маленькие, в два-три этажа, не больше. И окна у них тоже маленькие и не
так часто расположены по фасаду, как нынешние.
Невелик город Вена - не успел оглянуться на Св. Стефана, вот уже и
выезд через Каринтийские ворота. Но и от них не осталось ни следа, ни
названия...
А Петр спешит все дальше и дальше по Лайнсгрубе, в предместье Гумпен-
дорф, по тем временам далеко за город. Там, среди садов на изгибе ма-
ленькой речушки Вены, стоял дом графа Кенигсека, предназначенный для
русского посольства. Конечно, он был не столь внушителен и величествен,
как дворец императора, но, судя по описаниям тех времен, обширные апар-
таменты и роскошные залы, обставленные богатой мебелью и картинами, рав-
няли его с дворцом. К тому же его окружал большой парк на манер
итальянского, с аллеями, фонтанами и множеством скульптур.
Там вместе с послами три дня безвыездно жил Петр. И, судя по его
письмам в Москву, пребывал в превосходном настроении - ждал встречи с
цесарем.
* * *
Кто же был этот человек, которого так стремился повидатъ Петр?
Его наикатолическое величество Леопольд I, император Священной Римс-
кой империи, эрцгерцог Австрии, король Богемии и король Венгрии, не
признавал равным себе ни одного смертного, за исключением разве что папы
римского. В глазах австрийского императора король Франции был не более
чем выскочкой посредственного происхождения, с темными намерениями. Царь
московский, по его мнению, был едва ли более знатен, чем другие восточ-
ные князья, живущие, по его представлениям, в шатрах.
Леопольд был непоколебимо уверен в своем величии. Дом Габсбургов -
древнейший из правящих династий в Европе. Более 300 лет почти непрерывно
это семейство носило корону Священной Римской империи. К концу ХVII века
реформация и Тридцатилетняя война поколебали императорское могущество,
но по-прежнему император был высшим светским правителем христианского
мира. Его реальная власть, может быть, и уступала королю Франции, но
чувство превосходства преобладало всегда. Сохранить эту видимость пре-
восходства было одной из главных забот Леопольда. Он содержал штат
усердно работающих историков и книжников, которые своими исследованиями
связали происхождение императора через бесчисленных героев и святых с
самим Ноем.
Но человек, который носил эту тяжесть генеалогической ответственнос-
ти, героическими чертами наделен не был. Хотя в 1698 году он уже сидел
на императорском троне 40 лет (и просидит еще семь), он не был рожден
для короны. В семье Леопольд был младшим сыном. Его готовили для церков-
ной деятельности и оторвали от занятий теологией только из-за смерти
старшего брата - Фердинанда.
Леопольд отличался феноменальной нерешительностью. Стоило появиться
проблеме, хоть чуть-чуть выходящей за привычные рамки протокола, как им-
ператора начинали терзать муки сомнения. Он письменно запрашивал своих
министров, но, собрав их мнения, колебался, опасаясь прислушаться к со-
вету одного и тем самым обидеть других. И потому привлекал к обсуждению
все новых и новых лиц, а дело все откладывалось и откладывалось и чаще
всего оставалось нерешенным. Венецианский посол Доменико Контарини гово-
рил, что больших усилий стоило побудить императора принять решение, но
одной песчинки достаточно, чтобы удержать его от этого.
В общем, это был человек, который предпочитал бездействовать и беско-
нечно обсуждать рекомендации своих придворных. Несмотря на это, а может
быть, наоборот, по этой причине в его правление империя постоянно воева-
ла и даже небезуспешно, хотя Леополъд по своей натуре не был завоевате-
лем. Когда турецкие армии окружили Вену в 1683 году, император тихонько
сбежал из города и так же тихонько возвратился после того, как турки бы-
ли разгромлены и отброшены за Дунай.
Леопольд был опутан паутиной склочников, которые непрестанно интриго-
вали за его спиной. Политика же делалась в его отсутствие. А сам он
предпочитал тихие и спокойные занятия: религию, искусство, дворцовые це-
ремонии и изучение собственной генеалогии. Император обожал музыку и сам
сочинял оперы. По характеру был меланхоличным, но упрямым как осел. При
этом ему удавалось изображать суровое величие, причем не без благо-
родства. И он твердо уверовал, что быть императором - значит занимать
высшую ступень в человеческой иерархии.
Польскому королю Яну Собескому, спасшему Вену от турок, Леопольд вы-
разил благодарность в столь холодной и церемонной манере, что король был
вынужден склониться в ироническом полупоклоне: я очень рад, что мог ока-
зать вашему величеству столь незначительную услугу.
Но Леопольд и бровью не повел. Что для императора был польский ко-
роль! Не выше в его глазах был и государь лежавшего еще дальше к восто-
ку, хотя и обширного, но полупустого и полуазиатского Московского
царства.
* * *
Душным июньским вечером, когда жаркое солнце покатилось за холмы
Венского леса, Петр и его послы вышли из ворот дома Кенигсека. Было по-
ловина шестого ровно. Кареты уже ждали. Рослые, на подбор, кони нетерпе-
ливо пофыркивали, перебирая ногами. Нетерпелив был и царь - в два прыжка
очутился в карете. Головин и Возницын уселись в наемный экипаж. Но каре-
ты не сорвались с места, а тихо и плавно, как подобает в подобных тор-
жественных случаях, тронулись по пыльной дороге вдоль игриво журчащей
речонки Вены. Слева и справа, куда ни глянь, ухоженные поля и цветущие
виноградники, разделенные перелесками. Взбегут лошади на холм, а дальше
снова поля и виноградники. И только у самого горизонта в темном мареве
не то тучи грозовые, не то гор громады угрюмые, не поймешь даже.
Впереди сверкает множеством окон дворец. Позади него - аккуратный,
как будто для игры в куклы, прудик. И лодочка у зеленого берега тоже как
игрушка. Лужайки подстрижены, кустики завиты. Ну все как на картинке.
Это - летняя резиденция императора Леопольда, ем загородный дворец Фаво-
рита.
Кареты едут мимо роскошных золоченых ворот и останавливаются у садо-
вой калитки. Так надо: царь в Вене инкогнито, и его свидание с императо-
ром сугубо приватное. Пешком по тенистой Померанцевой аллее вместе с Ле-
фортом,они направились к дому. Но не к главному входу, а к маленькой,
неприметной двери. За ней узкая и не совсем чистая лестница, которой
обычно пользуются слуги. Петр поднялся по ступенькам и, толкнув едва за-
метную дверь, очутился в длинной роскошной зале с расписными стенами и
золочеными узорами на потолке. Девять огромных окон глядели в сад, где
виднелся все тот же игрушечный прудик с лодочкой. Петр отметил про себя,
что цесарцы живут убого, а принимают в роскоши.
Накануне Лефорт все уши прожужжал, растолковывая царю правила венско-
го протокола:
Свидание будет в столовой галерее. Оба монарха в сопровождении свиты
должны войти в галерею одновременно с противоположнык концов и, двигаясь
медленно навстречу друг другу, встретиться посредине, как раз у пятого
окна. Не забудьте, мин херц, у пятого окна! И Боже вас упаси - ни слова
о делах. Так требует венский протокол!
Петр шагнул в залу и тотчас увидел, что навстречу ему вышел маленький
человечек с узким лицом, вялым взором больших, задумчивых глаз и крупным
мясистым носом. Пышные усы плохо скрывали отвислую нижнюю губу и выдаю-
щийся подбородок - фамильные черты, которыми отмечены, если не сказать
обезображены, все Габсбурги. Леопольд - а это был он - казался старым и
нездоровым. Он был в шляпе, из-под которой на узкие плечи ниспадали
слишком правильными рядами длинные локоны обязательного для того времени
высокого парика.
Сообразив, что перед ним император, Петр стремительной походкой нап-
равился прямо к нему. Настигнув вяло бредущего мимо третьего окна
австрийца, Петр сразу же заговорил с ним по-русски.
Боже, что тут было! Придворные буквально оцепенели от ужаса. На их
глазах происходило святотатство - нарушался протокол. Что будет с Пет-
ром? Что ждет их?
Но когда оба суверена удалились в нишу у окна в сопровождении одного
лишь Лефорта, служившего переводчиком, придворные вздохнули с облегчени-
ем: молодой царь относился к их хозяину с явным уважением и даже почте-
нием. После обмена приветствиями император предложил царю сесть и надеть
шляпу, а тот долго отказывался. Наконец сел, но тотчас снял шляпу. Лео-
польд тоже снял шляпу, и они беседовали с непокрытыми головами. Леопольд
обращался к молодому царю, может быть, несколько неуклюже, но по-импера-
торски, даже изысканно. Он называл его "господин брат".
Обо всем этом долго потом шептались любопытные придворные, а позднее
записали в толстых церемониальных и протокольных журналах, чтобы навеки
сохранить эти таинства для потомков.
Действительно, странную картину являло свидание двух столь непохожих
людей - ни по внешнему облику, ни по характеру. Придворные потом отме-
тят, что 26-летний Петр необычайно высок ростом, порывист и одет в тем-
ный кафтан голландского покроя с поношенным галстуком, при вызолоченной
шпаге, но без темляка*. Он показался составителям протокола немного су-
тулым, хотя, впрочем, довольно стройным молодым человеком с приятным вы-
ражением лица, насколько его можно было рассмотреть издали. Все пра-
вильно. При своем огромном росте Петр был узок в плечах и отнюдь не выг-
лядел богатырем. Сохранившиеся костюмы царя сшиты на человека, носящего
одежду нынешних 46 - 48-го размеров. По нашим меркам это типичная фигура
сегодняшнего акселерата - двухметровый рост и узкие плечи.
Беседа продолжалась всего 15 минут. Приблизительное ее содержание Ле-
форт сообщил затем в одном из писем в Женеву. Петр, пишет Лефорт, назвал
цесаря братом и говорил ему, что приехал приветствовать его как величай-
шего государя христианского мира, и просил подтвердить существующий меж-
ду ними союз. Пусть император не обижается, что он, царь, не мог прибыть
ранее: важные дела, которые были у него н Голландии и Англии ради снаря-
жения морских сил для войны, были причиной замедления. Цесарь, продолжа-
ет Лефорт, выражал свое полное удовольствие по поводу этого приветствия.
После беседы Петр тем же путем чинно спустился в сад. Но тут уже не
сдержался и дал выход накопившейся энергии: вскочил в маленькую лодочку
у игрушечного пруда и стал быстро грести, обогнув пруд несколько раз.
Долго потом, как круги по воде, расходились из Вены сообщения послов
о пребывании Петра. Например, в Мадрид от испанского посланника: "Он не
кажется здесь вовсе таким, каким его описывали при других дворах, но го-
раздо более цивилизованным, разумным, с хорошими манерами и скромным".
ГЛАВА II НАСЛЕДСТВО
Зачем Петр ехал в Вену? Не для того же, чтобы познакомиться с этим
унылым честолюбцем Леопольдом I.
О Великом посольстве Петра написано столь много, что, ей-богу, не хо-
чется ворошить и повторять все, что сказано и хорошо известно еще со
школьной скамьи. Да, Петр едет учиться, познавать Европу ее политику,
техническое мастерство, науку, культуру. Ученые, которые столетия спустя
по крупицам разберут его неуемную деятельность и придут к такому выводу,
может быть, и правы. Так оно, очевидно, и выглядит через столетия. Но
если бы самому Петру довелось прочитать об этом накануне своего очъезда
их Москвы 9 марта 1697 г., то он наверняка бы удивился, а то и осерчал
бы и, не дай бог, побил - крут был на расправу великий государь.
Ехал-то он с совершенно четкой и конкретной целью. О ней громогласно
возвестил думный дьяк Емельян Украинцев: едет посольство ради "подтверж-
дения прежней дружбы и любви для общих всему христианству дел, к ослаб-
лению врагов креста Гослодня, салтана тульского, хана крымского и всех
бусурманских орд". Точно сказал дьяк. Цель посольства была сугубо дипло-
матической - оживить союз против турок, привлечь к нему новых сторонни-
