- Я не знаю никого, о ком стоило бы говорить.
- Значит, у нас одна точка соприкосновения - Майкл.
- Не верю в то, что посторонние могут служить точкой соприкосновения.
Где вы живете, мисс Черрел?
Динни улыбнулась:
- По-видимому, мне пора дать краткую биографическую справку. Моя
семья с незапамятных времен осела в Кондафорде, Оксфордшир. Мой отец -
генерал в отставке, я - старшая из двух его дочерей, брат у меня один.
Он военный, состоит в браке и скоро приедет в отпуск из Судана.
- Вот как! - произнес Дезерт, и лицо его снопа помрачнело.
- Мне двадцать шесть, я не замужем, детей у меня пока нет. Моя сла-
бость - устройство чужих дел. Откуда она у меня, не знаю. Приезжая в
Лондон, я останавливаюсь у леди Монт на Маунт-стрит. Хотя я получила
скромное воспитание, наклонности у меня разорительные, а средств для
удовлетворения их нет. Думаю, что умею понимать шутки. Теперь ваш черед.
Дезерт улыбнулся и покачал головой.
- Рассказать за вас? - предложила Динни. - Вы - второй сын лорда Мал-
лиена; вам осточертела война; вы пишете стихи, склонны к кочевому образу
жизни и сами себе враг. Последнее свойство ценно лишь своей новизной.
Вот мы и на Маунт-стрит. Не зайдете ли повидаться с тетей Эм?
- Благодарю вас, не стоит. Что вы делаете завтра? Давайте позавтрака-
ем вместе, а потом пойдем на дневной спектакль.
- Хорошо. Где?
- В половине второго у Дюмурье.
Они обменялись рукопожатием и расстались. Входя в дом тетки, Динни
дрожала всем телом. Странное ощущение! Она остановилась у дверей гости-
ной и улыбнулась.
II
Шум, доносившийся из-за дверей, стер улыбку с ее губ. "Боже правый! Я
совсем забыла, что сегодня у тетя Эм "прием" по случаю дня рождения".
Рояль, игравший в гостиной, умолк; беготня, толчея, скрип передвигае-
мых стульев, несколько возгласов, тишина, - и музыка зазвучала снова.
"Играют в "кто лишний", - догадалась Динни и тихо открыла дверь. Диа-
на Ферз сидела за роялем. Восемь ребятишек в ярких бумажных колпаках и
один взрослый держались за восемь стульев, составленных попарно спинками
друг к другу. Семеро уже вскочили, двое еще сидели - разом на одном сту-
ле. Динни увидела слева направо: Роналда Ферза; маленького китайчонка;
Энн, младшую дочь тети Эдисон; Тони, младшего сына Хилери; Селию и Динго
- детей Селии Мористон, старшей сестры Майкла; Шейлу Ферз и - на одном
стуле - дядю Эдриена и Кита Монта. Затем в поле ее зрения попали тетя Эм
в большом ярко-красном бумажном колпаке, которая, несколько запыхавшись,
остановилась у камина, и Флер, уносившая первый стул из того ряда, где
только что сидел Роналд.
- Кит, вставай. Ты лишний.
Кит не пошевельнулся. Поднялся Эдриен:
- Ладно, старина, выйду я, а ты уж оставайся с ровесниками. Ну, иг-
рай!
- Не держаться за спинки! - надсаживалась Флер. - У Фын, пока не кон-
чилась музыка, садиться нельзя, Дишо, не цепляйся за крайний стул.
Музыка оборвалась. Шарканье ног, возня, визг, - маленькая Энн, самая
крохотная из всех, осталась стоять.
- Вот и хорошо, детка, - сказала Динни. - Иди сюда и бей в барабан.
Когда музыка перестанет, перестань и ты. Вот так. Теперь опять. Наблюдай
за тетей Ди.
Снова, и снова, и снова. Наконец вышли все, кроме Шейлы, Динго и Ки-
та.
"Ставлю на Кита!" - подумала Динни.
Шейла лишняя! Предпоследний стул убран! Динго, похожий на шотландца,
и Кит, со светлых волос которого свалился бумажный колпак, кружат вокруг
последнего стула. Вот оба плюхнулись на сиденье, потом вскочили и опять
забегали кругом. Диана старательно отводит глаза. Флер стоит чуть поо-
даль и улыбается, лицо тети Эм разрумянилось. Музыка оборвалась, на сту-
ле сидит Динго, Кит оказался лишним. Он вспыхнул и насупился.
- Кит, плати фант! - раздался окрик Флер.
Кит вздернул голову и засунул руки в карманы.
"Поделом Флер!" - подумала Динни.
Голос позади нее произнес:
- Ярко выраженное пристрастие твоей тетки к молодому поколению сопря-
жено с чрезмерным шумом. Не вкусить ли нам капельку покоя у меня в каби-
нете?
Динни обернулась и увидела тонкое, худое и подвижное лицо сэра Лорен-
са Монта с совершенно побелевшими усиками, хотя в волосах седина едва
начала пробиваться.
- Я еще не внесла свою лепту, дядя Лоренс.
- Пора тебе вообще отучиться ее вносить. Пусть язычники беснуются, а
мы пойдем вниз и по-христиански предадимся мирной беседе.
Динни подумала: "Что ж, я не прочь побеседовать об Уилфриде Дезерте".
Эта мысль оттеснила на задний план ее инстинктивную потребность вечно
чему-то служить, и девушка последовала за баронетом.
- Над чем вы сейчас работаете, дядя?
- Пока что отдыхаю и почитываю мемуары Хэрриет Уилсон. Замечательная
девица, доложу тебе, Динни! Во времена Регентства в высшем свете трудно
было испортить чью-либо репутацию, но Хэрриет делала все, что могла. Ес-
ли ты о ней не слышала, могу сообщить, что она верила в любовь и дарила
своей благосклонностью многих любовников, из которых любила лишь одного.
- И все-таки верила в любовь?
- Что тут особенного? Ведь остальные-то любили ее, - она была добро-
сердечная бабенка. Какая огромная разница между нею и Нинон де Ланкло, -
та любила всех своих любовников. А в общем обе - колоритные фигуры.
Представляешь, какой диалог о добродетели можно написать от их лица?
Сядь же, наконец.
- Дядя Лоренс, сегодня днем я ходила смотреть памятник Фошу и Встре-
тила вашего кузена мистера Масхема.
- Джека?
- Да.
- Последний из денди. Между прочим, существует огромная разница между
щеголем, денди, светским франтом, фатом, "чистокровным джентльменом" и
хлыщом. Есть еще какая-то разновидность, да я всегда забываю слово. Я
перечислил их в нисходящем порядке. По возрасту Джек относится к поколе-
нию фатов, но по своему складу он чистый денди - типичный персонаж
Уайт-Мелвила. А что он такое, на твой взгляд?
- Лошади, пикет и невозмутимость.
- Долой шляпу, дорогая. Люблю смотреть на твои волосы.
Динни сняла шляпу.
- Я встретила там еще одного человека - шафера Майкла.
Густые брови сэра Лоренса приподнялись:
- Что? Молодого Дезерта? Он опять вернулся? Легкий румянец выступил
на щеках Динни.
- Да, - ответила она.
- Редкая птица, Динни.
Чувство, которого Динни еще никогда не испытывала, охватило ее.
Она не сумела бы его выразить, но оно напоминало ей о фарфоровой ста-
туэтке, которую девушка подарила отцу в день его рождения две недели на-
зад. Маленькая превосходно выполненная группа китайской работы: лиса и
четыре забившихся под нее лисенка. На морде лисы написаны нежность и
настороженность - то самое, что сейчас на душе у Динни.
- Почему редкая?
- Давняя история. Но тебе могу рассказать. Я точно знаю, что этот мо-
лодой человек увивался вокруг Флер года два после ее свадьбы. Из-за это-
го он и стал бродягой.
Вот, значит, что имел в виду Дезерт, упоминая об Исаве? Нет, дело не
в том. Она помнит: когда он спрашивал о Флер, у него было самое обычное
выражение лица.
- Это же было сто лет назад! - возразила девушка.
- Ты права. Седая старина. Впрочем, ходят и другие слухи. Клубы -
рассадники жестокости.
Соотношение нежности и настороженности, переполнявших Динни, измени-
лось: доля первой уменьшилась, второй возросла.
- Какие слухи? Сэр Лоренс покачал головой:
- Мне этот молодой человек нравится, и даже тебе, Динни, я не стану
повторять то, о чем, в сущности, ничего не знаю. Стоит человеку начать
жить иначе, чем другие, и люди готовы бог знает что о нем выдумать.
Он внезапно посмотрел на племянницу, но глаза Динни были прозрачны.
- Кто этот китайчонок наверху?
- Сын бывшего мандарина, который оставил семью здесь из-за неурядиц
на родине. Милый малыш. Приятный народ китайцы. Когда приезжает
Хьюберт?
- Через неделю. Они летят из Италии. Вы же знаете, Джин - старый пи-
лот.
- Что с ее братом?
- С Аденом? Служит в Гонконге.
- Твоя тетка все еще сокрушается, что у тебя с ним ничего не вышло.
- Милый дядя, я готова на все, чтобы угодить тете Эм, но в данном
случае, испытывая к нему чувства сестры, я боялась погрешить против биб-
лии.
- Не хочу, чтобы ты выходила замуж и уезжала в какую-нибудь варварс-
кую страну, - сказал сэр Лоренс.
В голове Динни мелькнуло: "Дядя Лоренс просто волшебник!" - и глаза
ее стали еще прозрачнее, чем раньше.
- Эта проклятая бюрократическая машина скоро поглотит всех наших
близких, - продолжал баронет. - Обе мои дочери за морем: Селия в Китае,
флора в Индии; твой брат Хьюберт в Судане; твоя сестра Клер уедет, как
только обвенчается, - Джерри Корвен получил назначение на Цейлон; Чарли
Масхем, по слухам, прикомандирован к канцелярии генерал-губернатора в
Кейптауне; старший сын Хилери служит в индийской гражданской администра-
ции, младший - во флоте. Ну их всех! Ты и Джек Масхем - единственные пе-
ликаны в моей пустыне. Конечно, остается еще Майкл.
- Дядя, вы часто встречаетесь с мистером Масхемом?
- Довольно часто: либо в "Бэртоне", либо он заходит ко мне в "Кофей-
ню" поиграть в пикет, - мы с ним последние любители этой забавы. Но это
только зимой, пока не начался сезон. Теперь я не увижу его до самого
конца Ныомаркетских скачек.
- Он, наверно, замечательно разбирается в лошадях?
- Да, Динни. В остальном - нет, как все люди его типа. Лошадь - это
такое животное, которое закупоривает поры нашей души, делает человека
чересчур бдительным. Нужно следить не только за лошадью, но и за всеми,
кто имеет к ней касательство. Как выглядит молодой Дезерт?
- Дезерт? - замялась Динни, чуть было не захваченная врасплох. - Он
изжелта-темный. - Как пески под солнцем. Он ведь настоящий бедуин. Отец
его живет отшельником, они все немного странные. Майкл любит его, нес-
мотря на ту историю. Это лучшее, что я могу о нем сказать.
- А что вы думаете о его стихах?
- Хаос и разлад: одной рукой творит, другой разрушает.
- Он, видимо, еще не нашел себе места в жизни. Глаза у него довольно
красивые, вы не находите?
- Мне больше запомнился рот - нервный и горький.
- Глаза говорят о том, каков человек от природы, рот - о том, каким
он стал,
- Да. Рот и брюшко.
- У него нет брюшка, - возразила Динни. - Я обратила внимание.
- Привычка питаться горстью фиников и чашкой кофе. Неправда, что ара-
бы любят кофе. Их слабость - зеленый чай с мятой. Боже правый! Вот и
твоя тетка. "Боже правый!" относилось не к ней, а к чаю с мятой.
Леди Монт сняла свой бумажный головной убор и перевела дух.
- Тетя, милая, - взмолилась Динни, - я забыла, что у вас день рожде-
ния и не принесла подарка.
- В таком случае поцелуй меня. Я все'да говорю, Динни, что ты целуешь
особенно приятно. Как ты сюда попала?
- Я приехала за покупками для Клер.
- Ты захватила с собой ночную рубашку?
- Нет.
- Неважно. Возьмешь мою. Ты их еще носишь?
- Да, - ответила Динни.
- Умница. Не люблю женских пижам. Твой дядя тоже. От них такое ощуще-
ние, словно что-то ниже талии тебе мешает. Хочешь избавиться и не мо-
жешь. Майкл и Флер остаются обедать.
- Благодарю, тетя Эм, я переночую у вас. Сегодня я не достала и поло-
вины того, что нужно Клер.
- Мне не нравится, что Клер выходит замуж раньше тебя, Динни.
- Этого следовало ожидать, тетя.
- Вздор! Клер - блестящая женщина: на таких, как правило, не женятся.
Я вышла замуж в двадцать один.
- Вот видите, тетя!..
- Ты смеешься надо мной! Я блеснула все'о один раз. Помнишь слона,
Лоренс? Я хотела, чтобы он сел, а он становился на колени. Слоны
мо'ут наклоняться только в одну сторону. И я сказала, что он следует
своим наклонностям.
- Тетя Эм! За исключением этого случая вы - самая блестящая женщина,
какую я знаю. Все остальные чересчур последовательны.
