значение монархической идеи вовсе не заложено в самой личности
монарха - кроме тех исключительных случаев, когда небеса
посылают человечеству такого гениального героя, каким был
Фридрих Великий, или такого мудрого вождя, каким был Вильгельм
I. Но это бывает не чаще, чем раз в столетие. Во всех же
остальных случаях приходится констатировать, что сила
монархического режима заключается не в личности монарха, а в
идее монархии. Тем самым и роль самого монарха становится
только служебной. Сам монарх является в этих случаях только
колесиком общего механизма и всей своей ролью обязан самому
механизму. И сам монарх в этих случаях обязан подчинить свои
действия высшим целям. Действительным "монархистом" явится не
тот, кто станет молча смотреть, как тот или другой монарх
действует в ущерб этим высшим целям, но тот, кто сочтет своим
долгом сделать все возможное, чтобы это было избегнуто. Если бы
в самом деле согласиться, что идея монархизма целиком
исчерпывается "священной" личностью монарха, тогда мы попали бы
в такое положение, что даже сумасшедшего монарха никогда нельзя
было бы сместить.
Об этом необходимо сказать теперь вслух, ибо в последнее
время вновь исподтишка начинают действовать некоторые из тех
факторов, которые в свое время немало сделали, чтобы погубить
монархию. Притворяясь наивными, некоторые господа с ясным лбом
клянутся именем "своего короля", совершенно позабывая, что
именно они в критическую минуту дезертировали из лагеря
монархии самым постыдным образом. Мало того, эти господа имеют
еще наглость объявлять теперь плохим немцем всякого, кто не
склонен петь с ними в один голос. А кто такие эти нынешние
герои? Это те самые трусливые зайцы, которые в 1918 г.
разбегались толпами при виде красной повязки. В этот момент они
преспокойно предоставили "своего" короля собственной участи, а
сами поспешили сменить мечи на уличные тросточки, повязать себе
шею нейтральными галстуками и сделать все другие манипуляции,
необходимые для того, чтобы можно было нырнуть в массу в
качестве "мирных граждан". Эти храбрые борцы за монархию
исчезли тогда с поверхности в одну минуту. А вот теперь, когда
под влиянием деятельности других людей революционные бури
улеглись, когда опять стало безопасным провозглашать здравицы
за "своего" короля, теперь эти "слуги и советчики" короны опять
не прочь поднять голову. Теперь они опять с нетерпением ожидают
момента, когда можно будет вновь добраться до теплых местечек.
Теперь преданность монархии опять прет из них во всю. Теперь
они опять полны энергии, вероятно, до того момента, когда вновь
покажется на горизонте первая красная повязка. Тогда эти трусы
опять разбегутся как мыши, заслышавши кота.
Если бы сами монархи не были повинны в том, что такие
нравы могли создаться, мы могли бы только выразить им участие
по поводу того, что их нынешние "преданные слуги" являют собою
столь жалкие фигуры. Пусть же хоть теперь бывшие монархи
отдадут себе отчет в том, что с этакими рыцарями можно легко
потерять трон, но никогда на завоюешь трона...
Это ханжество было только одним из логических выводов,
вытекавших из всей постановки у нас дела воспитания.
В этом пункте минусы нашего воспитания сказались только в
наиболее ужасающей форме. Только благодаря всему нашему строю
воспитания такие жалкие люди могли играть крупную роль при всех
дворах, на деле постепенно подтачивая основы монархии. Когда
впоследствии рухнуло все здание, их как ветром сдунуло. Вполне
естественно: льстецы и лизоблюды никогда не склонны отдать свою
жизнь за дело монархии. Если сами монархи этого вовремя не
поняли и если они и сейчас принципиально не хотят этого понять,
то тем хуже для них самих.
x x x
В результате неправильной постановки дела воспитания
неизбежно должна была получиться недостаточная развитость
чувства ответственности, а отсюда - неумение как следует
ставить и разрешать основные проблемы жизненной важности.
Первопричина этой болезни заложена у нас в значительной
мере в парламентском режиме - недаром этот режим является
воплощением безответственности в ее чистом виде. К сожалению
однако, болезнь эта постепенно проникла во все поры нашей жизни
и больше всего во все поры нашей государственной жизни. Всюду и
везде люди избегали ответственности и охотнее всего
останавливались поэтому на полумерах и полурешениях. Мера
личной ответственности за принимаемые решения становилась все
более микроскопической.
Достаточно только припомнить, какую позицию занимали и
занимают отдельные наши правительства по отношению к целому
ряду в высшей степени вредных явлений общественной жизни.
Припомните это, и вам сразу станет ясно, к каким ужасным
результатам приводит эта всеобщая половинчатость, эта боязнь
перед ответственностью.
Возьму только несколько примеров из числа многих. Прессу
принято называть, как известно, "великой державой". Особенно
любят этот эпитет в журналистских кругах. И действительно,
значение печати поистине огромно. Роль печати переоценить
невозможно. Ведь именно на долю печати выпадает продолжение
воспитания людей уже в зрелом возрасте.
Читателей нашей прессы в общем и целом можно подразделить
на три группы:
во-первых, те, кто верит всему, что читает;
во-вторых, те, кто не верит ничему, что читает;
в-третьих, те люди с головами, которые умеют отнестись
критически к прочитанному и делать соответственно этому свои
выводы.
В цифровом отношении первая группа является самой большой.
Она состоит из основной массы народа и поэтому представляет
собою наиболее примитивную в идейном отношении часть нации.
Вторая группа читателей в цифровом отношении значительно
меньше. В одной своей части она состоит из элементов, ранее
принадлежавших к первой группе, затем в результате долгого
опыта разочаровавшихся и бросившихся в обратную крайность:
теперь они уже ничему не верят, пока это "только напечатано в
газетах". Они ненавидят все газеты и либо не читают их вовсе,
либо бесконечно возмущаются их содержанием, полагая, что все
газеты состоят только из неправды и лжи. Иметь дело с этими
людьми становится очень трудно, так как они настроены
недоверчиво и тогда, когда дело идет о правде. Эти люди почти
целиком потеряны для всякой положительной работы.
Третья группа в цифровом отношении самая небольшая. Она
состоит из действительно духовно развитых личностей, которым и
врожденные качества и воспитание облегчили возможность
самостоятельного мышления.
Эти люди пытаются составить свое собственное мнение, все
прочитанное они подвергают собственной проверке и лишь затем
делают практические выводы. Такие люди прочитывают всякую
газету критически. Тут автору статей иногда приходится нелегко.
Господа журналисты относятся к таким читателям весьма
прохладно. Для людей этой третьей группы уже не так опасно и
вообще имеет не такое большое значение все то, что попадается в
наших лживых газетах.
Этот круг читателей уже давно привык в каждом журналисте
принципиально видеть человека ненадежного, который только в
виде исключения иногда скажет правду. К сожалению однако,
великое значение этих прекрасных людей не в их количестве, а
тальков их интеллигентности. К несчастью, таких людей совсем
мало и это очень плохо, в особенности в нашу эпоху, когда ум -
ничто, а большинство - все. В наш век, когда избирательный
бюллетень решает все, наибольшее значение получает именно
первая, самая многочисленная группа читателей газет, т. е.
группа совсем неискушенных людей, легко верящих всему.
Глубочайшие интересы народа и государства требуют
недопущения того, чтобы народные массы попадали в руки плохих,
невежественных и просто бесчестных "воспитателей". Обязанностью
государства было бы взять на себя контроль за этим воспитанием
и систематически бороться против злоупотреблений печати.
Государство должно следить особенно внимательно за газетами,
ибо влияние газет на людей является самым сильным и глубоким,
хотя бы уже потому, что газеты говорят с читателем изо дня в
день. Именно равномерность пропаганды и постоянное повторение
одного и того же оказывают исключительное влияние на читателя.
Вот почему в этой области более чем в какой-либо другой
государство имело бы право применить абсолютно все средства,
ведущие к цели. Никакие крики относительно так называемой
свободы печати не должны были бы останавливать государство,
которое просто обязано обеспечить нации столь необходимую ей
здоровую умственную пищу. Здоровое государство во что бы то ни
стало должно взять в свои руки это орудие народного воспитания
и по-настоящему поставить печать на службу своей нации.
Ну, а что же происходит в действительности? Какую
умственную пищу давала германская пресса нашему населению до
войны? Разве это не был самый худший яд, который только можно
себе представить? Разве не внушали нашему народу пацифизм самой
худшей марки в такое время, когда противник систематически и
неуклонно готовился уже схватить за горло Германию? Разве наша
пресса уже в мирное время не внушала народу сомнения в правоте
его собственного государства и не подсказывала ему этим, что в
предстоящей борьбе нам надо ограничиться только обороной? Разве
не наша пресса расписывала германскому народу прелести
"западной демократии" настолько соблазнительно, что в конце
концов благодаря этим восторженным тирадам народ наш всерьез
поверил, что он может доверить свое будущее какому-то
мифическому "союзу народов".
Разве не наша пресса всеми силами помогала воспитывать
народ в чувствах ужасающей безнравственности? Разве не
высмеивала она систематически всякую мораль и нравственность
как нечто отсталое, допотопное, пока в конце концов и наш народ
усвоил себе "современную" мораль. Разве не подтачивала она
систематически и неуклонно все основы государственного
авторитета, до тех пор пока не стало достаточно одного толчка,
чтобы рухнуло все здание. Всеми способами эта пресса боролась
против того, чтобы народ воздавал государству то, что
государству принадлежит. Какую угодно критику готова она была
пустить в ход, чтобы унизить армию. Она систематически
саботировала всеобщую воинскую повинность. Она направо и налево
призывала к отказу в военных кредитах и т. д. и т. п. В конце
концов результаты всего этого должны же были когда-нибудь
сказаться.
Деятельность так называемой либеральной прессы была
деятельностью могильщиков немецкого народа и германского
государства. Что уж и говорить о "работе" лживых газет
марксистского лагеря. Ведь для них лгать является такой же
необходимостью, как для кошки ловить мышей. Ведь их главной
задачей и является вытравить всякое наши, бальное, подлинно
народное чувство из души народной и тем подготовить диктатуру
интернационального капитала, диктатуру евреев над немецкой
нацией.
Что же предприняло государство против этого массового
отравления нации? Ничего, ровным счетом ничего. Один-два
смешных указа, один-два закона о штрафах, когда дело шло уже о
случаях слишком выдающейся низости. И это - все. Государство
старалось только о том, чтобы так или иначе склонить на свою
сторону эту зачумленную прессу. Для этого прибегали к лести,
для этого болтали направо и налево о великом "значении" прессы,
об ее "ценности", об ее "просветительной миссии" и т. п. А
