Весьма признателен за любезность.
Через несколько минут он ушел.
Эдриен остался наедине со своими довольно противоречивыми впечатлени-
ями. Этот человек оказался лучше, чем он предполагал. Физически - вели-
колепный экземпляр, в смысле интеллекта - заслуживает внимания, а
нравственно... Что ж, типичный представитель нового мира, в котором каж-
дая ближайшая цель, пока она не достигнута, - самое важное на свете, а
достижение этой цели - важнее способов, какими она достигается. "Жа-
лость! - думал Эдриен. - Какая там жалость в собачьей драке! И всетаки
он неправ: надо же быть милосердным, нельзя так накидываться на человека
в прессе. Чересчур много в тебе эгоизма, приятель Халлорсен!"
И, размышляя об этом, он спрятал челюсть в шкаф.
V
Динни направлялась к церкви святого Августина в Лугах. В этот прек-
расный день нищета прихода, по которому она шла, казалась особенно бе-
зотрадной девушке, привыкшей к картинам сельской жизни. Тем более пора-
зила ее жизнерадостность детей, игравших на мостовой. Спросив у одного
из них, где живет священник, она пошла дальше в сопровождении целых пя-
ти. Они не отстали от нее и тогда, когда Динни позвонила, из чего она
сделала вывод, что ими руководят не вполне альтруистические побуждения.
Ребятишки действительно попытались даже войти вместе с ней в дом и убе-
жали лишь после того, как получили от нее по пенни каждый. Девушку про-
вели в опрятную комнату, которая выглядела так, словно ей приятно, что у
кого-то нашлось время в нее заглянуть.
Динни остановилась перед репродукцией "Мадонна со св. Франциском"
Кастельфранко и принялась ее рассматривать, как вдруг услышала: "Динни!"
- и увидела тетю Мэй. У миссис Хилери Черрел был ее обычный вид - вид
человека, который старается одновременно попасть в три места, но лицо
дышало непринужденным спокойствием и неподдельной радостью: она любила
племянницу.
- Приехала за покупками, дорогая?
- Нет, тетя Мэй. Хочу, чтобы дядя Хилери представил меня одному чело-
веку.
- Твой дядя вызван в полицейский суд.
Динни забурлила. Первый пузырек поднялся на поверхность.
- Как! Что он наделал, тетя Мэй?
Миссис Хилери улыбнулась:
- Покуда ничего, но я не ручаюсь за Хилери, если судья окажется не-
достаточно сговорчивым. Одну из наших прихожанок обвиняют в том, что она
приставала к мужчинам.
- Не к дяде же Хилери!
- Нет, дорогая, думаю, что не к нему. Твой дядя просто должен отсто-
ять ее репутацию.
- А ее можно отстоять, тетя Мэй?
- В том-то весь вопрос. Хилери утверждает, что можно, но я не очень
уверена.
- Мужчины всегда слишком доверчивы. Кстати, мне никогда не приходи-
лось бывать в полицейском суде. Я не прочь сходить туда за дядей Хилери.
- Вот и прекрасно. Мне как раз самой нужно в ту же сторону. Дойдем до
суда вместе.
Через пять минут они уже шли по улочкам, еще более поразившим Динни,
которой до сих пор была знакома лишь живописная бедность деревень.
- Я раньше не представляла себе, - внезапно сказала она, - что Лондон
- это словно кошмарный сон...
- От которого не избавишься, встав с постели. Почему бы, при нашей
безработице, не создать национальный комитет по перестройке трущоб? Зат-
раты оправдались бы меньше чем за двадцать лет. Политики проявляют чуде-
са энергии и принципиальности, пока они не в правительстве. Стоит им
войти в него, как они становятся просто придатком машины.
- Они ведь не женщины, милая тетя.
- Ты потешаешься надо мной, Динни?
- Что вы! Нет. Женщины не знают той боязни трудностей, которая прису-
ща мужчинам. У женщины трудности - всегда осязаемые, материальные, у
мужчины - теоретические, отвлеченные. Мужчины вечно твердят: "Ничего не
выйдет!" Женщины - никогда. Они сперва берутся за дело, а уж потом реша-
ют, выйдет или не выйдет.
Миссис Хилери немного помолчала.
- Мне кажется, женщины больше живут настоящей минутой. Взгляд у них
острее, а чувства ответственности меньше.
- Ни за что бы не согласилась быть мужчиной.
- Это утешительно, дорогая. Но в целом им все-таки легче живется, да-
же сейчас.
- Это они так думают. Я в этом сомневаюсь. По-моему, мужчины ужасно
похожи на страусов. Они лучше, чем мы, умеют не видеть того, что не хо-
тят видеть, но я не считаю это преимуществом.
- Может быть, и сочла бы, Динни, поживи ты в Лугах.
- Я в Лугах и дня бы не протянула, милая тетя.
Миссис Хилери внимательно посмотрела на свою племянницу по мужу. Де-
вушка слишком хрупка, это верно. Того и гляди переломится. А все же Б
ней чувствуется порода и дух господствует над плотью. Такие часто оказы-
ваются стойкими, и любые удары жизни от них отлетают.
- Не уверена в этом, Динни, - порода у вас крепкая. Будь это не так,
твоего дяди давно бы уж не было в живых. Ну, вот и полицейский суд. К
сожалению, я не могу зайти - тороплюсь. Но там с тобой все будут любез-
ны. Это очень человечное, хотя и несколько неделикатное учреждение. Не
прислоняйся также к тем, кто сидит рядом.
Брови Динни приподнялись:
- Вши, тетя Мэй?
- Боюсь уверять тебя в противном. Если сможешь, возвращайся к чаю.
И миссис Хилери ушла.
Аукцион и биржа человеческой неделикатности был битком набит: у пуб-
лики безошибочное чутье на все драматическое, и дело, по которому Хилери
выступал в качестве свидетеля, не могло не привлечь ее, так как касалось
вопроса о полномочиях полиции. Допрашивали уже второго свидетеля, когда
Динни заняла последние еще свободные пятнадцать квадратных дюймов прохо-
да. Соседи справа напомнили ей детскую песенку: "Пекарь, мясник и лам-
повщик". Слева от нее стоял высокий полисмен. В толпе, заполнявшей зал,
было много женщин. В спертом воздухе пахло заношенной одеждой. Динни
посмотрела на судью, тощего, словно вымоченного в уксусе, и удивилась,
почему он не распорядится поставить себе на стол курильницу с чем-нибудь
ароматическим. Потом перевела взгляд на скамью подсудимых. У скамьи сто-
яла опрятно одетая девушка ее роста и примерно того же возраста. До-
вольно красивое лицо, только рот, пожалуй, слишком чувственный, - не
очень выгодное обстоятельство в ее положении. Динни нашла, что волосы у
обвиняемой скорее светлые. Девушка стояла неподвижно. На щеках - багро-
вые пятна, в глазах - испуг и растерянность. Выяснилось, что зовут ее
Миллисент Пол. Как услышала Динни, констебль обвинял девушку в том, что
та приставала к мужчинам на Юстен-род, хотя никто из пострадавших в суд
не явился; В свидетельской ложе молодой человек, похожий на содержателя
табачной лавочки, подтверждал, что видел, как девушка прохаживалась взад
и вперед по тротуару. Он приметил ее, как "лакомый кусочек". Ему показа-
лось, что она была встревожена и словно что-то искала.
Не хотел ли свидетель сказать "кого-то"?
"Что-то" или "кого-то" - откуда ему знать. Нет, в землю она не смот-
рела, нет, не наклонялась; мимо него, во всяком случае, прошла и даже не
оглянулась. Заговорил ли он с ней? Вот еще не хватало! Что он там делал?
Да ничего - просто запер лавку и стоял, дышал воздухом. Видел он, чтобы
она с кем-нибудь заговаривала? Нет, не видел. Он вообще простоял там не-
долго.
- Преподобный Хилери Черруэл.
Динни увидела, как с одной из скамей поднялся дядя и вошел под балда-
хин свидетельской ложи. Вид у него был энергичный, он мало напоминал
священника, и Динни с удовольствием остановила взгляд на его длинном ре-
шительном лице, морщинистом и слегка насмешливом.
- Ваше имя Хилери Черруэл?
- Черрел, с вашего позволения.
- Понятно. Вы викарий церкви святого Августина в Лугах?
Хилери поклонился.
- Давно?
- Тринадцать лет.
- Вы знаете обвиняемую?
- С детства.
- Мистер Черрел, изложите, пожалуйста, все, что вам о ней известно.
Динни увидела, как дядя решительно повернулся лицом к судье.
- Ее родители, сэр, были люди, которых я всячески уважал. Они хорошо
воспитали своих детей. Отец ее был сапожник - бедняк, конечно; в моем
приходе все бедняки. Могу также сообщить, что он умер от нищеты пять лет
тому назад, мать - шесть. Обе их дочери жили с тех пор под моим наблюде-
нием - более или менее. Они служат у Петтера и Поплина. Дурных отзывов о
Миллисент я у себя в приходе не слышал. Насколько мне известно, она хо-
рошая, честная девушка.
- Полагаю, мистер Черрел, у вас было не так уж много случаев судить
об этом?
- Видите ли, я посещаю дом, где она живет с сестрой. Если бы вы его
видели, сэр, вы бы согласились, что лишь человек, обладающий достаточной
долей самоуважения, способен достойно вести себя в таких условиях.
- Она ваша прихожанка?
Улыбка мелькнула на губах Хилери и отразилась на лице судьи.
- Едва ли, сэр. В наше время молодежь чересчур дорожит своими воск-
ресными днями. Но Миллисент - одна из тех, кто проводит праздники в на-
шем доме отдыха в Доркинге. Там всегда бывают очень порядочные девушки.
Жена моего племянника миссис Майкл Монт, которая заведует домом, дала о
ней прекрасный отзыв. Не разрешите ли мне огласить его?
"Дорогой дядя Хилери,
Вы спрашивали о Миллисент Пол. Она гостила у нас три раза, и сестра-
хозяйка утверждает, что она славная девушка и совсем не легкомысленная.
У меня создалось такое же впечатление".
- Итак, мистер Черрел, по вашему мнению, в данном случае была допуще-
на ошибка?
- Да, сэр, я в этом убежден.
Девушка у скамьи подсудимых поднесла к глазам платок. И Динни с вне-
запным возмущением почувствовала, насколько унизительно положение девуш-
ки. Стоять вот так перед всеми этими людьми, даже если она совершила то,
в чем ее обвиняют! Почему она не вправе предложить мужчине составить ей
компанию? Ведь его же никто не заставляет соглашаться.
Высокий полисмен зашевелился, искоса взглянул на Динни, словно почуяв
не слишком ортодоксальный образ мыслей, и откашлялся.
- Благодарю вас, мистер Черрел.
Хилери вышел из свидетельской ложи, заметил племянницу и помахал ей
рукой. Динни поняла, что слушание дела закончено и судья сейчас вынесет
приговор. Он сидел молча, сложив вместе кончики пальцев обеих рук и
пристально глядя на девушку, которая перестала утирать слезы и в свою
очередь уставилась на него. Динни затаила дыхание. Еще минута - и на ча-
шу весов ляжет человеческая жизнь! Высокий полисмен переступил с ноги на
ногу. Кому он сочувствует - сослуживцу или девушке? Всякое перешептыва-
ние в зале прекратилось. Слышался только скрип пера. Судья разжал кончи-
ки пальцев и заговорил:
- Состав преступления отсутствует. Подсудимая освобождается. Можете
идти.
Девушка всхлипнула. Справа от Динни "ламповщик" прохрипел:
- Ну и ну!
- Эх! - выдавил высокий полисмен.
Динни увидела, что дядя провожает девушку. Проходя мимо племянницы,
он улыбнулся:
- Подожди меня, Динни... Освобожусь через две минуты.
Выскользнув в коридор вслед за высоким полисменом, Динни останови-
лась, ожидая дядю. При виде того, что ее окружало, у девушки мурашки по-
ползли по коже, словно ей предстояло пойти ночью зажечь свет в кухне.
Запах карболки щипал ей ноздри. Динни отошла поближе к выходу. Полисмен
с сержантскими нашивками осведомился:
- Чем могу служить, мисс?
- Благодарю вас, я жду дядю. Он сейчас выйдет.
- Его преподобие?
Динни кивнула.
- Хороший человек наш священник. А девушку выпустили?
- Да?
- Что ж, бывают ошибки. Да вот и он, мисс.
Хилери подошел к Динни и взял ее под руку.
- А, сержант! - воскликнул он. - Как хозяйка?
- Превосходно, сэр. Вызволили-таки девчонку?
- Да. Теперь можно и трубку выкурить. Пойдем, Динни, - сказал Хилери
и, кивнув сержанту, вывел девушку на воздух.
- Как тебя занесло сюда, Динни?
- Я зашла за вами, дядя. Тетя Мэй проводила меня. Эта девушка в самом
деле не виновата?
