Швейцар покачал головой:
- Сегодня скачки в Ньюмаркете, сэр Лоренс.
- Да, конечно! Как это вы все запоминаете?
- Привычка, сэр Лоренс.
- Завидую.
Сэр Лоренс повесил шляпу и некоторое время постоял в холле, глядя,
как телетайп отстукивает биржевой курс. Безработица и налоги растут, а
денег на автомобили и развлечения тратится все больше. Миленькое поло-
женьице! Затем он направился в библиотеку, рассчитывая, что там-то уж он
никого не встретит. И первый, кого он увидел, был Джек Масхем, который
из уважения к месту шепотом беседовал в углу с худощавым смуглым чело-
вечком.
"Это объясняет, почему я никогда не могу найти упавшую запонку, - по-
думал сэр Лоренс, - Мой друг швейцар был так уверен, что Джек в Ньюмар-
кете, а не у этих полок, что принял его за другого, когда тот все-таки
явился".
Он взял томик "Арабских ночей" Бертона, позвонил и заказал чай, но не
успел уделить внимание ни книге, ни напитку, как оба собеседника покину-
ли свой угол и подошли к нему.
- Не вставай, Лоренс, - с некоторой томностью произнес Джек Масхем. -
Телфорд Юл - сэр Лоренс Монт, мой кузен.
- Я читал ваши сенсационные романы, мистер Кл, - сказал сэр Лоренс и
подумал: "Странная личность!"
Худой смуглый человек с обезьяньим лицом осклабился и ответил:
- Жизнь бывает сенсационнее всякого романа.
- Юл вернулся из Аравии, - пояснил Джек Масхем с обычным для него ви-
дом человека, над которым не властно ни время, ни пространство. - Он
разнюхивал, нельзя ли там раздобыть парочку чистокровных арабских кобыл,
чтобы использовать их у нас. Жеребцы есть, маток не достать. В Неджде
сейчас такое же положение, как в те времена, когда писал Палгрейв. Все
же дело, по-моему, двинулось. Владелец лучшего табуна требует самолет,
но, если мы забросим туда бильярд, ему наверняка придется расстаться по
крайней мере с одной дочерью солнца.
- Боже правый, какие низкие методы! - усмехнулся сэр Лоренс. - Все мы
становимся иезуитами, Джек.
- Юл видел там интересные вещи. Кстати, об одной из них я хочу с то-
бой поговорить. Разрешишь присесть?
Он опустился в кресло и вытянулся во всю длину; смуглый человек усел-
ся на другое, устремив черные мигающие глаза на сэра Лоренса, который
инстинктивно насторожился.
- Когда Юл был в аравийской пустыне, - продолжал Джек Масхем, - беду-
ины рассказали ему о смутных слухах насчет одного англичанина, которого
арабы якобы поймали и вынудили перейти в мусульманство. Юл поскандалил с
ними, заявив, что никто из англичан не способен на такое. Но когда он
вернулся в Египет и вылетел в Ливийскую пустыню, он встретил Другую шай-
ку бедуинов, возвращавшихся с юга, и услышал от них ту же самую историю,
только в более подробном изложении - они утверждали, что это случилось в
Дарфуре, и назвали даже имя отступника - Дезерт. Когда же Юл попал в
Хартум, он услышал, что весь город только и говорит о том, что молодой
Дезерт принял ислам. Юл, естественно, сделал из всего этого логические
выводы. Но, конечно, весь вопрос в том, как это произошло. Одно дело пе-
ременить веру по доброй воле, другое - отречься от прежней под пистоле-
том. Англичанин, совершающий подобный поступок, предает всех нас.
Сэр Лоренс, который в продолжение речи своего кузена перепробовал все
известные ему способы вставлять монокль, выронил его и сказал:
- Дорогой Джек, неужели ты не понимаешь, что, если человек принял му-
сульманство в мусульманской стране, молва обязательно представит дело
так, как будто его к этому принудили.
Джек, извивавшийся на самом краю своего кресла, возразил:
- Я сперва так и подумал, но последние сведения были чрезвычайно оп-
ределенными. Мне сообщили даже имя шейха, который заставил его отречься,
и месяц, когда это случилось. Я выяснил также, что мистер Дезерт
действительно вернулся из Дарфура вскоре по истечении упомянутого меся-
ца. Возможно, ничего и не было. Но так или иначе, мне незачем объяснять
вам, что такого рода история, если она своевременно не опровергнута, об-
растает сплетнями и вредит не только этому человеку, но и нашему общему
престижу. Мне кажется, наш долг - поставить мистера Дезерта в извест-
ность о слухах, которые распространяют о нем бедуины.
- Кстати, он сейчас здесь, - мрачно бросил сэр Лоренс.
- Знаю, - ответил Джек Масхем, - Я видел его на днях, и он член этого
клуба.
Беспредельное уныние волной захлестнуло сэра Лоренса. Вот они, пос-
ледствия злосчастного решения Динни! Динни была дорога этому ироничному,
независимому в суждениях и разборчивому в привязанностях человеку. Она
поразительно украшала его давно установившееся представление о женщинах.
Не будь он ее дядей по браку, он мог бы даже влюбиться в нее, если бы
снова стал молодым.
Пауза продолжалась. Сэр Лоренс отчетливо сознавал, что оба его собе-
седника чувствуют себя крайне неловко, и, странное дело, их замеша-
тельство лишь усугубляло в его глазах серьезность положения. Наконец он
сказал:
- Дезерт был шафером моего сына. Я должен поговорить с Майклом.
Мистер Юл, надеюсь, воздержится пока от дальнейших шагов.
- Непременно, - ответил К, л. - Хочу верить, что все это только
сплетни. Мне нравятся его стихи.
- А ты, Джек?
- Мое дело сторона. Но я не примирюсь с мыслью, что англичанин спосо-
бен на такой поступок, пока не буду убежден в бесспорности этого факта
так же, как в существовании собственного носа. Вот все, что могу ска-
зать. Юл, если мы хотим поспеть на ройстонский поезд, нам пора дви-
гаться.
Оставшись в одиночестве, сэр Лоренс не встал с кресла. Ответ Джека
Масхема расстроил его еще больше. Он доказывал, что, если наихудшие
опасения подтвердятся, рассчитывать на снисходительность "настоящих саи-
бов" не придется. Наконец сэр Лоренс поднялся, взял с полки небольшой
томик, снова сел и начал его перелистывать. Это были "Индийские стих"!"
сэра Альфреда Лайела, а поэма, которую разыскивал баронет, называлась
"Богословие перед казнью".
Он прочел ее, поставил книгу на место и стоял, потирая подбородок.
Вещь, конечно, написана лет сорок с лишним тому назад, но можно не сом-
неваться, что взгляды, выраженные в ней, ни на йоту не изменились. Су-
ществует еще стихотворение Доила о капрале Восточно-Кентского полка, ко-
торый, когда его привели к китайскому генералу и предложили под страхом
смерти поцеловать землю у ног врага, ответил: "В нашем полку так не при-
нято!" - и погиб. Что поделаешь! Такое поведение и сейчас - закон для
людей, принадлежащих к определенной касте и чтящих традиции. Война подт-
вердила это на бесчисленных примерах. Неужели молодой Дезерт действи-
тельно изменил традициям? Невероятно! А вдруг он в самом деле трус, нес-
мотря на свой образцовый послужной список? Или, может быть, бьющая из
него ключом горечь довела его до полного цинизма и он попрал традицию
только ради того, чтобы ее попрать?
Сэр Лоренс напряг все свои духовные способности и попробовал поста-
вить себя перед аналогичным выбором. Но он был неверующим, и единствен-
ный вывод, который ему удалось сделать, сводился к следующему: "Мне бы
страшно не хотелось, чтобы на меня оказали давление в таком вопросе".
Понимая, что это заключение ни в коей мере не соответствует важности
проблемы, он спустился в холл, закрылся в телефонной кабине и позвонил
Майклу. Затем, опасаясь оставаться в клубе дольше: того и глядишь наско-
чишь на самого Дезерта, взял такси и отправился на Саутсквер.
Майкл только что вернулся из палаты, столкнулся с отцом в холле, и
сэр Лоренс изъявил желание уединиться с сыном в его кабинете, интуитивно
чувствуя, что Флер при всей ее проницательности не подходит роль участ-
ницы совещания по столь щекотливому пункту. Он начал с того, что объявил
о помолвке Динни. Майкл выслушал это сообщение с такой странной смесью
удовлетворения и тревоги, какая не часто выражается на человеческом ли-
це.
- Что за плутовка! Как она умеет прятать концы в воду! - воскликнул
он, - Флер - та заметила, что Динни в последние дни выглядит уж как-то
особенно невинно, но я сам никогда бы не подумал. Мы слишком привыкли к
ее безбрачию. Помолвлена, да еще с Уилфридом! Ну что ж, теперь, надеюсь,
парень покончит с Востоком.
- Остается еще вопрос о его вероисповедании, - мрачно вставил сэр Ло-
ренс.
- Не понимаю, какое это имеет значение. Динни - не фанатичка. Зачем
Уилфрид переменил веру? Вот уж не предполагал, что он религиозен. Меня
это прямо-таки ошеломило.
- Тут дело посложнее.
Когда сэр Лоренс кончил рассказывать, уши у Майкла стояли торчком и
лицо было совершенно подавленное.
- Ты знаешь его ближе, чем кто бы то ни было, - закончил сэр Лоренс.
- Твое мнение?
- Мне тяжело так говорить, но возможно, что это правда. Для Уилфрида
это, пожалуй, даже естественно, хотя никто никогда не поймет - почему.
Ужасная неприятность, папа, тем более что здесь замешана Динни.
- Дорогой мой, прежде чем расстраиваться, надо выяснить, насколько
это верно. Удобно тебе зайти к нему?
- Было время - заходил запросто.
Сэр Лоренс кивнул:
- Мне все известно. Но ведь с тех пор прошло столько лет.
Майкл тускло улыбнулся:
- Я подозревал, что вы кое-что заметили, но не был уверен. После
отъезда Уилфрида на Восток мы виделись редко. Все же зайти могу...
Майкл запнулся, потом прибавил:
- Если это правда, он, вероятно, все рассказал Динни. Он не мог сде-
лать ей предложение, не сказав.
Сэр Лоренс пожал плечами:
- Кто струсил раз, струсит и в другой.
- Уилфрид - одна из самых сложных, упрямых, непонятных натур, какие
только бывают на свете. Подходить к нему с обычной меркой - пустое заня-
тие. Но если он и сказал Динни, от нее мы ни слова не добьемся.
Отец и сын взглянули друг на друга.
- Помните, в нем много героического, но проявляется оно там, где не
нужно: он ведь поэт.
Бровь сэра Лоренса задергалась: верный признак того, что он пришел к
определенному решению.
- Придется заняться этой историей вплотную. Люди не пройдут мимо нее
- не такая у них природа. Мне, конечно, нет дела до Дезерта...
- Мне есть, - возразил Майкл.
- ...но я беспокоюсь о Динни.
- Я тоже. Впрочем, она поступит так, как сочтет нужным, папа, и пере-
убеждать ее - напрасный труд.
- Это одно из самых неприятных событий в моей жизни, - с расстановкой
вымолвил сэр Лоренс. - Итак, мой мальчик, пойдешь ты к нему или сходить
мне?
- Пойду, - со вздохом ответил Майкл.
- Он скажет тебе правду?
- Да. Останетесь обедать?
Сам Лоренс покачал головой:
- Боюсь встречаться с Флер, пока у меня на душе эта забота. Я пола-
гаю, тебе не нужно напоминать, что до твоего разговора с ним никто ниче-
го не должен знать, даже она?
- Разумеется. Динни еще у вас?
- Нет, вернулась в Кондафорд.
- Ее семья! - воскликнул Майкл и свистнул.
Ее семья! Эта мысль не оставляла его за обедом, во время которого
Флер завела речь о будущем Кита. Она склонялась к тому, чтобы отдать его
в Хэрроу, так как Майкл и его отец учились в Уинчестере. Майклу нрави-
лись оба варианта, и вопрос все еще оставался открытым.
- Вся родня твоей матери училась в Хэрроу, - убеждала Флер. - Уинчес-
тер кажется мне слишком педантичным и сухим. И потом, те, кто учился
там, никогда не достигают известности. Если бы ты не кончил Уинчестер,
ты давно бы уже стал любимцем газет.
- Тебе хочется, чтобы Кит стал известным?
- Да, но, разумеется, с хорошей стороны, как твой дядя Хилери. Зна-
ешь, Майкл, Барт - чудесный, но я предпочитаю Черрелов твоей родне с от-
цовской стороны.
- Мне казалось, что Черрелы чересчур прямолинейны и чересчур служаки,
- возразил Майкл.
- Согласна, но у них есть характер и держатся они как джентльмены.
- По-моему, ты хочешь отдать Кита в Хэрроу просто потому, что там все
