потребовал от полиции, чтобы она немедленно открыла ворота.
После больших колебаний полиция уступила моему требованию.
Уже к вечеру дело дошло до серьезных столкновений. Наши
патрули подбирали в бессознательном состоянии отдельных
национал-социалистов, подвергшихся гнусным нападениям со
стороны противников. Тогда и мы перестали церемониться с
врагом. Уже к утру можно было констатировать, что красный
террор, под игом которого население Кобурга стонало в течение
многих лет, одним ударом сломлен. Красные тотчас же выпустили
листки, в которых со свойственной им еврейско-марксистской
лживостью утверждали, что-де наши "банды" ни с того ни с сего
повели "истребительную войну против мирных рабочих". "Товарищей
рабочих и работниц" приглашали выйти на улицу и дать нам отпор.
Назначенная красными демонстрация должна была состояться в
половине второго. И на эту "грандиозную народную демонстрацию"
приглашались десятки тысяч рабочих со всей округи. Твердо решив
раз навсегда покончить с красным террором в Кобурге, я в
половине двенадцатого собрал своих штурмовиков, число которых к
тому моменту достигло уже полутора тысяч человек. Построив их в
ряды, я сам стал во главе отряда, и мы двинулись к кобургской
крепости, путь к которой лежал как раз через большую площадь,
где назначена была демонстрация красных. Посмотрим, думал я про
себя, решатся ли красные вновь напасть на нас. Когда мы
приблизились к площади, на ней вместо обещанных десятков тысяч
оказалось всего несколько сот человек; часть из них сейчас же
разбежалась, другая часть старалась держаться очень тихо.
Только кое-где встречавшиеся нам красные отряды, пришедшие из
других мест и поэтому еще не незнакомые с нами, пытались вновь
бросать нам оскорбления. Но в течение нескольких минут мы раз и
навсегда отбили у них охоту к этому. И вот теперь, когда наша
победа была очевидна, местное население сразу облегченно
вздохнуло. У людей появилось мужество. Население начало
выкрикивать по нашему адресу приветствия. А к вечеру, когда мы
возвращались назад, в ряде мест происходили стихийные
восторженные демонстрации в нашу честь.
Когда мы пришли на вокзал, чтобы садиться в поезд,
железнодорожный персонал неожиданно для нас заявил нам, что они
не поведут нашего поезда. Тогда я велел сообщить ряду вожаков,
что если железнодорожники действительно не поведут поезд, то я
сейчас же арестую всех тех красных вожаков, которые попадутся
мне под руку, и рассажу их по несколько человек в каждый из
вагонов, на локомотив и на тендер, а затем мои люди сами
поведут поезд. Я велел сказать господам красным, что такое
путешествие станет конечно довольно рискованным, но зато уж
если случится железнодорожная катастрофа и мы должны будем
погибать, то и их вожаки будут погибать вместе с нами. У нас по
крайней мере будет то утешение, что мы явились на тот свет не
одни, а в "почетном" сопровождении красных апостолов "равенства
и братства".
Как только это было сообщено кому следует, поезд
немедленно был подан и отошел пунктуально минута в минуту. На
следующее утро мы благополучнейшим образом прибыли в Мюнхен.
Таким образом в Кобурге впервые с 1914 г. нами было
восстановлено действительное равенство граждан перед законом.
Если наши чиновные олухи всюду и везде самодовольно заявляют,
будто современное государство строжайше защищает жизнь своих
граждан, то это просто неправда. В действительности в те годы
дело обстояло так, что гражданам приходилось защищаться от
самих представителей современного государства.
Кобургские события имели самые благодетельные последствия.
Дух наших победоносных штурмовых отрядов конечно укрепился. Все
убедились, что руководство отрядов находится на полной высоте.
Но главное, население заинтересовалось теперь нами гораздо
больше, чем до сих пор, и многие впервые начали понимать, что
национал-социалистическое движение по всей видимости и является
той силой, которая в более или Менее близкий срок покончит с
марксистским безумием.
Только в лагере демократии шипели по поводу того, что мы
не дали спокойно раздробить себе череп, что мы решились в
демократической республике ответить на подлое нападение не
пацифистскими песнями, а кулаками и палками.
Буржуазная пресса вела себя конечно гнусно и низко, как
всегда. Только очень небольшое число честных газет
приветствовало тот факт, что по крайней мере в одном месте
марксистским насильникам был дан должный отпор.
В самом Кобурге часть обманутых марксистами рабочих
получила очень полезный урок. В столкновениях с нашими
национал-социалистическими рабочими эти красные поняли, что и
наши рабочие борются за определенный идеал, ибо нетрудно было
догадаться, что так драться способны только люди, которые
борются действительно за нечто высокое и дорогое.
Но наибольшую пользу от всех этих событий получили конечно
сами штурмовые отряды. Отряды стали быстро расти в числе. Когда
27 января 1923 г. открылся наш партийный съезд, то в освящении
знамен приняло участие уже шесть тысяч штурмовиков, и первая
часть отрядов была в своем новом обмундировании.
Кобургские события еще и еще раз доказали, что нам
необходимо не только систематически развивать корпоративный дух
внутри наших отрядов, но во что бы то ни стало обязательно
также одинаково одевать штурмовиков, чтобы они могли друг друга
узнавать уже по внешнему виду. До сих пор мы ограничивались
только повязкой на руке. Теперь мы введи также френч и всем
известный теперь головной убор.
Воспользовавшись опытом Кобурга, мы решили теперь
систематически и планомерно проделать то же самое в целом ряде
других городов, где за последние годы красные не допускали ни
одного собрания инакомыслящих. Теперь в этих городах мы решили
восстановить свободу собраний. Мы выбирали город за городом,
концентрировали там наши национал-социалистические батальоны и
таким образом приводили к капитуляции одну баварскую крепость
красных за другой. Штурмовые отряды все больше и больше
осваивались со своей ролью. Все менее и менее похожими
становились они на старые безжизненные военные союзы и все
более и более принимали они характер настоящих живых боевых
организаций, играющих крупнейшую роль в деле борьбы за новое
будущее германского государства.
Так систематически развивалось дело до марта 1923 г. К
этому времени разразились события, которые заставили меня во
многом переменить тактику и перевести движение на новые рельсы.
3. В начале 1923 г. французы, как известно, заняли Рурский
бассейн. Это на первых порах оказало очень серьезное влияние на
ход развития нашего штурмового движения.
И теперь еще я не могу и не считаю целесообразным с точки
зрения национальных интересов рассказать открыто обо всем, что
с этим связано. Я должен ограничиться только тем, что уже было
затронуто в публичных обсуждениях и что так или иначе стало
достоянием гласности.
Занятие Рурского бассейна французами пришло отнюдь не
неожиданно. Мы имели тогда серьезные основания надеяться, что с
трусливой политикой постоянных отступлений теперь будет
покончено и что на военные союзы при новой обстановке ляжет
вполне определенная ответственная задача. При таких
обстоятельствах мы полагали, что и наши штурмовые отряды,
насчитывавшие тогда уже несколько тысяч молодых закаленных
бойцов, не должны остаться в стороне от общенационального
объединения военных сил. Весною и летом 1923 г. штурмовые
отряды были реорганизованы и превращены в воинскую боевую
часть. Этот факт сыграл крупную роль в дальнейшем развитии
событий 1923 г., по крайней мере постольку, поскольку в них
участвовало наше движение.
Ход событий в 1923 г. я в общих чертах осветил в другом
месте. Здесь я ограничусь только тем, что замечу: раз те
предпосылки, из которых мы исходили, приступая к реорганизации
тогдашних штурмовых отрядов, не оправдались; раз переход к
активному сопротивлению против Франции не совершился, то
приходится сказать, что с чисто партийной точки зрения
реорганизация эта была вредна.
Как ни ужасен на первый взгляд конец 1923 г., все-таки,
глядя назад, приходится сказать, что финал его был необходим.
Поведение германского правительства сделало беспредметным тот
путь, на который мы перевели было наши штурмовые отряды. И
теперь одним ударом было покончено с той реорганизацией
штурмового дела, которая, как мы уже сказали, с нашей партийной
точки зрения была вредна.
Теперь после событий конца 1923 г. было ясно, что мы опять
должны вернуться на старую дорогу и начать с того, на чем мы
кончили, раньше чем перевели штурмовые отряды на новые рельсы.
В этом была своя хорошая сторона событий конца 1923 г.
Заново организованной в 1925 г. германской
национал-социалистической рабочей партии приходится заново
реорганизовать свои штурмовые отряды в духе тех именно основных
принципов, какие я изложил в первой части настоящей главы. На
этих именно началах приходится организовать дело и в этом духе
вести его и дальше. Германская национал-социалистическая
рабочая партия должна таким образом вернуться к тем истинно
здоровым взглядам, из которых мы исходили с самого начала. Свою
высшую задачу ей приходится видеть в том, чтобы из своих
штурмовых отрядов сделать инструмент защиты и пропаганды идей
нашего мировоззрения.
Партия не должна допускать ни того, чтобы штурмовые отряды
превращались в так называемые военные союзы, ни того, чтобы они
превращались в тайные организации. Партия видит в штурмовых
отрядах авангард великих национал-социалистических идей. Когда
партия сумеет сделать так, чтобы наши штурмовые отряды
действительно стали такой стотысячной гвардией, партия добьется
того, чтобы ее штурмовики являлись паладинами самой великой и
святой идеи на земле.
ГЛАВА X. ФЕДЕРАЛИЗМ КАК МАСКИРОВКА
Зимою 1919 г., а в еще большей степени весною и летом 1920
г. наша молодая партия принуждена была занять позицию по одному
вопросу, который получил огромное значение уже во время войны.
В первой части настоящего сочинения, описывая методы пропаганды
противника, особенно бросившиеся в глаза мне лично, я обратил
внимание читателя на то, как и англичане и французы усиленно
старались разжечь старые противоречия между севером и югом
Германии. Первые прокламации, начавшие систематическую травлю
против Пруссии как единственного якобы виновника войны,
появились уже весною 1915 г. К концу 1916 г. эта столь же
ловкая, сколь и низкая агитация достигла кульминационного
пункта. Это, рассчитанное на самые низменные инстинкты,
натравливание южан на северян уже вскоре начало давать свои
ядовитые плоды. Одним из крупнейших упущений руководящих кругов
правительства и армии ( и в особенности баварского штаба ) было
то, что в своем ослеплении и самонадеянности они совершенно не
принимали необходимых мер противодействия. Против этой агитации
не было предпринято ровно ничего. Напротив, в некоторых кругах
на эту агитацию посматривали не без удовольствия. Иные господа
были настолько ограничены, что им казалось, будто такая
пропаганда не только поможет ослаблению централистических
тенденций германского государства, но может быть автоматически
даже укрепит идею федерализма. За это тяжелое упущение мы
поплатились столь тяжко, как это редко бывает в истории. Люди
думали, что в результате этой агитации поплатится одна только
Пруссия, а на деле поплатилась вся Германия. Эта агитация
