результате опоздал еще на десять. Страшно сожалею!
- Мой отец считает, что с тех пор как такси вытеснили кэбы, время
нужно рассчитывать с запасом в десять процентов. Вы помните кэбы?
- Еще бы!
- А я попала в Лондон, когда их уже не было.
- Если этот ресторан вам знаком, показывайте дорогу. Я о нем слышал,
но сам здесь не бывал.
- Он помещается в подвале. Кухня - французская.
Они сняли пальто и заняли столик с краю.
- Мне, пожалуйста, поменьше, - попросила Динни. - Ну, скажем, холод-
ного цыпленка, салат и кофе.
- Что-нибудь со здоровьем?
- Просто привычка к умеренности.
- Ясно. У меня тоже. Вина выпьете?
- Нет, благодарю. Как вы считаете, мало есть - это хороший признак?
- Если это делается не из принципа, - да.
- Вам не нравятся вещи, которые делаются из принципа?
- Я не доверяю людям, которые их делают. Это фарисеи.
- Это чересчур огульно. Вы склонны к обобщениям?
- Я имел в виду тех, кто не ест потому, что видит в еде проявление
плотских чувств. Надеюсь, вы так не считаете?
- О нет! - воскликнула Динни. - Я только не люблю чувствовать себя
набитой. А чтобы это почувствовать, мне нужно съесть совсем немного. О
плоти я мало что знаю, но чувства, по-моему, это хорошая вещь.
- Вероятно, единственная хорошая на свете.
- Поэтому вы и сочиняете стихи? Дезерт усмехнулся:
- Я думаю, у вас они тоже получались бы.
- Стишки - да, стихи - нет.
- Пустыня - вот место для поэзии. Бывали вы в пустыне?
- Нет, но хотела бы.
Она сказала это и сама удивилась своим словам, вспомнив, как отрица-
тельно отнеслась к профессору американцу и его широким бескрайним прос-
торам. Впрочем, трудно представить себе больший контраст, чем Халлорсен
и этот смуглый беспокойный молодой человек, который смотрит на нее. Ох,
эти глаза! Холодок снова пробежал у нее по спине. Динни разломила булоч-
ку и сообщила:
- Вчера я обедала с Майклом и Флер.
Губы Дезерта искривились.
- Вот как? Когда-то я сходил с ума из-за Флер. Она - совершенство...
в своем роде, правда?
- Да, - согласилась Динни и глазами добавила: "Не надо ее унижать!"
- Превосходное оснащение, редкая выдержка!
- Думаю, что вы ее не знаете, - заметила девушка, - А я и подавно.
Он наклонился над столом:
- Вы кажетесь мне верным человеком. Откуда это в вас?
- Слово "верность" - наш фамильный девиз. От этого так просто не от-
делаешься, не так ли?
- Не знаю, - отрезал он. - Я не понимаю, что такое верность. Чему?
Кому? В нашем мире нет ничего незыблемого - все относительно. Верность -
показатель статичности мышления или просто предрассудок. В любом случае
она исключает пытливость ума.
- Есть вещи, которые стоят, чтобы им хранили верность. Например, кофе
или религия.
Он посмотрел на нее так странно, что Динни почти испугалась.
- Религия? А вы сами веруете?
- В общем, пожалуй, да.
- Что? Вы способны проглотить догмы катехизиса? Считать одну легенду
правдивее другой? Предположить, что один набор представлений о непозна-
ваемом представляет собой большую ценность, чем остальные? Религия! Но у
вас же есть чувство юмора. Неужели оно покидает вас, как только речь за-
ходит о ней?
- Нет. Я только допускаю, что религия - просто ощущение присутствия
всеобъемлющего духа и то этическое кредо, которое помогает служить ему.
- Гм!.. Довольно далеко от общепринятой точки зрения. Откуда же в та-
ком случае вам известно, как лучше всего служить всеобъемлющему духу?
- Это мне подсказывает вера.
- Вот здесь мы и расходимся! - воскликнул Дезерт, и девушке показа-
лось, что в голосе его зазвучало раздражение. - Вспомните, как мы
пользуемся силой нашего мышления, нашими умственными способностями! Я
беру каждую проблему, как она есть, оцениваю ее, делаю вывод и действую.
Словом, действую, решив с помощью разума, как лучше действовать.
- Лучше для кого?
- Для меня и для мира в широком смысле слова.
- Кто на первом месте - вы или мир?
- Это одно и то же.
- Всегда ли? Сомневаюсь. Кроме того, все это предполагает такую дли-
тельную оценку, что я даже не представляю себе, как вам удается перейти
к действию. Этические же нормы, несомненно, являются результатом бесчис-
ленных решений, которые люди, сталкиваясь с одними и теми же проблемами,
принимали в прошлом. Почему бы вам не следовать этим этическим нормам?
- Потому что ни одно из этих решений не было принято людьми, обладав-
шими моим темпераментом или находившимися в сходных со мной обстоя-
тельствах.
- Понимаю. Вам нужно то, что называется судебным прецедентом.
Как это типично по-английски!
- Простите! - оборвал ее Дезерт. - Я вам надоедаю. Хотите сладкого?
Динни оперлась локтями о стол, положила голову на руки и серьезно
посмотрела на него:
- Вы мне нисколько не надоели. Наоборот, ужасно меня заинтересовали.
Я только думаю, что женщины действуют более импульсивно. Практически это
означает, что они считают себя более похожими друг на друга, чем мужчи-
ны, и больше доверяют своему интуитивному восприятию коллективного опы-
та.
- Так было раньше. Как будет дальше - не знаю.
- Надеюсь, по-прежнему, - сказала Динни. - Мне кажется, что мы, жен-
щины, никогда не станем вдаваться в оценку. А сладкого я хочу. Пожалуй,
съем сливовый компот.
Дезерт взглянул на нее и расхохотался.
- Вы изумительная! Мы оба возьмем по компоту. У вас очень церемонная
семья?
- Но то чтобы церемонная, но верит в традиции и в прошлое.
- А вы?
- Боюсь сказать. Бесспорно одно - я люблю старинные вещи, старинные
здания и стариков. Люблю все, что отчеканено, как монета. Люблю чувство-
вать, что у меня есть корни. Всегда увлекалась историей. Тем не менее не
могу над этим не смеяться. В нас всех заложено что-то очень комическое:
мы - как курица, которой кажется, что ее привязали веревкой, если по
земле провести меловую черту от ее клюва.
Дезерт протянул руку, и Динни вложила в нее свою.
- Пожмем друг другу руки и порадуемся этому спасительному свойству.
- Когда-нибудь вы мне еще кое-что расскажете, - объявила Динни. - А
пока скажите, на какую вещь мы идем.
- Играют ли где-нибудь пьесы человека по фамилии Шекспир? Не без тру-
да им удалось обнаружить театр на заречной стороне города, где в этот
день давали пьесу величайшего в мире драматурга. Они отправились туда, и
после спектакля Дезерт неуверенно предложил:
- Не заедем ли ко мне выпить чаю? Динни улыбнулась, кивнула и сразу
же почувствовала, как изменилось его обращение. Оно стало и более непри-
нужденным и более почтительным, как будто он сказал себе: "Она мне ров-
ня".
Час, проведенный за чаем, который подал Стэк, странная личность с
проницательными глазами и аскетическим обликом, показался девушке упои-
тельным. Таких часов в ее жизни еще не было, и когда он кончился, Динни
поняла, что влюбилась. Семя, брошенное в почву десять лет назад, пророс-
ло и стало цветком. Двадцатишестилетняя девушка, которая уже потеряла
надежду влюбиться, сочла это таким невероятным чудом, что несколько раз
задерживала дыхание и всматривалась в лицо Уилфрида. Откуда взялось это
чувство? Оно нелепо! И оно будет мучительным, потому что он ее не полю-
бит. А раз он не полюбит, она должна скрывать свою любовь, но как удер-
жаться и не показать ее?
- Когда я увижу вас снова? - спросил Дезерт, видя, что Динни собира-
ется уходить.
- А вы хотите?
- Очень.
- Почему?
- А почему бы мне не хотеть? Вы - первая женщина, с которой я разго-
ворился за последние десять лет, может быть, даже первая, с которой я
вообще заговорил.
- Вы не будете смеяться надо мной, если мы снова увидимся?
- Над вами? Разве это мыслимо? Итак, когда?
- Когда?.. В настоящее время я сплю в чужой ночной рубашке на Ма-
унт-стрит, хотя мне пора бы вернуться в Кондафорд. Но моя сестра через
неделю венчается в Лондоне, а брат в понедельник возвращается из Египта.
Поэтому я пошлю домой за вещами и останусь в городе. Где вы Хотите
встретиться?
- Поедем завтра за город? Я тысячу лет не был в Ричмонде и Хэмп-
тон-корте.
- А я никогда не была.
- Вот и прекрасно. Я подхвачу вас у памятника. Фошу в два часа дня
при любой погоде.
- Буду счастлива видеть вас, юный сэр.
- Великолепно.
Он внезапно наклонился, взял ее руку и поднес к губам.
- В высшей степени учтиво, - промолвила Динни. - До свиданья.
IV
Динни была так поглощена своей бесконечно важной для нее тайной, что
в тот день ей больше всего на свете хотелось одиночества, но мистер, и
миссис Эдриен Черрел пригласили ее к обеду. После того как ее дядя же-
нился на Диане Ферз, новобрачные выехали из дома на Оукли-стрит, связан-
ного с тяжелыми воспоминаниями, и скромно устроились в одном из тех об-
ширных кварталов Блумсбери, которые теперь вновь привлекают к себе арис-
тократию, покинувшую их в тридцатых - сороковых годах прошлого века. Ра-
йон был выбран ввиду близости его к "костям" Эдриена: памятуя о своем
возрасте, тот дорожил каждой минутой, проведенной в обществе жены. Здо-
ровая мужественность, которую, согласно предсказаниям Динни, должен был
придать ее дяде год, прожитый им с Халлорсеном в Новой Мексике, проявля-
лась теперь в более темном оттенке его морщинистых век и в улыбке, го-
раздо чаще мелькавшей на длинном лице Эдриена. Динни с неизменным удо-
вольствием думала, что дала ему верный совет и что он последовал ему.
Диана быстро обретала прежний блеск, обеспечивший ей место в высшем об-
ществе до ее замужества с несчастным Ферзом. Однако полная бесперспек-
тивность профессии Эдриена и время, которое она должна была уделять ему,
препятствовали ее возвращению в священный круг "света". Поэтому она все
больше входила в роль жены и матери, что Динни, питавшая пристрастие к
своему дяде, находила вполне нормальным. По дороге в Блумсбери она раз-
мышляла, говорить ей или нет о своих делах, и, не отличаясь склонностью
к притворству и уверткам, решила быть откровенной. "Кроме того, - думала
она, - влюбленной девушке всегда приятно говорить о предмете своих
чувств". К тому же, если без наперсника не обойтись, лучшего, чем дядя
Эдриен, ей все равно не найти: во-первых, он немного знаком с Востоком,
а во-вторых, это дядя Эдриен.
Однако разговор за обедом естественно и прежде всего коснулся свадьбы
Клер и возвращения Хьюберта. Выбор сестры несколько тревожил Динни.
Сэр Джералд (Джерри) Корвен был сорокалетний мужчина среднего роста с
энергичным и отважным лицом. Динни не отрицала за ним большого обаяния,
именно это и пугало ее. Он занимал высокое положение в министерстве ко-
лоний и был одним из тех людей, на которых достаточно взглянуть, чтобы
решить: "Он далеко пойдет!" Боялась Динни и того, что смелая, блестящая,
наделенная душой игрока Клер слишком похожа на жениха и к тому же моложе
его на семнадцать лет. Диана, хорошо знакомая с Корвеном, возразила:
- Семнадцать лет разницы - это как раз самое утешительное во всей ис-
тории. Джерри пора остепениться. Если он сумеет быть Клер и мужем и от-
цом одновременно, дело наладится. У него огромный жизненный опыт. Я ра-
да, что они уезжают на Цейлон.
- Почему?
- Он избежит встреч со своим прошлым.
- А у него богатое прошлое?
- Дорогая моя, сейчас он слишком влюблен, по с таким человеком, как
Джерри, нельзя загадывать - в нем масса обаяния и он постоянно стремится
играть с огнем.
- Женитьба всех нас делает трусами, - вставил Эдриен.
- На Джерри Корвена она не повлияет: он клюет на риск, как золотая
рыбка на москита. Динни, Клер очень увлечена?
- Да. Но она сама любит играть с огнем.
- И все же, - вмешался Эдриен, - я ни одного из них не назвал бы
вполне современным. У обоих голова на плечах и оба умеют найти ей приме-
нение.
