опустились. Через мгновение все было попрежнему.
- Ну, разумеется! Как это похоже на Фила - он всегда такой!
- Разве? - сказала Джун.
Этот вопрос чуть было не прогнал широкую улыбку с лица миссис Бейнз;
чтобы скрыть свое замешательство, она слегка заерзала на месте, оправила
платье и сказала:
- Ах, милочка, он такой сумбурный; ну кто станет обращать внимание на
его поступки!
Джун вдруг поняла, что напрасно теряет здесь время: если даже поста-
вить вопрос прямо, от этой женщины все равно ничего не добьешься.
- Вы видаетесь с ним? - спросила она, залившись румянцем.
На запудренном лбу миссис Бейнз выступила испарина.
- Да, конечно! Не помню, когда он был последний раз, - по правде ска-
зать, мы его не видели это время. У него столько хлопот с домом вашего
кузена; говорят, постройка скоро закончится. Надо будет устроить обед в
честь такого события; приезжайте как-нибудь и оставайтесь ночевать!
- Благодарю вас, - сказала Джун.
И опять подумала: "Я зря трачу время. Она ничего не скажет".
Джун встала. В миссис Бейнз произошла перемена. Она тоже поднялась;
губы ее дрогнули, она беспокойно сжала руки. Происходило что-то нелад-
ное, а она ни о чем не осмеливалась спросить эту хрупкую стройную девуш-
ку, стоявшую перед ней с таким решительным личиком, стиснутыми губами и
обидой в глазах. Миссис Бейнз никогда не боялась задавать вопросы - вся
организационная деятельность зиждется на вопросах и ответах.
Но дело было настолько серьезно, что нервы ее, обычно довольно креп-
кие, сейчас сдали; еще сегодня утром муж сказал:
- У старика Форсайта, наверно, больше ста тысяч фунтов.
И вот эта девушка стоит перед ней и протягивает руку - протягивает
руку!
Может быть, сейчас ускользнет возможность - кто знает! - возможность
удержать ее в семье, а миссис Бейнз не решается заговорить.
Она проводила Джун взглядом до самой двери.
Дверь закрылась.
Миссис Бейнз ахнула и бросилась следом за Джун, Переваливаясь на ходу
всем своим тучным телом.
Поздно. Она услышала, как захлопнулась входная дверь, и замерла на
месте с выражением неподдельного гнева и обиды на лице.
Быстрая как птица, Джун неслась по улице. Она ненавидела теперь эту
женщину, которая в прежние счастливые дни казалась ей такой доброй. Неу-
жели от нее вечно будут так отделываться, вечно будут мучить неизвест-
ностью?
Она пойдет к Филу и спросит его самого. Она имеет право знать все.
Джун быстро прошла Слоун-стрит и поравнялась с домом, где жил Босини.
Затворив за собой входную дверь, она с мучительно бьющимся сердцем взбе-
жала по лестнице.
На площадке третьего этажа она замедлила шаги, чтобы перевести дыха-
ние, и, взявшись рукой за перила, прислушалась. Наверху было тихо.
Бледная как полотно, Джун прошла последний пролет. Она увидела дверь,
прочла его имя на дощечке. И решимость, с которой она пришла сюда, вдруг
покинула ее.
Джун ясно поняла все значение своего поступка. Ее бросило в жар; ла-
дони под тонкими шелковыми перчатками были влажны.
Она отошла от двери, но не спустилась вниз. Прислонившись к перилам,
она старалась побороть в себе чувство, близкое к удушью, и смотрела на
дверь с отчаянной отвагой. Нет, она не сойдет вниз. Не все ли равно, что
о ней будут думать? Никто не узнает. Помощи ждать не от кого, надо
действовать самой. Надо покончить с этим.
И, заставив себя отойти от стены, она дернула звонок. Дверь не отпер-
ли, и весь ее стыд и страх вдруг исчезли; она позвонила еще и еще раз,
словно добиваясь у запертой квартиры ответа и вознаграждения за тот стыд
и страх, с которыми она пришла сюда. Дверь не отворили; Джун перестала
звонить и, опустившись на ступеньку, закрыла лицо руками.
Потом она тихонько сошла вниз на улицу. У нее было такое чувство,
словно она только что встала после тяжелой болезни; ей хотелось лишь од-
ного: как можно скорее добраться домой. Ей казалось, что на улице все
знают, где она была, что она делала; и вдруг через дорогу она увидела
Босини, идущего к своему дому со стороны Монпелье-сквер.
Она хотела перебежать улицу. Глаза их встретились, и он приподнял
шляпу. Проехал омнибус, и на минуту она потеряла Босини, потом, стоя на
краю тротуара, увидела сквозь вереницу экипажей его удаляющуюся фигуру.
И Джун замерла на месте, глядя ему вслед.
XIII
ПОСТРОЙКА ДОМА ЗАКОНЧЕНА
- Порцию телячьего бульона, порцию супа из бычьих хвостов, два стака-
на портвейна.
В верхнем зале у Френча, где Форсайт все еще может получить сытные
английские блюда, сидели за завтраком Джемс и его сын.
Этот ресторан Джемс предпочитал всем остальным; все здесь было скром-
но, без претензий, вкусно, сытно, и хотя Джемс был уже до некоторой сте-
пени испорчен необходимостью следить за модой и привычки его складыва-
лись соответственно доходам, которые неуклонно продолжали расти, но в
минуты затишья среди работы его все еще одолевала тоска по вкусной,
обильной пище, которую он едал в молодости, У Френча подавали настоящие
английские официанты - заросшие волосами, в передниках; пол посыпался
опилками, а три круглых зеркала в позолоченных рамах висели как раз на
такой высоте, чтобы в них нельзя было смотреться. И кабинки здесь унич-
тожили совсем недавно, кабинки, где можно было съесть бифштекс из вырез-
ки с рассыпчатым картофелем, не видя своих соседей, - по-джентльменски.
Джемс заткнул салфетку за третью пуговицу жилета - привычка, от кото-
рой ему давно пришлось отказаться в Вест-Энде. Он чувствовал, что будет
есть суп с аппетитом, - все утро ушло на оформление бумаг по продаже по-
местья одного старого приятеля.
Набив рот черствым хлебом здешней выпечки. Джемс заговорил:
- Ты поедешь в Робин-Хилл один или с Ирэн. Возьми ее с собой. Там,
наверное, будет еще много возни.
Не поднимая глаз. Сомс ответил:
- Она не хочет ехать.
- Не хочет? Как так? Разве она не собирается жит - в Робин-Хилле?
Сомс промолчал.
- Не понимаю, что теперь творится с женщинами, - забормотал Джемс, -
у меня с ними никаких хлопот не было. Ты слишком много позволяешь ей.
Она избалована.
Сомс поднял на него глаза.
- Я не желаю слышать о ней ничего дурного, - сказал он вдруг.
В наступившем молчании было только слышно, как Джемс тянет суп с лож-
ки.
Официант принес два стакана портвейна, но Сомс остановил его.
- Так портвейн не подают, - сказал он, - унесите это и подайте всю
бутылку.
Покончив с супом и с размышлениями. Джемс подвел краткий итог общему
положению дел.
- Мама лежит, - сказал он, - можешь воспользоваться экипажем. Я ду-
маю, Ирэн с удовольствием проедется. Этот Боснии сам вам все покажет?
Сомс кивнул.
- Я тоже не прочь посмотреть, как он там закончил отделку, - продол-
жал Джемс. - Надо, пожалуй, заехать за вами обоими.
- Я поеду поездом, - ответил Сомс. - А если вы захотите побывать в
Робин-Хилле, Ирэн, может быть, согласится съездить с вами; впрочем, не
знаю.
Он подозвал официанта и попросил счет, по которому уплатил Джемс.
Они расстались у собора св. Павла: Сомс поехал на вокзал, а Джемс сел
в омнибус и отправился в западную часть города.
Он выбрал себе угловое место рядом с кондуктором, загородив пассажи-
рам дорогу своими длинными ногами, и на всех входивших в омнибус смотрел
с неодобрением, точно они не имели права дышать его воздухом.
Джемс решил воспользоваться случаем и поговорить с Ирэн. Вовремя ска-
занное слово многое значит; а раз она собирается переезжать за город,
пусть не упускает возможности начать новую жизнь. Вряд ли Сомс потерпит,
если так будет продолжаться.
Он не вдумывался в то, что значило это "продолжаться"; смысл выраже-
ния был достаточно широк, расплывчат и как нельзя более подходил Форсай-
ту. А после завтрака Джемс был куда храбрее обычного.
Добравшись домой, он велел подать ландо и распорядился, чтобы ехал и
грум. Джемс хотел подойти к Ирэн поласковей, сделать для нее все, что
можно.
Когда дверь дома N 62 отворилась, он совершенно явственно расслышал
пение Ирэн и сразу же заявил об этом, чтобы ему не отказали в приеме.
Да, миссис Сомс дома, но горничная не знала, принимает ли она.
С проворством, не раз удивлявшим тех, кто наблюдал за его тощей фигу-
рой и отсутствующим выражением лица, Джемс двинулся в гостиную, не дав
горничной времени принести отрицательный ответ. Ирэн сидела за роялем,
положив руки на клавиши и, по-видимому, прислушивалась к голосам в хол-
ле. Она не улыбнулась ему.
- Ваша свекровь лежит, - начал Джемс, рассчитывая, сразу же завоевать
ее сочувствие. - Меня ждет экипаж. Будьте умницей, подите наденьте шля-
пу, и мы поедем кататься. Вам полезно подышать воздухом!
Ирэн взглянула на него, словно собираясь отказаться, но, очевидно пе-
редумав, пошла наверх и вернулась уже в шляпе.
- Куда вы меня повезете? - спросила она.
- Мы поедем в Робин-Хилл, - быстро забормотал Джемс, - лошади застоя-
лись, а я хочу посмотреть, что там делается.
Ирэн заколебалась, но снова передумала и пошла к экипажу, а Джемс
последовал за ней по пятам - так будет вернее.
Проехали уже больше половины дороги, когда Джемс заговорил:
- Сомс так любит вас, не позволяет задеть ни одним словом; почему вы
так холодны с ним?
Ирэн вспыхнула и сказала чуть слышно:
- Я не могу дать ему то, чего у меня нет.
Джемс строго посмотрел на нее; она сидела в его собственном экипаже,
ее везли его собственные лошади и слуги - он чувствовал себя хозяином
положения. Теперь ей не так просто будет отделаться; и устраивать сцену
на людях она тоже не захочет.
- Я не понимаю вас, - сказал он. - Сомс прекрасный муж!
Ответ Ирэн прозвучал так тихо, что шум уличного движения почти заглу-
шил ее голос. Он уловил слова:
- Ведь вы не замужем за ним!
- Ну и что же из этого? Он вам ни в чем не отказывает. Готов сделать
что угодно, вот теперь выстроил вам загородный дом. Ведь у вас как будто
нет собственных средств?
- Нет.
Джемс снова посмотрел на Ирэн; он не мог понять выражение ее лица.
Похоже было, что она вот-вот расплачется, а вместе с тем...
- Уж мы-то всегда к вам хорошо относились, - торопливо забормотал он.
У Ирэн задрожали губы; к своему ужасу. Джемс увидел, как по щеке ее
скатилась слеза. Он чувствовал, что в горле у него стал комок.
- Мы очень любим вас. Если бы вы только... - он чуть не сказал: "вели
себя как следует", но передумал: - если бы вы только захотели стать хо-
рошей женой.
Ирэн ничего не ответила, и Джемс тоже замолчал. Она сбивала его с
толку; в ее молчании чувствовалось не упрямство, а скорее подтверждение
всего, что он мог сказать. И вместе с тем у Джемса было ощущение, что
последнее слово осталось не за ним. Он не понимал, в чем тут дело.
Однако замолчать надолго Джемс не мог.
- Вероятно, Босини теперь скоро женится на Джун, - сказал он.
Ирэн изменилась в лице.
- Не знаю, - сказала она, - спросите у нее.
- Она пишет вам?
- Нет.
- Почему? - спросил Джемс. - Я думал, что вы друзья.
Ирэн повернулась к нему.
- И об этом, - сказала она, - спросите у нее.
- Ну, знаете, - пробормотал Джемс, испуганный ее взглядом, - все-таки
это очень странно, что я не могу получить простой ответ на простой воп-
рос, но ничего не поделаешь.
Он замолчал, переваривая такой отпор, и наконец разразился:
- По крайней мере я вас предупредил. Вы не хотите заглядывать вперед.
Сомс много говорить не станет, но я уже вижу, что он долго этого не по-
терпит. Вам придется винить только самое себя - больше того: не ждите к
себе сочувствия.
Ирэн улыбнулась и сказала, чуть склонив голову:
- Я вам очень признательна.
Джемс не нашел, что ответить на это.
На смену ясному жаркому утру пришел серый душный день; тяжелая гряда
