- Джон поехал в Британскую Колумбию, Вэл, потому что его тянуло в Ка-
лифорнию. Он боится, что в Калифорнии слишком хорошо.
- Ага! - сказал Вэл. - Значит, к нему вернулось чувство юмора.
- Он купил землю и вызвал к себе мать.
- Что ей там делать?
- Ей ничего не надо, кроме Джона. Ты все еще считаешь это счастливой
развязкой?
Лукавые глаза Вэла сузились в две серые щелочки между черными ресни-
цами.
- Флер ему не пара. Она не так воспитана.
- Бедная маленькая Флер! - вздохнула Колли.
И в самом деле, разве не странная это свадьба? К этому молодому чело-
веку, Майклу Монту, Флер прибилась, конечно, рикошетом, когда была в от-
чаянии от того, что затонул ее корабль. Такой прыжок в холодную воду,
несомненно, "крайняя мера", как выразился бы Вэл. Но трудно было о
чем-нибудь судить по фате и спине невесты, и глаза Холли перешли к обоз-
рению общей картины этого христианского венчания. Сама она вышла замуж
по любви и удачно, а потому мысль о несчастных браках приводила ее в
содрогание. Замужество Флер могло и не стать несчастным, но это чистая
лотерея. Освящать же вот так лотерею искусственно-елейным обрядом перед
толпою фешенебельных вольнодумцев - ведь "расфрантившись", как сейчас,
если кто и думает, то только фривольно, - представлялось Холли самым
близким подобием греха, какое мыслимо в наш век, отменивший это понятие.
С преподобного Чаруэла (Форсайты еще не подарили миру ни одного прелата)
взгляд Холли перешел на Вэла, который сидел рядом с нею и думал (она не
сомневалась) о мэйфлайской кобыле в связи с очередными скачками. Взгляд
скользнул дальше и уловил профиль девятого баронета, согнувшегося в ка-
ком-то суррогате коленопреклонения; Холли заметила складочку над коленя-
ми, где он подтянул брюки, и подумала: "А Вэл свои забыл подтянуть!" Пе-
ревела глаза на скамью второго ряда, где взволнованно колыхались пышные
формы Уинифрид, и дальше - на Сомса и Аннет, стоявших рядом на коленях.
Легкая улыбка пробежала по ее губам: Проспер Профон, вернувшийся из пла-
вания к Полинезийским островам Ламанша, тоже, наверно, стоит на коленях
где-нибудь позади них. Да, странное "маленькое дельце", как бы ни обер-
нулось оно в дальнейшем; однако оно происходит в подобающей церкви и
завтра будет описано в подобающих газетах.
Запели псалом. Холли слышала, как девятый баронет на другом крыле пел
о мидийском воинстве. Ее мизинец прикоснулся к большому пальцу Вэла - у
них был один молитвенник на двоих, - и легкая дрожь пробежала по ее те-
лу, как бывало двадцать лет назад. Вэл наклонился и шепнул:
- А помнишь крысу?
Крысу на их свадьбе в Капштадте, чистившую усики за столом регистра-
тора! Холли до боли зажала большой палец Вэла между своим мизинцем и бе-
зымянным.
Пение кончилось, начал свою речь прелат. Он говорил о том, в какое
опасное время мы живем и какие превратные суждения высказывает палата
лордов по вопросу о разводе. "Мы все солдаты, - сказал он, - сидящие в
окопах под ядовитыми газами "князя тьмы", и мы должны держаться мужест-
венно. Цель брака - дети, а не просто греховное счастье".
Бесенок заплясал в глазах Холли: ресницы Вэла смежились; ни в коем
случае нельзя допустить, чтобы он захрапел. Большим и указательным
пальцами она все больше щипала его за ляжку, пока он не заерзал на
скамье.
Проповедь кончилась, опасность миновала. Уже расписывались в ризнице;
все облегченно вздохнули.
Голос позади произнес:
- Выдержит она дистанцию?
- Кто это? - спросила шепотом Холли.
- Старый Джордж Форсайт!
Соблюдая чинность, Холли скосила глаза на человека, о котором столько
слышала. Недавно возвратившись из Южной Африки, она почти не знала своих
родичей и всегда глядела на них с детским любопытством. Джордж Форсайт
был очень грузный и очень элегантный; под его взглядом ее охватывало
странное чувство, точно на ней нет платья.
- Пошли лошадки! - опять услышала она его голос.
Новобрачные медленно сходили со ступеней алтаря. Холли глянула сперва
в лицо молодому Монту. Губы его и уши подергивались; глаза, скользившие
от кончика его ботинок к бледным пальчикам на черном его рукаве, вдруг
уставились вперед, в пространство, словно он видел перед собой неприяте-
ля. У Холли создалось впечатление, что он духовно пьян. А Флер? Тут сов-
сем иное. Девушка в совершенстве владела собой и была красивей, чем ког-
да-либо, в белом платье, в белой фате на темно-каштановых волосах, па-
давших челкой на лоб; веки ее скромно нависли над темно-карими глазами.
Телом она присутствовала здесь. Но где блуждала ее душа? Проходя, Флер
подняла веки - и беспокойный блеск белков запечатлелся в глазах Холли,
как трепет крыльев посаженной в клетку птицы.
На Грин-стрит Уинифрид, несколько менее спокойная, чем обычно, прини-
мала гостей. Просьба Сомса о предоставлении ее дома для празднества зас-
тигла ее в глубоко психологический момент. Под влиянием одного замеча-
ния, оброненного Профоном, она начала заменять свои ампир экспрессио-
нистской обстановкой. У Миларда продавались очень забавные вещи с лило-
выми, зелеными и оранжевыми квадратами и клиньями. Еще месяц - и замена
была бы завершена. А теперь завербованные ею чрезвычайно "занимательные"
новобранцы не слишком подходили к старой гвардии - как если б одна поло-
вина ее полка была одета в хаки, а другая - в красные мундиры и медвежьи
шапки. Но она успешно проявляла свое миротворческое дарование в этом са-
лоне, не подозревая, как совершенно он отображал революционизированный
империализм ее страны. В конце концов в этот день смешения двух начал
чем больше мешанины, тем лучше! Уинифрид снисходительно обводила взгля-
дом толпу гостей. Сомс вцепился руками в спинку старинного стула; моло-
дой Монт зашел за этот "страшно забавный" экран, которого ей никто еще
не сумел объяснить. Девятый баронет, в ужасе отпрянув от круглого пунцо-
вого стола, выложенного под стеклом крылышками синих австралийских бабо-
чек, держится поближе к шкафчику в стиле Людовика XV; Фрэнси Форсайт
схватилась руками за новую доску камина, на эбеновом фоне которой тонко
вырезаны лиловые химеры; Джордж, облокотившись на старые клавикорды,
держит в руке голубую книжицу, словно собираясь предложить кому-нибудь
пари; Проспер Профон вертит ручку открытой двери, черной с ярко-синей
филенкой; а рядом Аннет обхватила руками свою собственную талию; двое
Маскхемов засели на балконе среди пальм, точно им дурно; леди Монт, ху-
дая и решительная, наставив лорнет, воззрилась на красно-бело-оранжевый
абажур центральной лампы с таким видом, точно перед ней разверзлась не-
бесная твердь. В самом деле, каждый, по-видимому, за что-нибудь держал-
ся. Только Флер, все еще в венчальном уборе, стоит, ни на что не опира-
ясь, и бросает налево и направо слова и взгляды.
В комнате гудит светский разговор. Никто никого не может расслышать;
но это как будто и неважно, так как никто все равно не стал бы дожи-
даться ответа. Разговор, решила Уинифрид, ведется теперь совсем по-ино-
му, чем в дни ее весны, когда в моде была протяжно-певучая манера. Но
все-таки он "забавен", а это, конечно, главное. Даже Форсайты разговари-
вают чрезвычайно быстро - Флер и Кристофер, Имоджин и младший отпрыск
молодого Николаев, Патрик; Сомс, конечно, молчит; зато Джордж у клави-
кордов то и дело отпускает замечания, и Фрэнси тоже - у камина. Уинифрид
подплыла к девятому баронету. Около него, казалось, можно будет отдох-
нуть; нос у него тонкий и немного нависает над губой, кончики седых усов
тоже опущены книзу; она певуче протянула сквозь улыбку:
- Очень мило получилось, не правда ли?
Его улыбка выстрелила ответом, точно хлебным шариком:
- Вы помните, у Фрезера какое-то племя зарывает новобрачных по пояс в
землю?
Так же быстро говорит, как все остальные! У него живые темные глаза с
сетью морщинок вокруг, как у католического священника. Уинифрид по-
чувствовала вдруг, что может услышать от него неприятные вещи.
- Свадьбы всегда так забавны, - пробормотала она и двинулась дальше,
к Сомсу.
Он застыл на месте, и Уинифрид сразу поняла причину его неподвижнос-
ти. Направо от него Джордж Форсайт, налево - Аннет с Проспером Профоном.
Если Сомс пошевелится, он увидит либо эту пару, либо ее отражение в нас-
мешливых глазах Джорджа Форсайта. Он совершенно прав, предпочитая ничего
не замечать.
- Говорят, Тимоти умирает, - сказал он мрачно.
- Где ты его похоронишь. Сомс?
- В Хайгете, - он сосчитал по пальцам. - Их там будет двенадцать,
включая жен. Как ты находишь Флер?
- Удивительно хороша!
Сомс кивнул головой. Никогда еще дочь не казалась ему красивей, и,
однако, он не мог отделаться от впечатления, что во всем этом было
что-то неестественное, не мог изгнать из памяти девушку, забившуюся в
угол дивана. С той ночи и по сей день он ничего нового от нее не услы-
шал. Он знал от шофера, что она пыталась произвести еще одну атаку на
Робин-Хилл и вернулась ни с чем: дом был пуст, она никого не застала. И
было ему известно, что она получила письмо, но о содержанки его он знал
лишь то, что оно заставило ее прятаться и плакать. Он замечал, что она
поглядывала на него украдкой, словно все еще хотела узнать, что в самом
деле мог он сделать такого ужасного, что те так ненавидят его. Так и
шло! Аннет вернулась домой и уныло проходило лето, когда однажды Флер
вдруг заявила, что выходит замуж за Монта. После этого заявления она
стала несколько ласковей с отцом. И он уступил - что пользы было проти-
виться? Бог свидетель, он никогда ни чем не хотел ей препятствовать! А
молодой человек явно сходил по ней с ума. Конечно, ею двигало отчаяние,
и она была молода, до нелепости молода. Но если б он стал возражать, кто
знает, что бы она учинила? Вздумала бы, чего доброго, выбрать себе про-
фессию, стала бы врачом или адвокатом - мало ли какая нашла бы на нее
дурь! У Флер не было способностей ни к рисованию, ни к поэзии, ни к му-
зыке - единственные, по его мнению, законные занятия для незамужней жен-
щины, если ей непременно нужно в наши дни что-нибудь делать. В общем
спокойнее было выдать ее замуж, потому что Сомс слишком хорошо замечал,
какая лихорадка и беспокойство владеют ею дома. Аннет тоже относилась к
проекту сочувственно, как видел Сомс сквозь завесу своего нежелания
знать, каковы ее собственные проекты, если они у нее есть. Аннет сказа-
ла: "Пусть ее выходит замуж за этого молодого человека. Он славный
мальчик, совсем не такой пустозвон, каким кажется". Откуда взялись у нее
подобные выражения. Сомс не знал, но ее согласие успокоило его сомнения.
Жена его, как бы она себя ни вела, обладала трезвым взглядом на вещи и
угнетающим избытком здравого смысла. Сомс перевел на имя Флер пятьдесят
тысяч фунтов, приняв меры, чтобы они не перешли в чужие руки, если дело
обернется как-нибудь неладно. А может ли оно обернуться хорошо? Она не
забыла того, другого, - Сомс это знал. На медовый месяц они собирались в
Испанию. Флер уедет и оставит отца в еще худшем одиночестве. Но после
она, может быть, забудет и вернется к нему!
Голос Уинифрид вывел его из задумчивости.
- Как! Чудо из чудес - Джун!
В своем неизменном балахоне - и нелепо же она одевается! - с выбиваю-
щимися из-под ленты волосами, появилась двоюродная племянница Сомса, и
Флер, увидел он, подошла к ней поздороваться. Обе скрылись из виду в на-
правлении лестницы.
- Право, - сказала Уинифрид, - она способна на самые невозможные пос-
тупки. Кто бы вообразил, что она придет!
- Почему ты ее пригласила? - буркнул Сомс.
- Потому что я была уверена, что она ни в коем случае не примет приг-
лашения.
Уинифрид забыла, что за поведением человека лежит общий склад его ха-
рактера; или, другими словами, она упустила из виду, что Флер попала те-
