подношения по столь торжественному случаю. Но
раз нет подарков, цесарский двор не мог составить церемонию приема пос-
лов. И так далее и тому подобное. В общем начиналась какая-то удиви-
тельная тягомотина с бесконечными спорами, приседаниями, заверениями в
любви и дружбе.
И тогда Петр делает первый шаг - решительный и твердый, который во
многом определил стиль Пстровой внешней политики. Не дожидаясь начала
формальных переговоров, он направляет 21 июня главе ведомства иностран-
ных дел графу Кинскому письмо с тремя краткими вопросами:
1. Каково намерение императора продолжать войну с турками или заклю-
чить мир?
2. Если он хочет мира, то на каких условиях?
3. Какие предложения сделали турки через посредничество англичан?
Так начиналась венская дипломатическая дуэль. Молодой Петр напорист и
прямолинеен. Он убежден в правоте своего дела, выстулая защитником инте-
ресов христианства. Говоря сегодняшним языком, его позиции хорошо обес-
печены пропагандистски, а юридически он опирается на русско-австрийский
договор о совместной войне против Турции.
Но Австрия вовсе не спешит отвечать Петру. Визави Петра канцлер Кинс-
кий - осторожный дипломат. Он уклончив и изворотлив. Венецианский пос-
ланник в Вене благородный кавалер Рудзини так характеризует дипломати-
ческие качества Кинского:
"Человек больших знаний, расчетливый сверх надобности и скрытный до
излишества; действует всегда с искусством, утончает самые естественные
соображения и очень часто скорее запутывает, чем упрощает дело. Во всех
делах страшно нерешителен, но эта нерешительность происходит у него не
от недостатка мужества, а, скорее, от избытка остроты ума, почему даже
после принятия твердого решения его собственная проницательность предс-
тавляет ему какие-то затруднения и внушает другое решение, и он оставля-
ет дело неисполненным и неоконченным... К естественным трудностям дела
примешиваются препятствия от его тяжелого характера, и можно понять пос-
ледствия: крайнюю трудность и опасности, с которыми связано ведение пе-
реговоров с таким субъектом".
Под напором Петровой логики старик Кинский буквально извивается, но
твердо ведет к тому, чтобы отстранить Россию от непосредственных перего-
воров с турками и заключить сепаратный договор с ними. Для этого он го-
тов идти на ложь и фальсификацию. Когда Петр напрямик поставил эти воп-
росы, мирные предложения Австрии еще не были переданы Турции. А значит,
еще было время учесть в них интересы русских союзников. Но вместо этого
австрийцы поспешили направить туркам свои предложения, пометив их задним
числом, будто они посланы еще до приезда Великого посольства в Вену.
Только после этого, 24 июня, Петру дается ответ, что Австрия всего лишь
не прочь выслушать мирные предложения турок. Однако в основу мирных пе-
реговоров уже положен принцип uti possidetis - сохранения за сторонами
тех территорий, которые сейчас занимают их войска. Такие условия цесарь
предложил и за себя, и за царя, и за короля Польского, и за республику
Венецианскую. И как бы демонстрируя добрые намерения, Кинский передает
турецкие предложения о мире и австрийский контрпроект с фальшивой датой.
Получив такой ответ, Петр выразил желание лично послушать объяснения
Кинского. Поэтому утром 26 июня канцлер приезжает в посольский дом.
Петр недоволен австрийцами. Он не скрывает этого: вступая в перегово-
ры с общим врагом, не предупредив союзников, Австрия нарушила свои обя-
зательства по договору. Что касается предложенного "основания мира" сох-
ранения за каждым государством того, что оно захватило, то этот принцип
для России не подходит. Завоевав Азов, но не получив Керчи, она не обес-
печит свои земли от нападения крымских татар. Поэтому с заключением мира
следует повременить. А англичан и голландцев тут слушать нечего: у них
на уме одни лишь торговые выгоды.
Кинский юлит: для заключения мира еще ничего не сделано. Но цесарь
ответил бы перед Богом, если бы, видя возможность заключить честный мир,
не приступил к этому делу, а позволил понапрасну проливать христианскую
кровь.
Петр: от честного мира не отступаю, а желаю, чтобы он был прочен. Но
для всякого, имеющего разум, ясно, что султан идет на уступки, видя свою
беду, а цесаръ спешит заключить мир ввиду предстоящей войны с Францией
из-за испанского наследства. Но если во время войны с Францией султан
тоже начнет войну против цесаря, то тогда уже будет ненадежно ему помо-
гать. Кроме того, стоит вспомнить, как в прошлом году забунтовали венг-
ры. Если же опять случится подобное, а австрийских войск в Венгрии уже
не будет - они будут воевать с французами, - на что тогда рассчитывать?
Это уже был, как говорится, удар "под вздох". Царствование Леопольда
проходило в беспрерывных восстаниях венгров против тяжелой десницы Габс-
бургов. Но Кинскому пришлосъ и это проглотить.
В ответ идет лишь пустая общая фраза: надо, мол, заботиться о буду-
щем, а не поминать о прошедшем.
На следующий день Кинский снова явился к Петру в дом Кенигсека. Он
докладывал императору о вчерашнем разговоре, и тот "за добрые рассужде-
ния его царского величества по премногу благодарствует" - так записано в
русском "Статейном списке" об этой беседе. Цесарь заверял, что без сно-
шения и соглашения с царем он ничего делать не будет.
В ответ Кинскому передаются "мирные статьи", в которых Петр выдвигает
два основных требования. Первое: передача России Керчи. Второе: если
Турция не уступит Керчи, Австрия должна продолжать войну не только до
истечения трехлетнего срока договора, но еще один-два года.
Через два дня последовал уклончивый ответ Кинского. Он не оспаривает
притязаний России на Керчь. Но не без издевки замечает, что Турция не
имеет обыкновения уступать на переговорах то, что не потеряла в бою. То
же в отношении продолжения войны: рассудить о том можно будет и по отк-
рытии конгресса с турками.
На этом дуэль прерывается. Петр ее проиграл. Он ехал в Вену искать
союзников в войне против Турции, а вместо этого ему пришлось бороться с
тем, чтобы Австрия не заключила поспешного мира с турками, оставив Рос-
сию одну вести войну.
Хотя... можно ли считать проигравшим человека, который обрел зрение,
если даже мир, который он увидел собственными глазами, оказался совсем
иным, чем казался прежде? Венские переговоры прояснили для русской дип-
ломатии политическую картину Европы: Австрия ищет мира с Турцией. Ее по-
беды обеспечивают присоединение к ней Венгрии и Трансильвании, и никаки-
ми силами ее воевать уже не заставишь. Главное для нее сейчас - освобо-
диться от этой уже ненужной войны для борьбы за испанское наследство. А
Россия? Пусть воюет одна, оберегая австрийский тыл от турок и татар. По-
зиция других союзников Польши и Венеции - не вполне ясна. Но, очевидно,
без Австрии и они воевать не будут.
Что делать дальше? Воевать против Турции одним? Но хватит ли сил и
умения? И не будет ли Россия таскать каштаны из огня для других? Не в
этом ли замысел австрийцев и действующих с ними заодно англичан и гол-
ландцев? Сорвать переговоры? Но из этого явно ничего не получится:
австрийцы пойдут на заключение мира и без России. Бросить все, покинуть
переговоры и выйти из европейской политической игры? Но это значит отка-
заться от всего, что задумано, - от доступа к морям, от обновления Рос-
сии. Или перестроиться на ходу? Нет, целей не менять, но поменять пути и
способы их достижения. Как писал известный советский историк Н. Н. Мол-
чанов, "даже в самой сложной, в чем-то безнадежной ситуации надлежало
сделать все, что можно, для наилучшего обеспечения интересов России. Ис-
тинное дипломатическое искусство начинается там, где действуют с мини-
мальными шансами на успех. Это искусство кончается и превращается в ка-
питуляцию, если такими шансами пренебрегают и отдаются на волю слепого
случая". Все это так. Но как же трудно бывает использовать этот мини-
мальный шанс.
ГЛАВА IV КОНЧЕН БАЛ
Все, кончилась большая политика в Вене. Теперь Петр рвется в Венецию.
Ему, как ребенку, нужна любимая игрушка - море. Он мечтает жить там уе-
диненно и снова с топором в руках строить, строить, узнавая в работе
секреты знаменитых венецианских галер, одержавших блестящие победы над
турецким флотом... Возможно, из Венеции он поедет в Рим. Об этом сообща-
ет папскому нунцию сам Леопольд I. Нунций доволен и льстит императору:
"Никогда еще при дворе его цесарского величества не появлялся столь вы-
сокий государь, оказывающий такое уважение августейшему дому".
Цесарь тоже доволен и потому принимает комплимент благосклонно.
Действительно, говорит он, в Вене еще не появлялось подобной персоны.
Московский царь обладает здравым суждением и добрым сердцем. Он более
цивилизован, чем выглядит.
А Петр мечтал уехать из душной Вены - там нет ни моря, ни доков, ни
кораблей. Вот только послам его никак ехать нельзя до официальной ауди-
енции у императора. Это было бы грубейшим нарушением протокола - оскорб-
лением императорскому дому. И как назло, нерасторопный Борзов с подарка-
ми для этой церемонии запропастился где-то на проселках Европы. Только 2
июля пришло сообщение, что он добрался наконец до Варшавы. Это значит,
что ждать придется еще две-три недели, как минимум.
К тому же император пригласил Петра на "Виртшафт" - бал-маскарад во
дворце Фаворита. Это был любимый праздник венской знати. "Избранное об-
щество, богатство одежд, пышное убранство, роскошь угощения, непринуж-
денная веселость, танцы до самого рассвета, наконец, любезность венских
дам высшего круга, где немало было красавиц, - все придавало этим маска-
радам высшую прелесть" - так описывал этот бал известный русский историк
Устрялов.
И давался он в честь Петра после двадцатилетнего перерыва из-за войны
с турками. Венских аристократов оповестили об этом событии в их родовых
имениях, где они укрывались от летней жары, и они с восторгом откликну-
лись.
Что ж, Петру не оставалось ничего, как ждать. В Вене все было перес-
мотрено, и Петр с Лефортом и Головиным отправились в Баден. К ним присо-
единился Алексашка Меншиков - веселая получиласъ компания. А Возницына в
Вене на хозяйстве оставили - пусть готовит визит в Венецию.
* * *
Чудный городок Баден.
У самой кромки холмов Венского леса, там, где стройные виноградники,
добежав, замерли у альпийских предгорий, притаилась маленькая деревушка.
Ее и не видно с дороги: она утонула в зеленых садах. Только красные че-
репичные крыши на поверхности да белые в своей строгости шпили церковок
с крестами золочеными. Тихо до изумления... Ударит задумчиво и как бы со
значением колокол с ближайшей кирхи. Не успеет смолкнуть, как откликнет-
ся ему другой, что подальше, и пойдет тихий перезвон по всему Венскому
лесу. И опять тишина.
Городок, однако, хоть и мал, но знаменит. Из-под земли бьют ключи го-
рячие и тяжело пахнущие серой. Этими ключами знаменит, Еще римляне древ-
ние их приметили. С тех давних пор и известен Баден - Купальненск, если
перевести на русский.
Но русские все на свой лад переиначат. Такая уж у них манера. То ли в
шутку, то ли для простоты прозвали в Петровой компании этот город "Теп-
лицы". Из-за этого большая путаница получилась. Дело в том, что попало
это название в походный журнал и расходную книгу посольства. А это уже
документ. И стали потом историки эти "Теплицы" искать. Однако в
Австрийской империи оказалось два города с таким названием: один - в Че-
хии, а другой - в Венгрии. Но у Петра до них добираться времени не было.
