церквей и дворцов. А вокруг царило запустение, оставленное войной и чу-
мой.
Всего 20 лет назад "черная смерть" в очередной раз гостила в Вене.
Она унесла с собой шестую часть ее населения. Леопольд поклялся тогда,
что поставит памятник в знак благодарности Богу, если он избавит город
от этой беды. Леопольд выполнил обещание. На центральной площади Вены с
характерным названием Грабен (могила) он воздвиг мраморную колонну в
честь святой Троицы, которую австрийцы окрестили памятником чуме (она и
по сей день стоит на одной из самых элегантных венских площадей - Гра-
бен), воплощая сложную символику многих авторитетов архитектуры.
Петр любил заходить в простые гаштеты, посидеть, послушать, о чем го-
ворят люди, выпить стакан-другой молодого вина. У самой городской стены
неподалеку от Красной башни, через которую он совсем недавно въезжал в
город, стоял гаштет Гриехенбейл - сам как крепостная башня с узкими,
словно бойницы, окнами и остроконечной черепичной крышей*.
С раннего утра здесь шумел разноголосицей мясной рынок. Остро пахло
навозом и кровью. Да так, что запах этот въелся в камни мостовой и стены
домов. И даже сегодня вы еще можете почувствовать его... Визжали при-во-
зимые на заклание жирные австрийские свиньи, тоскливо мычали степенные
бело-коричневые коровы, жалобно блеяли тонконогие овцы. Их стоны и
мольбу перекрывали бодрые, с шуточкой выкрики купцов, зазывавших покупа-
телей. А к вечеру рынок затихал. Жизнь перемещалась в близлежащие гаште-
ты, где пили вино, хвалились выручкой и заключали сделки. И едва ли не
самым популярным из этих гаштетов был Гриехенбейл. Причем своей славой
он главным образом был обязан доброму Августину.
Помните, любезный читатель, свое детство? Сказки Андерсена... Груст-
ная принцесса склонилась к котелку, обвешанному бубенчиками, которые
названивали старинную мелодию: "Ах, мой милый Августин!.. Все прошло,
прошло, прошло!"
Я не поверил своим глазам, когда в одной из старинных хроник наткнул-
ся на строчки, сообщавшие, что Августин был вполне реальной фигурой. Он
жил в Вене во второй половине ХVII века. Но от сказочного Августина в
нем ничего не было. Только, пожалуй, мелодия...
Его звали Маркс Августин. Он играл на волынке, развлекая гостей Грие-
хенбейла и напевая куплеты, зачастую непристойного содержания, которые
тут же сам и сочинял. Каждый куплет он сдабривал глотком молодого
австрийского вина и припевом, который позднее войдет в историю: "Ach du
lieber Augustin!.. Alles ist hin".
Так было и в 1679 году, когда "черная смерть" гуляла по Вене. Как
рассказывают, в один из тех дней, пьяный, как обычно, он не добрался до
дома, а свалился в незасыпанную общую могилу и заснул в ней среди груды
мертвых тел. Утром, как ни в чем не бывало, он выбрался из могилы и по-
шел в Гриехенбейл петь свои песенки.
Умер он год спустя после пребывания Петра в Вене в возрасте 62 лет.
Запись в приходской церкви, где он был похоронен, свидетельствует, что
он умер "в то время, когда пил вино".
У меня нет доказательств, что эти два человека встречались. Но невоз-
можно представить, что Петр, бродя по Вене, не заходил в Гриехенбейл и
не слушал куплеты доброго Августина.
* * *
Успешное свидание с императором распахнуло перед Петром двери венских
дворцов.
Он ходит на балы, посетил арсенал, библиотеку, кунсткамеру. Вероятно,
в связи с этим осмотром в расходной книге появилась запись: "Взял второй
великий посол на раздачу цесаревым служителям, которые великим послам на
цесарском дворе показывали разные вещи, 300 золотых".
А 23 июня по случаю тезоименитства Леопольда Петр бьи приглашен в
оперу. Император слыл большим любителем музыки и даже сам грешил сочини-
тельством, которое придворные объявляли божественным. Представление да-
валось уже в знакомом нам дворце Фаворита в большой, примыкающей к гале-
рее так называемой длинной зале. Там собралась вся императорская семья.
Иностранные дипломаты присутствовали на спектакле инкогнито. Для них в
конце залы была сооружена особая ложа. Приглашены были и русские послы:
впереди сидели Лефорт, Головин и Возницын, а за ними несколько дворян,
среди которых ростом выделялся Петр. По желанию царя все они были одеты
в немецкие одежды.
Спектакль был долгим - он продолжался более четырех часов. Утомленный
нестерпимой жарой и духотой, Петр часто выходил из ложи в галерею, где
ему подносили венгерские и другие вина. "Кажется, ему понравилась опе-
ра", - доносил испанский посол. А относительно танцев царь сказал, что
они очень отличаются от московских, потому что там танцуют только нога-
ми, а здесь также производят движения руками и головой.
Возвратившись домой из театра, Петр тотчас объявил графу Чернини о
своем желании посетить на следующий день императрицу Элеонору-Магдалину.
Однако императрица колебалась с ответом. Третья жена Леопольда была жен-
щиной тихой, кроткой, всегда послушной мужу. Она сторонилась госу-
дарственных дел, не терпела пышности и церемоний, вела замкнутый, почти
монастырский образ жизни, усердно посещая церковные службы и всецело от-
даваясь семье и воспитанию дочерей. Исключение она делала только для
своих многочисленных братьев. Ради устройства их карьеры она пускала в
ход все свое влияние. Ничто другое ее не интересовало.
Но император решил пойти навстречу пожеланиям Петра. Был наскоро вы-
работан церемониал свидания: царь возьмет с собой только одного Лефорта,
а императрица выйдет к нему с принцессами в сопровождении обер-гофмейс-
терины и придворных дам. Местом свидания была назначена Зеркальная зала,
рядом с императорской опочивальней.
Петр согласился на все эти условия. Но с первого же шага нарушил их,
захватив с собой не только Лефорта, но также Головина и Возницына. Граф
Чернини успел уведомить императора об этой перемене. Поколебавшись, тот
счел нужным увеличить свиту своей жены, приказав вице-канцлеру графу Ка-
уницу находиться при императрице.
Итак, свидание состоялось. Императрица и принцессы, окруженные прид-
ворными дамами, стояли посреди залы, когда было доложено о прибытии ца-
ря. Элеонора-Магдалина тотчас пошла навстречу Петру и ласково его при-
ветствовала, а затем возвратилась на прежнее место. В разговоре с дамами
Петр держался совершенно свободно. Он говорил по-русски, а они отвечали
по-немецки. Лефорт был переводчиком. Петр спрашивал принцесс, сколько им
лет, хвалил их красоту. Элеонора-Магдалина справилась о здоровье сестры
своей - русской царицы*, и этим вопросом Петр остался доволен. После
этого царь раскланялся и удалился. Вот и все.
А еще он покорил австрийцев тем, что великодушно сократил наполовину
платежи в три тысячи флоринов, которые император хотел выплачивать на
содержание русского посольства в Вене. Нет, нет, протестовал Петр, эта
сумма слишком велика для "дорогого брата", которому приходится нести тя-
готы затяжной войны с турками.
Австрийцы, немало наслышавшись о буйном нраве Петра, едва верили сво-
им глазам, что этот скромный, застенчивый молодой человек и есть русский
царь.
* * *
Дружелюбие, а главное, любопытство Петра, о которых в Вене ходили ле-
генды, имели совершенно неожиданные последствия. Вена вообще падка на
слухи. А тут из сообщений цесарского посла в Лондоне стало известно, что
Петр, находясь в Англии, будто бы показал недостаточную приверженность
православию и даже интересовался другими религиями. Иезуиты тотчас же
начали строить планы: не удастся ли обратить в католичество царя, а
вслед за ним и его подданных. Это была чистой воды чепуха. Петр был иск-
ренним, хотя, может быть, и не слишком строгим поборником православия.
Но личный советник императора иезуитский священник отец Вольф верил,
что он сможет воссоединить православную и католическую церкви, разумеет-
ся, под главенством папы римского. Поэтому приезд царя в Вену отец Вольф
рассматривал как знамение свыше или, по крайней мере, как стечение обс-
тоятельств, благоприятствуюших осуществлению его замыслов. Тем более что
сам царь, кажется, был готов к этому. Гуляя по Вене, он интересовался
храмами. Заходил и в кирху иезуитов на Университетской площади. Она явно
заинтересовала его.
В этом не было ничего удивительного. Построенная в стиле барокко,
только-только начавшем входить здесь в моду, она всех поражала тогда
своей необычной красотой.
На смену мрачным, как крепости, средневековым домам приходили округ-
лые и пышные, похожие на знаменитые венские торты со взбитыми сливками,
здания. Они могли символизировать все что угодно, но для Габсбургов, для
католической церкви это был символ триумфа.
Именно по этой причине архитектура барокко с ее вычурностью и теат-
ральностью определила на грядущие столетия лицо Вены. Барокко - это ра-
дость, рвущаяся сквозь стены: нет больше турецкой угрозы, нависшей с
Востока, корни ненавистном лютеранства вырваны с австрийской земли, и
Бог спас народ Австрии от "черной смерти".
Между прочим, стиль барокко завезли в Вену иезуиты. В зтом городе они
вообще пользовались большим влиянием, причем не только в религиозных или
политических делах. Многие историки, например, считают, что своей из-
вестной любовью к театру венцы во многом обязаны иезуитам. Это они нача-
ли ставить драматические спектакли на сценах австрийской столицы, прос-
лавляя божественные чудеса.
Еще более наглядно это влияние можно увидеть в архитектуре барокко.
Взять ту же кирху иезуитов на Университетской площади, построенную в
1627-1631 годах. Она и сейчас стоит в Вене почти в том виде, как ее ког-
да-то увидел Петр. Входишь через низенькую дверь, и невольно отступаешь
назад - перед тобой огромное, наполненное радужным светом пространство,
окруженное колоннами, спиралью закручивающимися к потолку, словно ги-
гантские танцующие змеи. Да и весь интерьер не как в церкви, а скорее
как в театре: золотые листья, обрамляющие изящные рамы в простенках, па-
рящие трубы над залитым солнцем алтарем. И только потом, уже приглядев-
шись, начинаешь понимать, что все зто, как в театре, не настоящее. Рос-
кошные танцующие колонны не из мрамора, а из раскрашенного гипса. Купо-
ла, свободно парящего в высоте, нет - это всего лишь оптическая иллюзия,
создаваемая сложным рельефом потолка.
Вот так же, наверное, и Петр разглядывал эту диковинную церковь, ког-
да к нему незаметно подошел отец Вольф и завел разговор - интересный и
содержательный.
Трудно сказать, сколько раз встречался Петр с отцом Вольфом, но
встречался не раз, начиная уже с первых дней пребывания в Вене. Об одной
такой встрече сохранились довольно подробные свидетельства. Случилось
это в день именин Петра 29 июня 1698 г.
Накануне вечером, как и положено в канун дня святых апостолов Петра и
Павла, царь с послами присутствовал на всенощной, а утром - на литургии
в посольской походной церкви. В одной из зал дворца Кенигсека был раски-
нут алтарь-шатер, уставленный богатой церковной утварью. Служил литургию
русский священник Иоанн Поборский. Все шло как положено, хотя и в чужой
стороне, но по русским православным обычаям. Однако то, что произошло
потом, обычаям старины уже не соответствовало. После православного бо-
гослужения Петр с послами прошел в другую половину дома, где находиласъ
домашняя католическая церковь. Там отец Вольф произнес проповедь на сме-
си славянских языков, проводя параллель между царем Петром и апостолом
Петром. В "Статейном списке" так описывается этот эпизод:
"А по молебне были в костеле, который был на посольском дворе, и в
том костеле после мессы сказывал поучение по-словенски езувит Вулф и
объявлял приклады, дабы господь бог яко апостолу Петру дал ключи, так бы
дал великому государю, его царскому величеству, взять ключи и отверсть
