только над книгами и т.д. Рациональное воспитание должно все
это принять во внимание. Правильно поставленное воспитание не
должно упускать из виду и того, что физически здоровый человек
и к самой женщине будет подходить совсем с другими
требованиями, чем эти преждевременно испорченные расслабленные
молодые люди.
Все дело воспитания должно быть поставлено так, чтобы
свободное время молодежи использовалось для физических
упражнений. Наш юноша не должен праздно шляться по улицам и
кино, а должен после трудового дня посвящать все остальное
время закаливанию своего организма, ибо жизнь еще предъявит к
нему очень большие требования. Задача воспитания нашего
юношества должна заключаться вовсе не в накачивании его
школьной премудростью, а именно в том, о чем мы говорим выше.
Надо положить конец и тому предрассудку, будто вопросы
физического воспитания являются частным делом каждого
отдельного человека. Нет, это не так. Нет и не может быть
свободы, идущей в ущерб интересам будущих поколений, а стало
быть и всей расы.
Параллельно с физическим воспитанием необходимо начать
борьбу и против морального яда.
Ведь в сущности вся наша теперешняя общественная жизнь
является сплошным рассадником половых соблазнов и раздражений.
Присмотритесь только к программе наших кино, варьете и театров
и вы не сможете отрицать, что это далеко не та пища, в которой
нуждается наше юношество. Афиши и плакаты прибегают к самым
низменным способам возбуждения любопытства толпы. Каждому, кто
не потерял способности понимать психологию юношества, ясно, что
все это должно причинять громадный моральный ущерб молодежи.
Тяжелая атмосфера чувственности, господствующая у нас всюду и
везде, неизбежно вызывает у мальчика такие представления,
которые должны быть ему еще совершенно чужды. Результаты такого
"воспитания" приходится констатировать теперь, увы, на каждом
шагу. Наша молодежь созревает слишком рано и поэтому старится
преждевременно. В залах судов вы можете частенько слышать
ужасающие вещи, дающие ясное представление о том, как
неприглядна жизнь наших 14-15-летних юношей. Что же
удивительного после этого, если сифилис находит себе
распространение и среди этих возрастов. Разве не страшно
видеть, как проститутки больших городов дают первые уроки
брачной жизни этим еще совсем молодым, физически слабым и
морально развращенным мальчикам.
Кто всерьез хочет бороться против проституции, тот должен
прежде всего помочь устранить идейные предпосылки ее, тот
должен помочь положить конец той антиморальной культуре больших
городов, которая является настоящим бичом для юношества.
Конечно по этому поводу подымется страшнейший шум, но на это не
следует обращать никакого внимания. И если мы не вырвем нашу
молодежь из болота, окружающего ее сейчас, она неизбежно в нем
утонет. Кто не хочет видеть всей этой грязи, тот на деле
помогает ей и сам становится соучастником постепенного
проституирования будущих поколений, от которых зависит вся
дальнейшая судьба нашей нации. Эту очистительную работу
необходимо предпринять во всех областях. Это относится к
театру, искусству, литературе, кино, прессе, плакату, выставке
и т. д. Во всех этих сферах приходится констатировать явления
распада и гниения. Только после основательной чистки сможем мы
заставить литературу, искусство и т. д. служить одной великой
моральной государственной и культурной идее. Нужно освободить
всю нашу общественную жизнь от затхлого удушья современной
эротики, нужно очистить атмосферу от всех противоестественных и
бесчестных пороков. Руководящей идеей во всей этой работе
должна быть систематическая забота о сохранении физического и
морального здоровья нашего народа. Право индивидуальной свободы
должно отступить на задний план перед обязанностью сохранения
расы.
Только когда мы проведем все эти мероприятия, можно будет
сказать, что теперь и чисто медицинская борьба против этой
болезни может рассчитывать на известный успех. Но и здесь
полумеры будут недопустимы, и здесь придется принимать решения
очень радикальные и порою тяжелые. Лишить дефективных людей
возможности размножения и создания таким образом столь же
дефективного потомства только справедливо. Планомерное
проведение такого правила было бы одной из самых гуманнейших
мер. Это будет варварством по отношению к тем несчастным,
которые стали жертвою неизлечимых болезней, но это будет
благодеянием для всего остального населения и для будущих
поколений. Преходящие страдания займут, может быть, одно
столетие, зато потом нас будут благословлять за эти меры в
течение тысячелетий.
Борьба против сифилиса и его прародительницы проституции
является одной из самых трудных задач человечества. Она трудна
потому, что дело идет не о разрешении той или другой частичной
проблемы, а об устранении целого комплекса явлений, которые с
неизбежностью дают сифилис. Физическое заболевание в данном
случае является только результатом заболевания моральных,
социальных и расовых инстинктов.
Если из трусости или из лени мы не проведем этой борьбы,
то что же будет с нашим народом через пятьсот лет? Ясно, что
среди нас тогда найдется лишь очень немного таких существ,
относительно которых можно было бы, не возводя хулы на
всевышнего, сказать, что они созданы по образу и подобию его.
Теперь посмотрим, как со всеми этими ужасными явлениями
боролись в старой Германии. Спокойно исследуя этот вопрос,
приходится придти к выводам поистине печальным. В
правительственных кругах, разумеется, понимали, что болезнь эта
приносит ужасный вред, хотя, далеко не отдавали себе ясного
отчета в том, к каким губительным последствиям она ведет. Но
меры борьбы против этого зла были ниже всякой критики. Вместо
радикальных реформ прибегли к совершенно жалким мероприятиям.
Правительство не обратилось к корням, к основным причинам
болезни, а оставалось только на поверхности явлений.
Проституток стали подвергать медицинскому осмотру,
сорганизовали кой-какой надзор за ними, в отдельных случаях
заболевшую проститутку отправляли в лазарет. Оттуда,
подлечившись, она опять выходила на улицу и продолжала заражать
сближающихся с нею мужчин.
Далее, как известно, ввели "специальный параграф", который
запрещал половое общение больным и недоизлеченным. Само по себе
это мероприятие правильно, но на практике его почти совершенно
не удавалось проводить.
Несчастная женщина, которая становилась жертвой такого
тяжелого случая, избегала появляться в суде в качестве
свидетельницы против того вора, который украл ее здоровье. Это
вполне понятно, если учесть уровень нашего или, лучше сказать,
ее воспитания и если не упускать из виду, с какими моральными
неприятностями для нее должно быть связано такое дело. В конце
концов женщина меньше всего выигрывает от того, будет ли этот
человек осужден или не будет. Она то все равно будет окружена
презрением со стороны общества еще в гораздо большей степени,
нежели это относится к мужчине. Наконец, представьте себе
положение женщины, когда злою болезнью заразил ее никто иной,
как собственный супруг.
Что же ей тут делать? Идти жаловаться в суд?
Что касается тех случаев, когда пострадавшим является
мужчина, то тут надо иметь в виду следующее. Ведь большей
частью он сближается с проституткой после обильного
употребления алкоголя. Он находится в таком состоянии, когда
ему не до того, чтобы думать о здоровые своей "возлюбленной".
Это хорошо знают больные сифилисом проститутки, и именно
поэтому эти несчастные стараются поймать мужчину как раз когда
он находится в этом малопривлекательном состоянии. Результат
получается тот, что заболевший впоследствии мужчина при всем
напряжении памяти не может даже припомнить, кто именно была та
женщина, которая осчастливила его. Это особенно понятно, если
происшествие имеет место в таком городе, как Берлин или даже
Мюнхен. В десятках тысяч случаев дело идет к тому же о приезжих
из провинции, которых шум и треск больших городов оглушает
настолько, что они вообще лишаются возможности отдавать себе
отчет в окружающей их обстановке.
Наконец кто же это может быть вполне уверен, здоров ли
опили еще болен? Разве не знаем мы тысяч случаев рецидива
болезни, после того как больной как будто вылечился? И разве
такие люди, сами того не подозревая, не причиняют миллионы
несчастий своим близким?
Таким образом на практике получалось, что реальное
действие особого параграфа, каравшего за заражение, оказывалось
ничтожным. Столь же ничтожные результаты на практике давал
надзор за проституцией. И наконец дело лечения сифилиса еще и
теперь далеко не всегда достигает цели.
Бесспорно только одно: несмотря на все эти мероприятия
ужасная болезнь получала все большее распространение. Этим
лучше всего доказана бесцельность всех вышеназванных
мероприятий.
Да и как могло быть иначе! Все эти мероприятия были
совершенно недостаточны и даже прямо смешны. Против морального
проституирования народа не предпринималось решительно ничего.
Да и вообще никакой продуманной системы мер не было.
Тем, кто склонен относиться к этой опасности более или
менее легкомысленно, мы можем посоветовать только одно:
познакомьтесь основательнее со статистикой распространения этой
ужасной болезни. Сравните статистические данные за последнее
столетие. Вдумайтесь хоть немножко в то, каков же будет ход
развития дальше. Нужно быть совершеннейшим ослом, чтобы при
ознакомлении с этими данными мороз не прошел по коже.
Слабость и половинчатость, которые были проявлены с такой
очевидной бездарностью довоенной Германией должны
рассматриваться нами во всех случаях как наглядное
доказательство начавшегося у нас распада. Это были явные
признаки политической и моральной деградации.
Если государство не имеет силы организовать борьбу за
здоровье народа, оно тем самым лишается права на существование
в этом мире, который является миром борьбы.
Такое право остается только за сильным и "цельным", но не
за слабым и "половинчатым". Сложные условия существования не
дают права на слюнтяйство и нерешительность, способные погубить
великую нацию. А если нация не борется за свое существование,
то она не настолько велика, чтобы существовать в этом мире.
Быть сильным, мощным, решительным - это обязанность государства
перед своим народом, равно как и народ всегда поддержит такое
государство.
Одним из нагляднейших признаков постепенного распада
империи уже в довоенную эпоху было систематическое, почти
планомерное снижение культурного уровня нации, причем, конечно,
под культурой я понимаю совсем не то, что ныне у нас называют
цивилизацией. Современная так называемая цивилизация в моих
глазах скорее является прямым врагом подлинной культуры, ибо на
самом деле это в лучшем случае есть псевдоцивилизация, если
вообще уместно здесь говорить о какой-либо цивилизации.
Уже накануне XX столетия в сфере нашего искусства начали
обнаруживаться печальные симптомы, дотоле совершенно
неизвестные Германии. Конечно, и в более старые времена можно
было иногда констатировать отдельные примеры извращения вкуса.
Но тогда дело шло лишь в плане отдельных случаев художественных
ошибок - итогов художественного, творческого поиска, чему
