воспитанных маленьких Тэйлорах", переселилась в другое семейство, чье
лоно отныне будет постоянно потрясаться ее воспоминаниями о "хорошо вос-
питанных маленьких Форсайтах". Она научила Холли говорить по-французски
так же, как говорила сама.
Хотя Джолион не был особенно силен в портрете, тем не менее он уже
три раза писал портрет своей младшей дочери и теперь, 4 октября 1899 го-
да, писал в четвертый раз, когда ему подали визитную карточку, заставив-
шую его брови изумленно поползти вверх:
М-р Сомс Форсайт.
Шелтер, "Клуб знатоков",
Мейплдерхем. Сснт-Джемс.
Но здесь мы позволим себе новое отступление в саге о Форсайтах...
Вернуться из долгого путешествия по Испании в дом, где опущены шторы,
к маленькой перепуганной дочке и увидеть любимого отца, мирно спящего
последним сном, - такое воспоминание не могло изгладиться из памяти
столь впечатлительного и доброго человека, как Джолион. Ощущение ка-
кой-то тайны было связано с этим печальным днем и смертью того, чья
жизнь текла так плавно, размеренно и открыто для всех. Казалось неверо-
ятным, чтобы отец мог так внезапно исчезнуть, не сообщив о своем намере-
нии, не сказав последнего слова сыну, не простившись с ним; а бессвязные
рассказы крошки Холли о "даме в сером" и мадемуазель Бос о какой-то ма-
дам Эронт (как ему послышалось) заволакивали все каким-то туманом, кото-
рый несколько рассеялся, когда он прочел завещание отца и приписку, сде-
ланную позже. Его обязанностью как душеприказчика было уведомить Ирэн,
жену его двоюродного брата Сомса, о том, что ей оставлены в пожизненное
пользование проценты с пятнадцати тысяч фунтов. Он отправился к ней,
чтобы сообщить, что капитал, с которого ей будут идти проценты, помещен
в Индийских акциях и что доход ее будет равняться примерно 130 фунтам в
год, свободным от подоходного налога. Это была его третья встреча с же-
ной его двоюродного брата Сомса, если только она все еще оставалась его
женой, в чем он был не совсем уверен, Он вспомнил, как увидел ее в пер-
вый раз, когда она сидела в Ботаническом саду, дожидаясь Босини, - прек-
расная безвольная фигура, напомнившая ему Тицианову "Любовь небесную", и
потом, когда, по поручению отца, он явился на Монпелье-сквер вечером, в
тот день, когда они узнали о смерти Босини. Он до сих пор отчетливо пом-
нил ее появление в дверях гостиной - ее прекрасное лицо, вдруг вспыхнув-
шее безумной надеждой и снова окаменевшее в отчаянии; он помнил чувство
жалости, охватившее его, злобную улыбку Сомса и его слова: "Мы не прини-
маем" - и стук захлопнувшейся двери.
И теперь, в третий раз, он увидел лицо еще более прекрасное - не ис-
каженное безумной надеждой или отчаянием Глядя на нее, он думал: "Да, не
мудрено, что отец восхищался ею". И тут в памяти его возник и постепенно
стал ясным странный рассказ о золотом закате его отца. Она говорила о
старом Джолионе с благоговением и со слезами на глазах.
- Он был так удивительно добр ко мне, не знаю почему. Он казался та-
ким умиротворенным и прекрасным в своем кресле под деревом - вы знаете,
я его первая увидела. Такой чудесный был день. Мне кажется, что счастли-
вей смерти нельзя себе представить. Всякий был бы рад так умереть.
"Это правда, - подумал он. - Всякий был бы рад умереть, когда сияет
лето и сама красота идет к тебе по зеленой лужайке".
И, окинув взглядом маленькую, почти пустую гостиную, он спросил ее,
что она теперь намерена делать.
- Я начну снова жить понемножку, кузен Джолион. Так чудесно иметь
собственные деньги. У меня их никогда не было. Я, наверно, останусь в
этой квартире, я привыкла к ней, но я смогу теперь поехать в Италию!
- Конечно, - пробормотал Джолион, глядя на ее робко улыбавшиеся губы.
Возвращаясь от нее, он думал: "Какая обаятельная женщина! Жалость ка-
кая! Я рад, что папа оставил ей эти деньги".
Он больше не виделся с ней, но каждые три месяца выписывал чек на ее
банк и посылал ей об этом записку в Челси; и каждый раз получал от нее
письмо с подтверждением, обычно из ее квартиры в Челси, а иногда из Ита-
лии; и теперь ее образ был неразрывно связан для него с серой, слегка
надушенной бумагой, изящным прямым почерком и словами: "Дорогой кузен
Джолион". Он был теперь богатым человеком и, подписывая скромный чек,
часто думал: "Ведь этого ей, наверное, еле-еле хватает", - и чувство
смутного удивления шевелилось в нем - как она вообще существует в этом
мире, населенном мужчинами, которые не терпят, чтобы красота не была
чьей-нибудь собственностью. Вначале Холли иногда заговаривала о ней, но
"дамы в сером" быстро исчезают из детской памяти, а плотно сжимавшиеся
губы Джун, когда в первые недели после смерти дедушки кто-нибудь упоми-
нал имя ее бывшей подруги, отбивали охоту говорить о ней. Но один раз,
правда, Джун высказалась вполне определенно:
- Я простила ей, я очень рада, что она теперь независима...
Получив карточку Сомса, Джолион сказал горничной, ибо он не терпел
лакеев:
- Попросите его, пожалуйста, в кабинет и скажите, что я сейчас приду,
- и, взглянув на Холли, спросил: - Помнишь ты "даму в сером", которая
давала тебе уроки музыки?
- Помню, конечно, а что? Это она приехала?
Джолион покачал головой и, надевая пиджак вместо своей холщовой блу-
зы, вспомнил внезапно, что эта история не для юных ушей, и промолчал. Но
его лицо, пока он шел в кабинет, весьма красноречиво изображало полное
недоумение.
У стеклянной двери, глядя через террасу на дуб, стояли два человека -
один средних лет, другой совсем юноша, и Джолион подумал: "Кто этот
мальчик? Ведь у них же никогда не было детей".
Старший обернулся. Встреча этих двух Форсайтов второго поколения,
значительно менее непосредственного, чем первое, в этом доме, который
был выстроен для одного и в котором поселился хозяином другой, отлича-
лась какойто скрытой настороженностью при всем их старании быть привет-
ливыми. "Уж не пришел ли он по поводу своей жены?" - думал Джолион. "С
чего бы мне начать?" - думал Сомс, а Вэл, которого взяли с собой для то-
го, чтобы разбить лед, равнодушно стоял, окидывая этого бородача ирони-
ческим взглядом из-под темных пушистых ресниц.
- Это Вэл Дарти, - сказал Сомс, - сын моей сестры. Он на днях отправ-
ляется в Оксфорд; я бы хотел познакомить его с вашим сыном.
- Ах, как жаль, Джолли уже уехал. Вы в какой колледж?
- Брэйсноз, - ответил Вэл.
- А Джолли в Крайст-Черч-колледже; но он, конечно, будет рад познако-
миться с вами.
- Очень признателен вам.
- Холли дома. Если вы удовольствуетесь кузиной вместо кузена, она по-
кажет вам сад. Вы найдете ее в гостиной, если пройдете за эту портьеру,
я как раз писал ее портрет.
Повторив еще раз "Очень признателен", Вэл исчез, предоставив обоим
кузенам самим разбивать лед.
- Я видел ваши акварели на выставках, - сказал Сомс.
Джолиона передернуло. Он уже около двадцати шести лет не поддерживал
никакой связи со своей форсайтской родней, но в его представлении они
тесно связывались с "Дерби" Фриса и гравюрами Лэндсира. Он слышал от
Джун, что Сомс слывет знатоком, но это только ухудшало цело. Он по-
чувствовал, как в нем просыпается чувство необъяснимого отвращения.
- Давно я вас не видел, - сказал он.
- Да, - ответил Сомс, не разжимая губ, - с тех пор как... ну, да я,
собственно, об этом и приехал поговорить. Вы, кажется, ее попечитель.
Джолион кивнул.
- Двенадцать лет немалый срок, - отрывисто сказал Сомс. - Мне... мне
надоело это.
Джолион не нашелся ничего ответить и спросил:
- Вы курите?
- Нет, благодарю.
Джолион закурил.
- Я хочу покончить с этим, - коротко сказал Сомс.
- Мне не приходится встречаться с ней, - пробормотал Джолион сквозь
клуб дыма.
- Но, я полагаю, вы знаете, где она живет.
Джолион кивнул. Он не намеревался давать ее адрес без разрешения.
Сомс, казалось, угадал его мысли.
- Мне не нужно ее адреса, - сказал он, - я его знаю.
- Что же вы, собственно, хотите?
- Она меня бросила. Я хочу развестись.
- Немножко поздно, пожалуй?
- Да, - сказал Сомс, и наступило молчание.
- Я плохо разбираюсь в этих вещах, если и знал что, так перезабыл, -
промолвил Джолион, криво улыбнувшись. Ему самому пришлось ждать смерти,
которая и развела его с первой миссис Джолион. - Вы что, хотите, чтобы я
поговорил с ней?
Сомс поднял глаза и посмотрел в лицо своему кузену.
- Я полагаю, там есть кто-нибудь, - сказал он.
Джолион пожал плечами.
- Я ничего не знаю. Мне кажется, вы могли оба жить так, как если бы
один из вас давно умер. Так обычно и делается.
Сомс повернулся к окну. Рано опавшие дубовые листья уже устилали тер-
расу, кружились по ветру. Джолион увидел две фигуры, Холли и Вала Дарти,
направлявшихся через лужайку к конюшням. "Не могу же я служить и нашим и
вашим, - подумал он. - Я должен стать на ее сторону. Я думаю, и отец был
бы того же мнения". И на короткое мгновение ему показалось, что он видит
фигуру отца, сидящего в старом кресле, как раз позади Сомса, положив но-
гу на ногу, с "Таймсом" в руках. Видение исчезло.
- Мой отец любил ее, - тихо сказал он.
- Не понимаю, за что, - не оборачиваясь, ответил Сомс. - Сколько горя
она причинила вашей дочери Джун; она всем причиняла только горе. Я давал
ей все, что она хотела. Я даже готов был простить ее, но она предпочла
бросить меня.
Звук этого глухого голоса подавлял всякое сочувствие в Джолионе. Что
такое есть в этом человеке, что не позволяет проникнуться к нему участи-
ем?
- Я могу съездить к ней, если вам угодно, - сказал он. - Я думаю, что
она будет рада разводу, впрочем, не знаю.
Сомс кивнул.
- Да, пожалуйста. Я знаю, где она живет, но я не желаю ее видеть.
Он несколько раз провел языком по губам, словно они у него пересохли.
- Может быть, вы выпьете чаю, - предложил Джолион и чуть не добавил:
"и посмотрите дом". И он повел его в холл.
Позвонив и приказав подать чай, он подошел к своему мольберту и по-
вернул картину к стене. Ему почему-то не хотелось, чтобы на нее смотрел
Сомс, который стоял здесь, посреди этой большой комнаты с широкими прос-
тенками, предназначавшимися для его собственных картин. В лице своего
кузена, с этим неуловимым семейным сходством с ним самим, в этом упря-
мом, замкнутом, сосредоточенном выражении Джолион увидел что-то, что не-
вольно заставило его подумать: "Этот никогда ничего не забудет, никогда
своих чувств не выдаст. Несчастный человек!"
VII
СТРИГУНОК НАХОДИТ ПОДРУЖКУ
Юный Вэл, покинув старшее поколение Форсайтов, подумал: "Вот скучища!
Уж дядя Сомс выдумает! Интересно, что собой представляет эта девчонка!"
Он не предвкушал никакого удовольствия от ее общества, и вдруг он уви-
дел, что она стоит тут и смотрит на него. Да какая хорошенькая! Вот по-
везло!
- Боюсь, что вы меня не знаете, - сказал он. - Меня зовут Вэл Дарти.
Я ваш дальний родственник, троюродный брат или что-то в этом роде. Моя
мать урожденная Форсайт.
Холли, от застенчивости не решаясь отнять у него свою смуглую тонкую
ручку, сказала:
- Я не знаю никого из моих родственников. Их много?
- Куча. И по большей части ужасный народ. Конечно, я не... ну, во
всяком случае те, кого я знаю. Родственники всегда ужасны, ведь правда?
- Должно быть, они тоже находят нас ужасными, - сказала Холли.
- Не знаю почему бы. Уж во всяком случае вас-то никто не найдет ужас-
ной.
Холли подняла на него глаза, и задумчивая чистота этих серых глаз
внезапно внушила Вэлу чувство, что он должен быть ее защитником.
- Конечно, разные бывают люди, - глубокомысленно заметил он. - Ваш
папа, например, выглядит очень порядочным человеком.
- Еще бы, - сказала Холли с жаром, - он такой и есть.
Краска бросилась в лицо Вэлу: зал в "Пандемониуме", смуглый господин
