два миллиона напрасных жертв, являющиеся виновниками
искалечения миллионов и при всем том совершенно спокойно
сидящие на своих местах и обделывающие свои республиканские
делишки. Бессмысленно убивать мелких предателей в таком
государстве, где само правительство освобождает предателей от
какого бы то ни было наказания. Ибо при таком положении вещей
вполне может случиться, что крупные предатели потребуют к
ответу подлинного идеалиста за то, что он послал пулю в лоб
попавшемуся ему по дороге какому-нибудь мелкому жулику или
предателю. И ведь надо себе еще задать вопрос: кого же в самом
деле послать убрать с дороги такого мелкого предателя? Послать
ли с этой целью такого же мелкого человечка или послать
настоящего идеалиста? В первом случае рискуешь не получить
необходимого результата и раньше или позже на тебя непременно
донесут. Во втором случае мелкий жулик будет правда устранен,
но зато приходится рисковать ценной жизнью быть может,
незаменимого идеалиста.
Моя точка зрения на этот счет заключается в следующем. Нам
совсем не пристало вешать мелких воров и предоставлять бегать
на свободе крупным ворам. Гораздо лучше будет, если в один
прекрасный момент мы создадим национальный трибунал, который
сумеет отдать под суд и расстрелять несколько десятков тысяч
ноябрьских преступников, тех, которые играли роль организаторов
революции и поэтому должны нести главную ответственность. Такой
пример в достаточной степени устрашит на все дальнейшие времена
так же и мелких предателей и послужит для них необходимым
уроком.
Вот все эти соображения и побудили меня тогда еще пеше раз
самым решительным образом запрещать участие в тайных
организациях и не допустить до того, чтобы наши штурмовые
отряды приняли характер нелегальный. В те годы я принимал самые
настоятельные меры, чтобы не допустить участия наших
национал-социалистических организаций в экспериментах, во главе
которых в большинстве случаев стояла превосходная,
идеалистически настроенная немецкая молодежь, принесшая очень
большие жертвы, но не сумевшая сколько-нибудь изменить в
благоприятную сторону судьбы родины.
x x x
Но если наши штурмовые отряды не должны были стать ни
обыкновенными военными организациями, ни тайными союзами, то из
этого вытекало следующее.
1. Главным принципом организации наших штурмовых
отрядов должен был стать не военный критерий, а критерий
партийной Целесообразности.
Члены наших штурмовых отрядов должны были конечно получить
соответствующую школу физического развития, но центр тяжести
нам пришлось видеть не в чисто военных упражнениях, а в спорте.
Я всегда придерживался того взгляда, что бокс и джиу-джитсу
имеют гораздо большее значение, чем плохенькие стрелковые
курсы, ибо все равно добровольческие общества в состоянии были
давать своим членам только полуобразование, а не полное военное
образование. Дайте немецкой нации 6 миллионов безукоризненно
вытренированных спортсменов, добейтесь того, чтобы эти 6
миллионов были полны фанатической любви к родине и закалены в
той мысли, что наступление является лучшей тактикой - и
подлинно национальное государство сумеет в течение каких-нибудь
двух лет создать из них, если нужно будет, настоящую армию, в
особенности, если мы будем иметь необходимые для этого кадры.
Кадры же для такой армии при наших условиях может дать нам
только рейхсвер, а не половинчатые воинские союзы. Мы считали,
что физические упражнения нужны нашему штурмовику для того,
чтобы в нем укоренилось сознание своего физического
превосходства, которое одно только и может дать убеждение в
собственной силе. А спорт должен был развить в наших
штурмовиках все те качества, которые дали бы им возможность
более успешно выступать на защиту нашего движения там и тогда,
где и когда это понадобиться.
2. Чтобы наши штурмовые отряды не превращались в тайные
организации, мы сразу же ввели определенную форму одежды, по
которой каждый мог узнать члена нашего отряда. А затем и сами
размеры отрядов должны были указывать каждому и всякому на то,
что дело идет отнюдь не о тайных организациях.
Наши штурмовые отряды не должны были прятаться в подполье,
а должны были маршировать под открытым небом. Уже одно это
должно было сразу положить конец всяким легендам о "тайной
организации". Членов наших штурмовых отрядов мы прежде всего
воспитывали в полной идейной преданности великим целям
движения. Мы ставили себе задачей расширить горизонт каждого
штурмовика настолько, чтобы любой из них понимал ту великую
миссию, которая лежит на нем. Каждому рядовому штурмовику мы
помогали усвоить понимание того, что нашей задачей является
создание нового национал-социалистического государства. Поняв
все это, наш штурмовик конечно уже не мог видеть свою задачу в
том, чтобы убрать с дороги того или другого мелкого или даже
более крупного мошенника. И таким образом отпадала опасность,
что наши штурмовики станут соблазняться мелкой конспирацией и
искать удовлетворения своему активизму в отдельных покушениях.
Только так могли мы рассеять атмосферу мелкой мести и мелких
заговоров, свойственных современной республике. Только
благодаря этому подняли мы нашу борьбу на более высокий уровень
борьбы двух мировоззрений. Каждый наш рядовой штурмовик должен
был понять, что наша борьба есть истребительная борьба целого
нового миросозерцания против миросозерцания марксизма и всего
того, что порождает этот последний.
3. Из этого вытекает, что и организационные формы
штурмового движения и способ вооружения штурмовиков и даже
форма их одежды не могли и не должны были напоминать струю
армию. Все это должно было быть построено на совершенно другом
принципе, соответственно тем задачам, которые стояли перед
штурмовым движением.
В течение 1920 и 1921 гг. я самым усиленным образом
проповедовал именно вышеизложенные взгляды. Постепенно мне
удалось привить эти взгляды нашей молодой организации
полностью. Результат получился тот, что к концу лета 1922 г. мы
располагали уже изрядным количеством штурмовых отрядов (сотен),
а к концу осени 1922 г. все эти отряды были уже одеты в свою
особую форму. Бесконечно важное значение для всего дальнейшего
развития штурмовых отрядов имели три события.
1. Большая объединенная демонстрация всех патриотических
союзов, направленная против закона о защите республики.
Демонстрация эта состоялась в конце лета 1922 г. на
Королевской площади в Мюнхене. Мюнхенские патриотические
союзы выпустили воззвание протеста против закона о защите
республики и в этом воззвании приглашали население принять
участие в предстоящей грандиозной манифестации. Наше
национал-социалистическое движение тоже приняло участие в этой
манифестации. Впереди секций нашей партии мы пустили шесть
штурмовых отрядов, каждый по 100 человек. Впереди наших колонн
шли два оркестра музыки, а наши манифестанты несли 15 партийных
знамен. Когда наши колонны подходили к площади, она была уже
наполовину заполнена народом. Но у собравшейся там толпы не
было в руках ни одного знамени. Появление наших колонн с
оркестрами, со знаменами и с несколькими сотнями штурмовиков
вызывало настоящий взрыв энтузиазма. Мне лично выпала на долю
честь выступить одним из ораторов перед собравшейся на площади
шестидесятитысячной толпой.
Успех манифестации был огромный. Теперь было доказано всем
и каждому, что вопреки всем угрозам красных и национальные
организации Мюнхена умеют манифестировать на улице. Когда
красные попытались выпустить против наших марширующих колонн
некоторое количество своих вооруженных людей, наши штурмовики в
течение нескольких минут разогнали этих господ, расколотив их в
пух и прах. Впервые наше национал-социалистическое движение
показало здесь свою решимость и на будущие времена отстаивать
за собою право на улицу и раз навсегда лишить этой привилегии
господ предателей.
Этот день окончательно доказал, что те организационные
принципы и психологические соображения, которые мы положили в
основу построения штурмовых отрядов, были совершенно правильны.
На этой победоносной основе мы продолжали расширять
движение штурмовиков. Через несколько недель количество
штурмовых отрядов в Мюнхене удвоилось.
2. Поход в Кобург в октябре 1922 г.
Народнические союзы приняли решение устроить в Кобурге так
называемый "день нации". Лично я тоже получил приглашение в
Кобург, причем в пригласительном письме было сказано, что
желательно, чтобы я приехал не один, а "в некотором
сопровождении". Это приглашение я получил в 11 час, утра и
сразу же решил, что все это будет очень кстати. Уже через
какой-нибудь час я отдал все необходимые распоряжения. В
качестве "сопровождения" я наметил 800 человек штурмовиков.
Разделив их на 14 отрядов, я посадил их в специальный поезд и
отправил в Кобург - городишко, ставший теперь баварским.
Соответствующие приказания посланы были также другим
национал-социалистическим штурмовым группам, образовавшимся к
тому времени в различных городах.
Впервые в Германии отправлялся такой специальный поезд. На
промежуточных станциях в поезд входили новые группы
штурмовиков, что вызывало громадную сенсацию. Публика до сих
еще не видела наших знамен; теперь она смогла увидеть их.
Эффект был очень велик.
Когда мы прибыли на кобургский вокзал, нас встретила
делегация от комитета, руководившего "днем нации", и сообщила
нам следующее. Между комитетом и местными профсоюзами, а также
местными организациями независимой с.-д. партии и
коммунистической партии состоялось-де соглашение, что мы должны
отправиться в город не в строю, а врассыпную без знамен и без
своей музыки (с нами был свой собственный оркестр из 42
человек).
Разумеется я тут же решительно отверг это позорное условие
и выразил делегации свое возмущение по поводу того, что комитет
вообще счел возможным вступать в какие бы то ни было соглашения
с такими господами. Затем я спокойно заявил, что мои штурмовики
немедленно построятся и что мы конечно с музыкой и со знаменами
отправимся в город.
Сказано - сделано.
Уже на привокзальной площади нас встретила многотысячная
толпа, начавшая осыпать нас бранью и угрозами. На нас
посыпались выкрики - "убийцы" "бандиты", "грабители",
"преступники" и другие ласкательные эпитеты, которые любят
употреблять пресловутые творцы германской республики. Молодые
штурмовые отряды сохраняли образцовый порядок. Развертываться
пришлось тут же на плацу перед вокзалом на глазах у публики.
Штурмовики вели себя сдержанно, совершенно не замечая
сыпавшихся оскорблений. Расположения города мы не знали.
Потерявшая голову полиция ошибочно направила нас не в
предназначенные нам квартиры на окраине города, а в большое
помещение одной из пивных, расположенной близко к центру
города. С обеих сторон за нашими колоннами следовала большая
пестрая толпа, продолжавшая шуметь. Как только последний из
наших отрядов начинал входить в ворота пивной, собравшаяся
толпа сделала попытку с криками и улюлюканьем устремиться вслед
за нами. Чтобы помешать этому, полиция поспешила запереть
ворота и все входы в помещение. Создалось совершенно
невозможное положение. Построив фронтовиков во дворе, я сказал
им несколько слов и дал соответствующие указания. Затем я
