издавать звуки, чем в силу других причин. Моргиана остановилась с неприятным
чувством; она не хотела возвращаться, но не была уверена, что, следуя этой
тропой, минует веселую компанию; свернуть в сторону также не представлялось
возможным, потому что она рисковала разодрать в чаще свой летний костюм. К
женщинам, смеявшимся неподалеку от нее, она чувствовала презрение и
гадливость, какую, может быть, испытывает кабан при виде козы. Рассеянно
пройдя еще немного вперед, Моргиана вдруг заметила девушек. Поворачивать
было поздно, так как они тоже ее увидели.
В нескольких шагах от Моргианы пролегла между двух огромных камней
длинная щель, по которой шла тропа, и здесь, в тени камней, расположились
отдохнуть девять девушек из поселка, лежавшего неподалеку от "Зеленой
флейты". Они шли купаться и удить рыбу. Моргиана увидала коллекцию босых
ног, которые мгновенно подобрались с тропы и упрятались в юбки, едва
показалась она, мельком осмотревшая всех и мстительно занывшая при виде этих
черноволосых и белокурых созданий с бессмысленными от жары, свежими,
загоревшими лицами, сидящих и возлежащих с беспечным изяществом молодости.
Между тем, видя, что она не решается проходить, девушки, вдруг умолкнув,
вскочили и стали по сторонам щели; крепко сжав губы, чтобы не расхохотаться,
исподтишка толкая друг друга, стояли они так, смотря прямо перед собой с
неудержимой искрой в глазах.
Шалея от злобы, Моргиана прошла сквозь этот цветущий строй и ускорила
шаг, чтобы скорее скрыться за поворотом. Едва она миновала камни, как сзади
нее раздался взрыв хохота, разлетевшийся по лесу. Моргиана остановилась; ее
сердце стукнуло больно и тяжело; она медленно вздохнула и произнесла:
"Хорошо".
"Хорошо, - повторила она, когда туман гнева рассеялся, но таким тоном, от
которого задумался бы даже человек с крепкими нервами. - Во всяком случае
одной из вас, стройных, веселых, уже нет. Она есть пока, но все равно что ее
более нет. Посмотрим, не выйдет ли еще что-нибудь и где-нибудь с подобными
вам. Не важно, что это будете не вы сами; будут такие же. Вам хорошо и
весело, не веселее ли будет мне?"
Обезумев от жестокости, она стала придумывать пытки, засады, казни и
издевательства и применила их к тысячам. Теперь она могла убить без
содроганий - толпу, целые города девушек. Дьявольские мечты овладели ею, и
видения, одно страшнее другого, сменялись в ее ужасных фантазиях. Однако
этот взрыв ярости постепенно улегся; тогда Моргиана увидела, что мстительное
беспамятство завело ее далеко в лес. Заметив извивающуюся прогалину, которая
была удобна для ходьбы, как тропа, Моргиана пошла по ней и скоро увидела
воду. Это был небольшой залив, отделенный от главной озерной площади
выступающими в воду скалами. На том берегу слышались плеск и смех, но из-за
скал не было никого видно. Вдруг, подойдя ближе, Моргиана увидела тонкую,
высокую девушку, стоявшую по колена в воде, в тени отвесной скалы. Девушка
была нагая; она, стоя спиной к Моргиане, закручивала свои черные волосы,
собираясь обвить их вокруг головы.
При виде этой беззащитной фигуры Моргиана отошла за скалу и осмотрелась.
Ее тянуло ударить хорошенького врага. Став невменяемой, Моргиана взяла из
камышей острый камень и вскарабкалась по отлогой стороне скалы, где, среди
впадин и глыб, нельзя было заметить ее с другого берега; она подползла к
краю, взглянув вниз. Девушка уже укрепила волосы, а теперь стягивала вокруг
головы синий платок. Будь Моргиана пумой, она могла бы скакнуть на плечи
купальщицы. Она отдышалась, потрясла камнем и метнула его в голову девушки,
сама тотчас припав к скале. Раздался отчаянный крик, потом громкий плач
испуга и боли. Камень попал не в голову, а по спине, едва ниже шеи. Девушка
бросилась плыть, призывая на помощь, а Моргиана спустилась со скалы и,
задыхаясь, побежала в лес, стараясь уйти как можно дальше от озера. Ей
казалось, что за ней гонятся. Звук собственных шагов она принимала за
преследование. Однако никто не гнался, и, дико улыбаясь, она остановилась у
большого дерева, выглядывая из-за ствола. Злоба ее прошла; она была довольна
и рассмеялась. "Все-таки я попала лучше, чем ты", - сказала Моргиана; к ней
вернулось спокойствие; она сделала крюк и пришла домой почти одновременно с
автомобилем, который только что вкатил во двор. Шофер передал ей пакет;
Моргиана отдала его Нетти, чтобы она снесла в комнату, и спросила:
- Моя сестра не поручила вам передать что-нибудь?
- Я не видел барышню, - сказал шофер, - там говорят, что ей нездоровится
и что она распорядилась отложить работы в доме.
- Если она не пишет, то нет, по-видимому, ничего серьезного, - заметила
Моргиана. - Однако надо будет заехать, если известие подтвердится ее
запиской. Как раз третьего дня она промочила ноги.
Зная теперь наверное, что яд подействовал, как нужно, она испытала
великое облегчение. Настроенная спокойно и деловито, Моргиана провела день в
хлопотах; приказала переменить занавески в гостиной; кое-где переставить
мебель; сама проверила столовое и постельное белье, серебро; заглянула в
кладовую, где, без особой нужды, под личным наблюдением ее, все ящики, банки
и мешки были вытащены, осмотрены пол и стены и забиты наглухо мышиные щели.
Окончив одно, Моргиана придумывала новое дело; если же не могла придумать
так скоро, чтобы от одного занятия немедленно перейти к другому, ей
становилось беспокойно, как от потери. Не видя, наконец, более, над чем
присмотреть самой, она нашла неисправности в плите и приказала ее чинить;
велела выбелить сарай, протереть стекла балконной двери, перенести картины с
одной стены на другую и повесить их выше. Не чувствуя утомления, она сновала
по дому, говоря быстро и раздражительно, не слушая возражений, спрашивая о
множестве вещей сразу, уличая прислугу в противоречии и ошибках.
Когда пришло время обеда, Моргиана села за стол и, не отпуская Нетти,
расспрашивала ее о разных хозяйственных мелочах. После обеда она хотела
пойти с садовником в сад, чтобы посоветоваться, какие цветы выбрать и
перенести на балкон, но тут вдруг подгонявшее ее движение прекратилось в
ней: все теперь показалось ей тяжелым и скучным. Уже смерклось; Моргиана
ушла из освещенных комнат в полутемную спальню, уселась в кресло и отдалась
мыслям о погибающей Джесси. Как ни обманывала она себя весь день, она думала
только об этом - сознательно или бессознательно. Ее расстройство
усиливалось; чем безопаснее выставлял ей ум ее преступление, тем сильнее
мучила ее мнительность; как она ни боролась с ней, доказывая себе отсутствие
улик, - ей представлялось, что город полон слухов и подозрений. Быть может,
шофер слышал уже от прислуги такие вещи, которым не смеет верить. Если так,
то в "Зеленую флейту" тоже потянуло ветром догадок; эти пересуды будут
ползти из дома в дом, от намека к намеку, и чем фантастичнее будут они, тем
ближе подойдут к истине. Сама медицина - так ли уж она бессильна установить
отравление, хотя бы даже и таким ядом, действие которого развивается
постепенно? Кроме того, Джесси видела, что Моргиана стояла у подноса. На
какие мысли может набрести девушка, захворав болезнью неясной и сложной?
На нее напал страх, и она не могла более овладеть собой. Случай на озере
резко восстал в ее мрачной памяти, представившись теперь событием более
опасным, чем донос. Если подруги пострадавшей заметили издали хотя бы край
синего рукава, мелькнувший из-за скалы, они объяснили бы ранение девушки
единственно припадком бешенства у Моргианы, которую проводили тогда взрывом
беспечного хохота. Возможно, что кто-нибудь видел даже всю эту сцену со
стороны; ни в лесу, ни в четырех стенах нельзя быть совершенно спокойным,
что нет свидетелей. Довольно Моргиане быть уличенной по делу купальщицы, как
размышление приведет к постели ее сестры. Зная о себе все, она боялась, что
то же самое знают о ней другие, и, чтобы отогнать страшные мысли, позвонила,
приказав Нетти принести лампу. Как только горничная внесла лампу, неуловимое
движение в лице Нетти настроило ее подозрительно.
- Что значит, что вы так посмотрели на меня? - сказала она строго.
- О, господи! - ответила Нетти, - простите меня, барышня, но только как я
внесла свет, я увидела, что вы очень бледны, и подумала, что вы, может быть,
нездоровы.
- Ну, нет, я здорова, - возразила Моргиана с досадой, - а моя бледность
объясняется тем, что мне послышался стук под окном, и я испугалась. Бывают
ли в этих местностях кражи и нападения?
- Случались раньше, но долго не было ничего слышно такого, - до сегодня.
- Вот это неприятно! Где же и кого ограбили?
- Ограбления не было, барышня, но вот что произошло с одной девушкой из
Манкарна, - знаете, деревня, которая ближе туда, к мысу? В Манкарне мы
закупаем яйца, овощи и молочное. Девушку зовут Тилли Бальмет. Ее подруга,
Дженни Мотэй, приходила ко мне недавно вернуть платье, которое я ей одолжила
для танцев. Ну, так вот, Тилли купалась и отошла от подруг, и неизвестно кто
бросил в нее сзади камнем, да так удачно, что рассек кожу и повредил шейный
позвонок; доктор говорил, что ей, возможно, теперь будет трудно поворачивать
голову.
- Какой ужас! - воскликнула Моргиана. - Кто же этот изверг, изувечивший
девушку?
- Ничего неизвестно, барышня. Девицы никого не видели на берегу.
- Низкое злодеяние, - повторила Моргиана. - Злодеяние гнусное и
бесцельное, не так ли? Мне страшно жаль Тилли Бальмет. Вероятно, ей тяжело,
особенно, если она красива.
- Красива?! О, что вы! Конечно, она не урод, но Дженни гораздо красивее
ее. Они говорят, что видели вас, когда вы проходили той же тропой; так вот,
если вы заметили, - та, которая повыше других, черная, в голубом платье, -
это она и была, Тилли.
- Ну, разумеется, я не обратила внимания. Подайте мне ридикюль. Он лежит
на столе.
Когда Нетти принесла ридикюль, Моргиана раскрыла его и вынула десять
золотых монет.
- Передайте эти деньги Тилли Бальмет, - сказала Моргиана оторопевшей
Нетти, - пусть несчастная утешит себя какой-нибудь нехитрой покупкой.
Надеюсь, она не захочет получить новый удар в спину ради вторых десяти
гиней, но если бы это случилось, я, конечно, дам ей с радостью, что могу.
- Бог благословит вас за доброту! - ответила женщина, принимая деньги. -
Вот уж будет она рада!
- Может быть, а потому идите и сделайте, как вам сказано.
Нетти ушла, а Моргиана, довольная своей хитростью, подумала: "Если эти
дуры начали фантазировать на мой счет, то десять гиней никак им не
согласовать с камнем в спину. Наверное, теперь они будут сокрушаться, что
обошлись дерзко с доброй старой девой, щедрой и жалостливой".
Между тем никто не подозревал ее. После чая Моргиана пересчитала
остальные вещи Хариты Мальком, переписала их и решила утром отправиться в
город, чтобы переговорить с ювелирами.
Эту ночь она проспала спокойно, но встала разбитая и мрачная, как после
тяжелого путешествия. В то время как она собиралась и одевалась, к ней по
утренней веселой дороге двигалась опасная гостья.
Глава XIV
Доктор Сурдрег очень внимательно осмотрел Джесси, но, при всей
добросовестности исследования, не мог определенно назвать какую-нибудь
болезнь. Он не был обескуражен, так как немало тяжких страданий, вполне
ясных впоследствии, начали свою разрушительную работу среди разноречивых
симптомов; увереннее всего он думал о малярии, скрытые формы которой очень
разнообразны. Сурдрег запретил шум, утомление, назначил диету и прописал
хину. Джесси жаловалась на слабость и жажду; Сурдрег посоветовал пить
