- Что, безнадежен? - вздохнула Динни.
- О нет, напротив, очарователен! Насколько я понимаю, сэр Лоренс хо-
чет приобщить вас к своей коллекции национальных типов. Я уже написал
для него две миниатюры. Не будете ли любезны опустить глаза? Нет, не
так. Теперь смотрите прямо на меня. Ах, какие великолепные зубы!
- Пока еще собственные.
- Очень удачная улыбка, мисс Черрел. Она дает ощущение шутливости, но
не чересчур сильное, в меру. Это как раз то, что нам нужно.
- Надеюсь, вы не заставите меня все время улыбаться так, чтобы в каж-
дой улыбке было ровно три унции шутливости?
- Нет, нет, моя милая юная леди. Попробуем ограничиться одной. Теперь
повернитесь, пожалуйста, в три четверти. Ага! вижу линию волос, цвет у
них восхитительный.
- В меру рыжие? Не слишком?
"Молодой человек" промолчал. Он с поразительной быстротой рисовал и
делал заметки на полях бумаги.
Брови Динни приподнялись, но шевелиться ей не хотелось. Он остановил-
ся, кисло-сладко улыбнулся и объявил:
- Да, да. Вижу, вижу.
Что он видел? Жертва занервничала и стиснула руки.
- Поднимите руки, мисс Черрел. Не так. Слишком похоже на мадонну. В
волосах должен прятаться чертик. Глаза прямо на меня.
- Взгляд радостный? - спросила Динни.
- Не слишком. Просто... Словом, английские глаза: искренние, но сдер-
жанные. Теперь поворот шеи. Ага! Чуть выше. Да, да, как у лани... Нем-
ножко такого, знаете... Нет, не испуга, а тревоги.
Он снова принялся рисовать и делать заметки, с отсутствующим видом
уйдя в работу.
"Если дяде Лоренсу нужна неуклюжая застенчивость, он ее получит", -
решила Динни.
"Молодой человек" прервал работу и отступил назад. Голова его склони-
лась набок так сильно, что монокль заслонил от девушки все лицо.
- Дайте выражение! - бросил он.
- Вам нужен беззаботный вид? - спросила Динни.
- Нет, отрешенный, - уточнил "молодой человек". - И более подчеркну-
тый. Можно мне поиграть на рояле?
- Разумеется. Но боюсь, что он расстроен - его давно не открывали.
- Ничего, сойдет.
Он сел, открыл рояль, подул на клавиши и заиграл - Он играл сильно,
нежно, умело. Динни подошла к роялю, прислушалась и мгновенно пришла в
восторг. Это несомненно Бах, но что? Чарующая, мирная и прекрасная мело-
дия, наплывающая снова и снова, монотонная и в то же время взволнован-
ная, - такое бывает только у Баха.
- Что вы играли?
- Хорал Баха, переложенный для фортепьяно, - указал моноклем на кла-
виши "молодой человек".
- Восхитительно! Дух витает в небесах, а ноги ступают по цветущему
полю, - прошептала Динни.
"Молодой человек" закрыл рояль и встал:
- Вот это мне и требуется, юная леди.
- А! - сказала Динни. - Только и всего?
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Вместо отца (лат.).
2. Здесь иронич. - благородный атлантический человек (лат.).
3. Согласен! (франц.)
4. Непременное условие (лат.).
5. Прекрасные глаза (франц.).
6. Высокий титул (франц.).
7. Отдельный кабинет (франц.).
8. Самолюбие (франц.).
9. До свидания (франц.).
10. Сумасшедший дом (франц.).
11. "Сельский Меркурий" (лат.).
12. Английский закон о защите личности от административного произво-
ла.
13. Это всем молодцам молодчина! (франц.).
Джон Голсуори
Конец главы: Цветок в пустыне
Изд. "Знаменитая книга", 1992 г.
OCR Палек, 1998 г.
I
В 1930 году, вскоре после того как был опубликован бюджет, неподалеку
от вокзала Виктория можно было наблюдать восьмое чудо света - трех со-
вершенно непохожих друг на друга англичан, одновременно предававшихся
созерцанию одного из лондонских памятников. Каждый пришел сам по себе и
стоял на некотором расстоянии от других в юго-западном углу площадки,
где не было деревьев и не бил в глаза медлительный предвечерний свет ве-
сеннего солнца. Группа состояла из девушки лет двадцати шести, молодого
мужчины, которому можно было дать года тридцать четыре, и пожилого чело-
века в возрасте от пятидесяти до шестидесяти. Девушка была тоненькая и
на вид далеко не глупая; она стояла, слегка склонив голову на плечо,
подняв подбородок, полураскрыв губы и улыбаясь. Мужчина помоложе, в си-
нем пальто, с тонкой талией, плотно схваченной поясом, словно его вла-
дельца знобило на свежем весеннем ветру, был желт от сходящего загара;
его презрительно сжатый рот явно противоречил устремленным на памятник
глазам, в которых читалось подлинно глубокое чувство. Пожилой мужчина,
человек очень высокого роста, одетый в коричневый костюм и коричневые
замшевые ботинки, стоял в небрежной позе, засунув руки в карманы брюк, и
на его длинном обветренном красивом лице застыла маска проницательного
скептицизма.
Памятник, который представлял собой конную статую маршала Фоша, воз-
вышался среди деревьев еще более молчаливо, чем смотрели на него трое
зрителей.
Молодой человек неожиданно сказал:
- Он выручил нас.
Двое остальных по-разному восприняли такое нарушение этикета. Пожилой
мужчина слегка приподнял брови и направился к постаменту, словно намере-
ваясь повнимательней разглядеть ноги коня. Девушка обернулась, непринуж-
денно взглянула на заговорившего, и лицо ее немедленно выразило изумле-
ние.
- Уилфрид Дезерт? Молодой человек поклонился.
- В таком случае мы с вами встречались, - объявила девушка. - На
свадьбе Флер Монт. Если помните, вы были шафером - первым, которого я
видела в жизни. Мне тогда было только шестнадцать. Меня вы, конечно, не
помните. Я - Динни Черрел, в крещении Элизабет. Мне пришлось быть под-
ружкой невесты - в последнюю минуту выяснилось, что больше некому.
Рот молодого человека утратил свою надменность.
- Я превосходно помню ваши волосы.
- Почему все запоминают только мои волосы?
- Неправда! Я и сейчас не забыл, как мне тогда пришло в голову, что
вы могли бы позировать Боттичелли. Вижу, что и теперь можете.
Динни подумала: "Его глаза впервые взволновали меня. В самом деле,
очень хороши!"
Упомянутые глаза снова устремились на памятник.
- Он действительно выручил нас, - повторил Дезерт.
- Вы ведь были на фронте? Кем?
- Летчиком, и сыт по горло.
- Вам нравится памятник?
- Лошадь нравится.
- Да, - согласилась Динни. - Это настоящая лошадь, а не гарцующее чу-
чело с зубами, ногами и холкой.
- Сделано ловко. Сам Фош тоже.
Динни наморщила лоб:
- По-моему, статуя поставлена очень удачно. Она так спокойно возвыша-
ется между деревьев.
- Как поживает Майкл? Насколько помнится, вы его двоюродная сестра.
- С Майклом все в порядке. По-прежнему в парламенте. У него такое
место, которое нельзя потерять.
- А как Флер?
- Цветет. Вы знаете, у нее в прошлом году родилась дочка.
- У Флер? Гм... Значит, у нее теперь двое?
- Да. Девочку назвали Кэтрин.
- Я не был в Англии с тысяча девятьсот двадцать седьмого. Черт
возьми! Сколько воды утекло после этой свадьбы!
- У вас такой вид, как будто вы долгое время провели на солнце, -
сказала Динни.
- Без солнца для меня нет жизни.
- Майкл рассказывал мне, что вы живете на Востоке.
- Да, обретаюсь в тех краях.
Лицо его потемнело еще больше, он слегка вздрогнул.
- У вас в Англии дьявольски холодно весной.
- А вы по-прежнему пишете стихи?
- Ого! Вам известны даже мои слабости?
- Я читала все ваши книжки. Последняя мне особенно понравилась.
Дезерт усмехнулся:
- Благодарю. Вы погладили меня по шерстке. Поэтам, знаете, это нра-
вится. Кто этот высокий? По-моему, я с ним встречался.
Высокий мужчина обошел памятник и возвращался обратно.
- Он и мне почему-то помнится. Тоже в связи со свадьбой, - негромко
бросила Динни.
Высокий мужчина подошел к ним.
- Подколенные жилы не удались, - объявил он.
Динни улыбнулась:
- Я всегда радуюсь, что у меня не подколенные жилы, а просто поджил-
ки. Мы только что пытались выяснить, откуда мы вас знаем. Вы не были на
свадьбе Майкла Монта лет десять назад?
- Был, юная леди. А вы кто такая?
- Мы все встречались там. Я - Динни Черрел, его двоюродная сестра по
матери. Мистер Дезерт был его шафером.
Высокий мужчина кивнул:
- Да, верно. Меня зовут Джек Масхем. Я двоюродный дядя Майкла по от-
цу.
Он повернулся к Дезерту:
- Вы как будто восхищаетесь Фошем?
- Да.
Динни с удивлением увидела, как помрачнело лицо молодого человека.
- Что ж, - сказал Масхем, - он был хороший вояка. Таких мало. Но я-то
пришел взглянуть на коня.
- Это, конечно, весьма существенная деталь, - вполголоса вставила
Динни.
Высокий мужчина подарил ее скептической улыбкой:
- За одно мы во всяком случае должны быть благодарны Фошу: он не бро-
сил нас в трудную минуту.
Дезерт неожиданно в упор взглянул на собеседника:
- У вас есть особые причины сделать подобное замечание? Масхем пожал
плечами, приподнял шляпу, поклонился Динни и ушел, небрежно покачиваясь.
Наступило глубокое, как омут, молчание.
- Вам в какую сторону? - спросила наконец Динни.
- В ту, куда пойдете вы.
- Чувствительно признательна, сэр. Удовлетворит ли вас такой ориен-
тир, как моя тетка, проживающая на Маунт-стрит?
- Вполне.
- Вы должны ее помнить. Это мать Майкла. Она - чудная. Самый закон-
ченный образец непоследовательности: говорит так, будто прыгает с камуш-
ка на камушек, и вам тоже приходится прыгать, чтобы поспеть за ней.
Они пересекли улицу и по Гросвенор-плейс направились к Букингемскому
дворцу.
- Простите меня за смелую попытку завязать разговор, но вы, наверное,
находите в Англии большие перемены всякий раз, как возвращаетесь?
- Порядочные.
- Разве вы "не любите родимую страну", как принято выражаться?
- Она внушает мне отвращение.
- А вы случайно не из тех, кто хочет казаться хуже, чем есть на самом
деле?
- Абсурд. Спросите Майкла.
- Майкл ни про кого не скажет плохо.
- Майкл - как ангелы: он живет за пределами реальности.
- Нет, - возразила Динни. - Майкл - типичный англичанин и большой ре-
алист.
- Это его счастье и его беда.
- Зачем вы поносите Англию? Старо.
- Я поношу ее только при англичанах.
- Уже лучше. А зачем вы ее поносите при мне?
Дезерт рассмеялся.
- Затем, что вы такая, какой мне хотелось бы видеть Англию.
- Сильной и справедливой, без самодовольства и спеси?
- Больше всего меня раздражает наша вера в то, что Англия до сих пор
выше всех.
- Разве это не так?
- Так, - согласился озадаченный Дезерт. - Но у нее нет оснований так
считать.
Динни подумала:
- Брат Уилфрид, упрям ты и спорщик большой, - Сказала девица ему. -
Зачем вверх ногами и вниз головой
Ты ходишь - убей, не пойму.
Вслух же сказала:
- Если Англия все еще выше всех, а мы верим в это, хотя и не имеем
для этого оснований, значит, у нас, по крайней мере, есть интуиция. Вы,
например, интуитивно невзлюбили мистера Масхема.
Затем взглянула на него и сообразила: "Я ляпнула лишнее".
- С чего вы взяли? Обычный твердолобый англичанин, помешанный на охо-
те и скачках. Просто мне такие до смерти надоели.
"Нет, здесь что-то другое!" - решила Динни, все еще глядя на него.
Какое необычное и несчастное лицо: на нем отражен глубокий внутренний
разлад, словно добрый и злой ангелы непрерывно борются за эту душу. Но
его глаза по-прежнему ее волнуют - как в то давнее время, когда она,
шестнадцатилетняя девочка с косами, стояла подле него на свадьбе Флер.
- Вам серьезно нравится скитаться по Востоку?
- На мне проклятие Исава.
"Когда-нибудь он мне расскажет - почему. Только я, наверно, больше
его не увижу", - подумала Динни, и холодок пробежал у нее по спине.
- Интересно, знаете ли вы моего дядю Эдриена? Он был на Востоке во
время войны. Сейчас служит в музее - ведает костями. А с Дианой Ферз
знакомы? Он женился на ней в прошлом году.
