свернуть", - подумала она, и сердце ее усиленно забилось.
Динни чуть не задохнулась, когда Стэк открыл ей дверь. "Завтрак будет
через пять минут, мисс". Черные глаза Стэка, слегка выкаченные, но тем
не менее вдумчивые, крупный нос и благожелательно искривленные губы при-
давали ему такой вид, словно он выслушивал исповедь девушки, хотя испо-
ведоваться ей пока что было не в чем. Он распахнул дверь в гостиную,
закрыл ее за Динни, и она очутилась в объятиях Уилфрида. Этот долгий и
радостный миг, равного которому она никогда не испытывала, разом рассеял
все мрачные предчувствия. Он был таким долгим, что ей стало немножко не
по себе: а вдруг Уилфрид не успеет вовремя разомкнуть руки? Она нежно
шепнула:
- Милый, если верить Стэку, завтрак был готов еще минуту назад.
- Стэк не лишен такта.
Удар, неожиданный, как гром среди ясного неба, обрушился на девушку
лишь после завтрака, когда они остались одни.
- Все раскрылось, Динни.
Что? Что раскрылось? Неужели? Девушка подавила порыв отчаяния.
- Каким образом?
- Эту историю привез сюда человек по имени Телфорд Юл. О ней ходят
слухи у разных племен. Сейчас она, видимо, уже обсуждается на базарах,
завтра будет обсуждаться в лондонских клубах, а еще через несколько не-
дель меня начнут сторониться. Тут уже ничем не поможешь.
Динни молча поднялась, прижала голову Уилфрида к своему плечу, затем
села рядом с ним на диван.
- Боюсь, ты не до конца отдаешь себе отчет... - мягко начал он.
- В том, что это меняет дело? Да, не отдаю. Это могло его изменить,
когда ты сам рассказал мне обо всем. Но не изменило. Теперь и подавно не
изменит.
- Я не имею права жениться на тебе!
- Оставь книжное геройство, Уилфрид! Зачем связывать себя мыслью о
несчастье, которое еще не произошло?
- Ложный героизм вовсе не в моем характере, но, мне кажется, ты
все-таки не отдаешь себе отчет...
- Отдаю, отдаю. Выпрямись и опять ходи в полный рост, а до тех, кто
тебя не поймет, нам нет дела.
- Значит, тебе нет дела до твоих близких?
- Нет, есть.
- Но не предполагаешь же ты, что они поймут?
- Я заставлю их понять.
- Бедная моя девочка! Его спокойная нежность показалась Динни злове-
щим предзнаменованием. Уилфрид продолжал:
- Я не знаком с твоими, но если они действительно такие, как ты их
описала, то не обольщайся, - они не порвут с наследственными убеждения-
ми, не поднимутся над ними. Просто не смогут.
- Они любят меня.
- Тем нестерпимей будет им думать, что ты связана со мной.
Динни чуть-чуть отстранилась и подперла подбородок руками. Затем, не
глядя на Дезерта, спросила:
- Ты хочешь отделаться от меня, Уилфрид?
- Динни!
- Нет, отвечай! Он притянул ее к себе. Наконец она сказала:
- Я верю тебе. Но раз ты не хочешь расстаться со мной, предоставь все
мне. В любом случае незачем ускорять развязку. В Лондоне еще ничего не
знают. Подождем, пока узнают. Я понимаю, что до этого ты на мне не же-
нишься. Значит, я должна ждать. Потом увидим, что делать. Но ты и тогда
не смей разыгрывать из себя героя, - это обошлось бы мне слишком, слиш-
ком дорого...
Динни обняла Уилфрида, и он не успел возразить.
Прижавшись щекой к его щеке, она тихо спросила:
- Хочешь, я стану совсем твоей до свадьбы? Если да, возьми меня.
- Динни!
- Находишь меня чересчур смелой?
- Нет. Просто подождем. Я слишком сильно благоговею перед тобой.
Девушка вздохнула.
- Может быть, так оно и лучше.
Затем спросила:
- Значит, ты согласия, чтобы я сама рассказала моим?
- Я согласен на все, что ты сочтешь нужным.
- И не будешь возражать, если я захочу, чтобы ты встретился с кемни-
будь из них?
Уилфрид кивнул в знак согласия.
- Я не прошу тебя приехать в Кондафорд... пока. Итак, все решено. Те-
перь рассказывай подробно, как ты об этом узнал.
Когда он закончил, Динни вдумчиво промолвила:
- Майкл и дядя Лоренс. Это облегчает задачу. А теперь я пойду, милый.
Так лучше, - Стэк дома. Кроме того, я хочу подумать, а вблизи тебя я на
это не способна.
- Ангел! Она стиснула ему голову руками:
- Перестань воспринимать все трагически. Я тоже не буду. Поедем в
четверг за город? Чудесно! У Фоша в полдень. И запомни, я не ангел, а
твоя любимая.
Когда Динни спускалась по лестнице, у нее кружилась голова. Теперь,
оставшись одна, девушка до ужаса ясно понимала, какое испытание предсто-
ит им обоим. Неожиданно Динни свернула на Оксфорд-стрит. "Зайду поговорю
с дядей Эдриеном", - решила она.
Эдриен сидел у себя в музее и предавался спокойным раздумьям о недав-
но выдвинутой гипотезе, согласно которой колыбелью Homo sapiens объявля-
лась пустыня Гоби. Идея была запатентована, выброшена на рынок и, по
всей видимости, должна была войти в моду. Он размышлял о неустойчивости
антропологических концепций, когда ему доложили о приходе племянницы.
- А, Динни! Я все утро проблуждал в пустыне Гоби и уже подумывал нас-
чет чашки горячего чая. Что ты на это скажешь?
- От китайского чая у меня бывает икота, дядя.
- Мы не гонимся за так называемой роскошью. Моя дуэнья готовит мне
добрый старый дуврский чай крупной резки. Кроме того, будут домашние бу-
лочки с изюмом.
- Великолепно! Я пришла сообщить вам, что отдала свое юное сердце.
Эдриен вытаращил глаза.
- История действительно жуткая. Поэтому я, с вашего позволения, сниму
шляпу.
- Снимай, что хочешь, дорогая, - разрешил Эдриен. - Но прежде всего
выпьем чаю. Вот и он.
Пока она пила чай, Эдриен смотрел на нее со спокойной улыбкой, теряв-
шейся где-то между усами и козлиной бородкой. После трагической истории
с Ферзом Динни в еще большей степени, чем раньше, олицетворяла для него
идеал племянницы. К тому же он заметил, что она в самом деле встревоже-
на.
Затем Динни уселась в единственное кресло, откинула голову назад, вы-
тянула ноги, сложила вместе кончики пальцев и показалась Эдриену такой
воздушной, что он не удивился бы, если бы она улетела. Он с удовольстви-
ем остановил свой взгляд на шапке ее каштановых волос. Но по мере того,
как девушка излагала ему свою историю, длинное лицо ее дяди вытягивалось
все больше. Наконец она умолкла, но тут же попросила:
- Пожалуйста, дядя, не смотрите на меня так.
- А я смотрел?
- Да.
- Это не удивительно, Динни.
- Я хочу знать, как вы "отреагируете" (сейчас любят так выражаться)
на поступок Уилфрида.
- Я лично? Никак. Я с ним не знаком и от суждений воздержусь.
- Я познакомлю вас, если вы ничего не имеете против.
Эдриен кивнул, и Динни прибавила:
- Можете сказать мне самое худшее. Что подумают и предпримут все ос-
тальные, кто его не знает?
- А как ты сама отреагировала, Динни?
- Я его знала.
- Всего неделю.
- И десять лет.
- Только не уверяй меня, что беглый взгляд и несколько слов, сказан-
ных на свадьбе...
- Горчичное зерно, милый дядя! Кроме того, я прочла его поэму и по
ней угадала, что он пережил. Он - неверующий. То, что с ним произошло,
показалось ему просто чудовищной шуткой.
- Да, да, я читал его стихи. Скептицизм и культ красоты. Такой тип
людей расцветает в результате долгих усилий нации, когда индивиду-
альность окончательно обесценена и государство отняло у нее все, что
могло. Вот тут "я" и вылезает на первый план, посылая к черту И госу-
дарство и моральные нормы. Я понимаю это, но... Ты ведь не бывала за
границей, Динни?
- Нет, бывала. Правда, только в Италии, Париже и Пиренеях.
- Они в счет не идут. Ты никогда не бывала там, где Англии необходимо
сохранять определенный престиж. В таких странах все англичане отвечают
за одного и один за всех.
- Вряд ли он думал об этом в тот момент, дядя.
Эдриен взглянул на племянницу и покачал головой.
- Да, да, не думал, - настаивала Динни. - И слава богу, что не думал,
иначе я никогда не увидела бы его. Разве человек обязан жертвовать собой
во имя ложных ценностей?
- Не в том суть, дорогая. На Востоке, где религия до сих пор - все,
переход в другую веру приобретает огромное значение. Ничто не роняет
англичанина в глазах жителей Востока больше, чем отречение под пистоле-
том. Вот как стоял перед ним вопрос: "Настолько ли мне важно, какое мне-
ние сложится о моей стране и моем народе, чтобы я предпочел скорее уме-
реть, чем унизить их?"
Динни помолчала, затем возразила:
- Я совершенно уверена, что Уилфрид предпочел бы смерть унижению сво-
ей страны, если бы речь шла о чем-нибудь другом. Но он просто не мог до-
пустить, чтобы восточное представление об англичанах зависело от того,
христианин он или нет.
- Это особая статья. Он ведь не только отрекся от христианства. Он
принял ислам, сменив один набор суеверий на другой.
- Неужели вы не понимаете, дядя, что вся эта история казалась ему чу-
довищной шуткой?
- Нет, дорогая, не понимаю.
Динни откинулась в кресле, и Эдриен нашел, что вид у нее совершенно
измученный.
- Ну, если уж вы не понимаете, никто не поймет. Я хочу сказать - ник-
то из нашего круга.
У Эдриена защемило под ложечкой.
- Динни, у тебя за плечами двухнедельное увлечение, а впереди - вся
жизнь. Ты сказала, что он готов отказаться от тебя. Уважаю его за это.
Не лучше ли порвать - если уж не ради себя самой, так хоть ради него?
Динни улыбнулась:
- Дядя, вы ведь прославились тем, что бросаете друзей в беде. И вы
так мало знаете о любви! Ждали каких-нибудь восемнадцать лет? Вам не
смешно себя слушать?
- Смешно, - согласился Эдриен. - Не стану отрицать, слово "дядя" пе-
реубедило меня. И если бы я твердо знал, что Дезерт будет так же верен
тебе, как ты ему, я сказал бы: "Идите своей дорогой, и да поможет вам
бог не упасть под крестной ношей".
- Тогда вы просто обязаны познакомиться с ним.
- Да. Но помни: я видел людей, которые были влюблены так безоглядно,
что разводились через год после брака. Я знал человека, настолько упоен-
ного своим медовым месяцем, что еще через два дня он завел любовницу.
- Наше поколение не отличается такой пылкостью, - возразила Динни. -
Я столько раз видела в кино такие поцелуи, что во мне давно возобладало
духовное начало.
- Кто в курсе дела?
- Майкл и дядя Лоренс, может быть, тетя Эм. Не знаю, стоит ли расска-
зывать в Кондафорде.
- Разреши мне посоветоваться с Хилери. Он взглянет на вещи свежим
глазом и уж, конечно, не с ортодоксальной точки зрения.
- Разумеется, я не возражаю против дяди Хилери.
Динни встала:
- Значит, я могу привести к вам Уилфрида? Эдриен кивнул; затем прово-
дил племянницу, снова подошел к карте Монголии, и безлюдная Гоби показа-
лась ему цветущим розовым садом в сравнении с той пустыней, по которой
брела его любимая племянница.
XII
Динни осталась обедать на Маунт-стрит, чтобы повидаться с дядей Ло-
ренсом.
Она ждала его а кабинете и, когда он вошел, сразу же спросила:
- Дядя Лоренс, тетя Эм знает то, что известно вам и Майклу?
- Да, Динни. Как ты догадалась?
- Она была что-то уж очень сдержанна. Я все рассказала дяде Эдриену.
Он, кажется, тоже находит, что Уилфрид уронил престиж Англии на Востоке.
Что это вообще за престиж? Я думала, что нас всюду считают просто нацией
удачливых лицемеров. А в Индии, кроме того, - высокомерными хвастунами.
Бровь сэра Лоренса задергалась.
- Ты смешиваешь репутацию народа с репутацией отдельных его предста-
вителей, а это совершенно разные вещи. На Востоке каждый англичанин
рассматривается как человек, которого не возьмешь на испуг, который дер-
жит слово и умеет постоять за своих.
Динни вспыхнула: она поняла, на что намекал ее дядя.
- На Востоке, - продолжал сэр Лоренс, - англичанин, точнее британец,
потому что он может быть и шотландцем, и валлийцем, и северным ирланд-
цем, выступает обыкновенно как обособленная личность - путешественник,
