на улице, девицы, поработавшие на военных заводах, молоденькие продавщи-
цы - их манеры просто бьют в глаза.
При слове "бьют" Джек Кардиган прервал свои исторические изыскания;
среди полного молчания мсье Профон сказал:
- Раньше это скрывалось внутри, теперь проступило наружу.
- Но их нравственность! - вскричала Имоджин.
- Они нравственны не менее, чем раньше, миссис Кардиган, но только
теперь у них больше возможностей.
Это замечание, замаскированно-циническое, было принято легким смешком
Имоджин, удивленно раскрывшимся ртом Джека Кардигана и скрипом кресла
под Сомсом.
Уинифрид сказала:
- Какой вы злой, Проспер!
- А вы что скажете, миссис Форсайт? Вы не находите, что человеческая
природа всегда одна и та же?
Сомс подавил внезапное, желание вскочить и дать бельгийцу пинка. Он
услышал ответ жены:
- В Англии человеческая природа не такая, как в других местах.
Опять ее проклятая ирония!
- Возможно. Я мало знаком с этим маленьким островом. Но я сказал бы,
что вода кипит, везде, хоть котел и прикрыт крышкой. Мы все стремимся к
наслаждению - и всегда стремились.
Черт бы побрал этого человека! Его цинизм просто... просто оскорбите-
лен!
После завтрака общество разбилось на пары для пищеварительной прогул-
ки. Из гордости Сомс не подал и вида, но он превосходно знал, что Аннет
где-то "рыщет" с Профоном. Флер пошла с Вэлом, его она выбрала, конечно,
потому, что он знает того мальчишку. Ему самому досталась в пару Уиниф-
рид. Несколько минут они шли по кругу в ярком потоке толпы, раскраснев-
шиеся и сытые, затем Уинифрид сказала:
- Хотелось бы мне, друг мой, вернуться на сорок лет назад.
Перед ее духовными очами нескончаемым парадом проходили ее собствен-
ные туалеты, сшитые к празднику у Лорда и оплачиваемые каждый раз по
случаю очередного денежного кризиса ее отцом.
- В конце концов нам жилось тогда очень весело.
Иногда мне даже хочется снова увидеть Монти. Что ты скажешь о нынеш-
ней публике, Сомс?
- Безвкусица, не на что посмотреть. Все стало разваливаться с появле-
нием велосипедов и автомобилей; а война довершила развал.
- Я часто думаю: к чему мы идем? - пирог с голубями сообщил Уинифрид
нежную мечтательность. - У меня нет никакой уверенности, что мы не вер-
немся к кринолинам и клетчатым панталонам. Посмотри вон на то платье!
Сомс покачал головой.
- Деньги есть и теперь, но нет веры в устои. Мы не откладываем на бу-
дущее. Нынешняя молодежь... жизнь для них короткое мгновение - и весе-
лое.
- Ах, какая шляпа! - сказала Уинифрид. - Не знаю, право, как подума-
ешь, сколько людей убито на войне и все такое, так просто диву даешься.
Нет другой такой страны, как наша. Проспер говорит, что все остальные
страны, кроме Америки, обанкротились; но американцы всегда перенимали
стиль одежды у нас.
- Он в самом деле едет в Полинезию?
- О! Никогда нельзя знать, куда едет Проспер.
- Вот кто, если хочешь, знамение времени, - пробормотал Сомс.
Уинифрид крепко стиснула рукой его локоть.
- Головы не поворачивай, - сказала она тихо, - но посмотри направо -
в первом ряду на трибуне.
Сомс посмотрел, как мог, в границах поставленного условия. Там сидел
человек в сером цилиндре, с седой бородкой, с худыми смуглыми морщинис-
тыми щеками и несомненным изяществом в позе, а рядом с ним - женщина в
зеленоватом платье, темные глаза которой пристально глядели на него,
Сомса. Он быстро опустил глаза и стал глядеть на свои ноги. Как ноги
смешно передвигаются: одна, другая, одна, другая. Голос Уинифрид сказал
ему на ухо:
- У Джолиона вид совсем больной, но он сохранил стиль. А она не меня-
ется - разве что волосы.
- Зачем ты рассказала Флер об этой истории?
- Я не рассказывала; она узнала сама. Я всегда говорила, что так и
выйдет.
- Очень досадно. Она увлеклась их сыном.
- Ах плутовка! - прошептала Уинифрид. - Она старалась отвести мне
глаза на этот счет. Что ты думаешь делать, Сомс?
- Буду плыть по течению.
Они шли дальше молча, едва подвигаясь вперед в густой толпе.
- Действительно, - сказала вдруг Уинифрид, - можно сказать - судьба.
Но это так несовременно. Смотри! Джордж и Юстас.
Высокая и грузная фигура Джорджа Форсайта остановилась перед ними.
- Алло, Сомс! - сказал он. - Я только что встретил Профона и твою же-
ну. Ты можешь догнать их, если прибавишь шагу. Заходил ты к Тимоти?
Сомс кивнул, и людской поток разделил их.
- Мне всегда нравился Джордж, - сказала Уинифрид. - Он такой забав-
ный.
- А мне он никогда не нравился, - ответил Сомс. - Где ты сидишь? Я
хочу вернуться на наши места. Может быть, Флер уже там.
Проводив Уинифрид до ее места, он вернулся на свое и сидел, едва за-
мечая быстрые белые фигурки, мелькавшие вдалеке, стук клюшек, взрывы ап-
лодисментов то с одной, то с другой стороны. Ни Флер, ни Аннет! Чего
ждать от современных женщин? Они получили право голоса. Получили "эман-
сипацию" - и ничего хорошего из этого не вышло! Так Уинифрид хотела бы
вернуться назад и начать все сначала, включая Дарти? Возвратит прошлое -
сидеть здесь, как он сидел в восемьдесят третьем и восемьдесят четвертом
годах, до того как убедился, что брак его с Ирэн разрушен, до того как
ее отвращение к нему стало настолько очевидным, что он при всем желании
не мог его не замечать. Он увидел ее с Джолионом, и вот пробудились вос-
поминания. Даже теперь он не мог понять, почему она была так неподатли-
ва. Она могла любить других мужчин; в ней это было! Но перед ним, перед
единственным мужчиной, которого она обязана была любить, перед ним она
предпочла закрыть свое сердце. Когда он оглядывался на прошлое, ему
представлялось - хоть он и понимал, что это фантазия, - ему представля-
лось, что современное ослабление брачных уз (пусть формы и законы брака
остались прежними), современная распущенность возникли из бунта Ирэн;
ему представлялось (пусть это фантазия), что начало положила Ирэн, и
разрушение шло, пока не рухнуло всякое благопристойное собственничество
во всем и везде или не оказалось на пороге крушения. Все пошло от нее! А
теперь - недурное положение вещей! Домашний очаг! Как можно иметь домаш-
ний очаг без права собственности друг на друга? Скажут, пожалуй, что у
него никогда не было настоящего домашнего очага. Но по его ли вине? Он
делал все что мог. А наградой ему - те двое, сидящие рядом на трибуне, и
эта история с Флер!
Охваченный чувством одиночества, он подумал: "Не стану больше ждать!
Сами найдут дорогу до гостиницы, если захотят вернуться!" Окликнув у вы-
хода такси, он сказал:
- На Бэйсуотер-Род.
Старые тетки никогда ему не изменяли. Для них он был всегда желанным
гостем. Их больше нет на свете, но остался Тимоти!
На крыльце в открытых дверях стояла Смизер.
- Мистер Сомс! А я как раз вышла подышать свежим воздухом. Вот-то об-
радуется кухарка!
- Как поживает мистер Тимоти?
- Последние несколько Дней он что-то не в себе, сэр; уж очень много
разговаривает. Вот и сегодня утром он вдруг сказал: "Мой брат Джемс
сильно постарел". Он путается в Мыслях, мистер Сомс, и все говорит о
родных. Тревожится за их вклады. На днях он сказал: "Мой брат Джолион не
признает консолей". Он, видимо, очень этим удручен. Заходите же, мистер
Сомс, заходите. Такая приятная неожиданность.
- Я на несколько минут, - сказал Сомс.
- Да, - жужжала Смизер в передней, где в воздухе странно чувствова-
лась свежесть летнего дня, - мы им последнюю неделю не совсем довольны.
Он, когда кушал, всегда оставлял лакомые кусочки на закуску. А с поне-
дельника он кушает их первыми. Если вы когда наблюдали за собакой, мис-
тер Сомс, так она всегда за своим обедом съедает вперед мясо. Мы всегда
считали хорошим признаком, что мистер Тимоти в своем преклонном возрасте
оставляет лакомое на закуску, но теперь он стал очень невоздержан; он
теперь начинает с лучших кусков. Доктор не придает этому значения, но,
право... - Смизер покачала головой. - Мистер Тимоти, кажется, думает,
что если он не съест их сразу же, то потом они ему не достанутся. Нас
это беспокоит - это, и его разговорчивость...
- Он ничего важного не говорил?
- Как это ни печально, мистер Сомс, но я должна сказать, что он поте-
рял интерес к своему завещанию. Просто видеть его не желает, дуется, а
ведь столько лет вынимал его каждое утро. Так странно! Он сказал на
днях: "Они ждут моих денег". Я так и ахнула, потому что, как я и сказала
ему, никто, конечно, не ждет его денег. И так жаль, что он в своем воз-
расте думает о деньгах. Я собралась с духом и сказала: "Знаете, мистер
Тимоти, моя дорогая хозяйка - то есть мисс Форсайт, мистер Сомс, мисс
Энн, которая меня обучала, - она никогда не думала о деньгах, сказала я,
ей всего важнее было доброе имя". Он посмотрел ни меня просто выразить
не могу, до чего странно и очень сухо сказал: "Никому не нужно мое доб-
рое имя". Подумайте, такие сказал слова. Но иногда он говорит вполне ра-
зумно.
Сомс между тем разглядывал старую гравюру около вешалки и думал:
"Ценная вещь!"
- Я подымусь наверх, загляну к нему, Смизер, - сказал он.
- С ним сейчас кухарка, - пропыхтела Смизер из своего корсета, - она
будет очень рада вас увидеть.
Сомс медленно взбирался по лестнице, думая: "Не дай бог дожить до та-
кой старости!"
На втором этаже он остановился и постучал. Дверь отворилась, и он
увидел круглое приветливое лицо женщины лет шестидесяти.
- Мистер Сомс! - сказала она. - Неужели! Мистер Сомс!
Сомс кивнул.
- Да, это я, Джейн!
И вошел.
Тимоти, обложенный подушками, полусидел в постели, сложив руки на
груди и уставив глаза в потолок, на котором застыла вниз головою муха.
Сомс стал в ногах кровати, глядя прямо на него.
- Дядя Тимоти, - сказал он, повысив голос, - дядя Тимоти!
Глаза Тимоти оторвались от мухи и остановились на лице гостя. Сомс
видел, как бледный старческий язык прошел по темным губам.
- Дядя Тимоти, - повторил он, - не могу ли я что-нибудь сделать для
вас? Не хотите ли вы что-нибудь сказать?
- Ха! - произнес Тимоти.
- Я пришел проведать вас и посмотреть, все ли у вас благополучно.
Тимоти кивнул. Он, видимо, старался освоиться с возникшей перед ним
фигурой.
- Есть ли у вас все, что вам нужно?
- Нет, - сказал Тимоти.
- Не могу ли я достать вам что-нибудь?
- Нет, - сказал Тимоти.
- Я Сомс. Понимаете? Ваш племянник. Сомс Форсайт. Сын вашего брата
Джемса.
Тимоти кивнул.
- Я был бы рад что-нибудь сделать для вас.
Тимоти поманил. Сомс подошел ближе.
- Ты, - заговорил Тимоти беззвучным от старости голосом, - ты накажи
им всем, - и палец его постучал по локтю Сомса, - чтоб они держались,
держались - консоли идут в гору, - и он трижды кивнул головой.
- Хорошо, - сказал Сомс, - я им передам.
- Да, - сказал Тимоти и, снова уставив глаза в потолок, добавил: -
Муха.
Странно растроганный, Сомс взглянул на приятное полное лицо кухарки,
сплошь покрывшееся морщинками от постоянной возни у плиты.
- Ну, теперь-то ему станет лучше, сэр, - сказала она.
Тимоти что-то бормотал, но он явно разговаривал сам с собой, и Сомс
вышел вместе с кухаркой.
- Мне так хотелось бы приготовить вам клубничный мус, мистер Сомс,
как в добрые старые дни; вы так его, бывало, любили. До свидания, сэр,
всего хорошего; вот обрадовали нас, что зашли!
- Оберегайте его, Джейн, - он в самом деле стар.
И, пожав ее морщинистую руку. Сомс спустился в переднюю. Смизер еще
стояла в дверях - дышала свежим воздухом.
- Как вы его находите, мистер Сомс?
- Смизер, - сказал Сомс, - мы все перед вами в долгу.
- О, нисколько, мистер Сомс. Не говорите! Это одно удовольствие, он
замечательный человек.
- Ну, до свидания, - сказал Сомс и сел в такси.
