хлынули бы во двор, к воротам, и крепость обратилась бы в одну громадную
могилу. Можете вы вбить себе в башку, что бежать нам некуда? Либо мы будем
сражаться, либо умрем. Рядом со мной сегодня погибли шестеро воинов. Они
были хорошие люди - лучше вас. Вспомните о них завтра, когда вам придет
охота бежать.
Один из солдат, молодой торговец, смачно сплюнул и заявил:
- Я сюда не просился.
- Ты что-то сказал, дорогуша? - прошипел Йонат.
- Ты слышал, что я сказал.
- Верно, слышал. А утром я тебя видел: ты так припустил от стены, точно
тебя сзади поджаривали.
- Старался не отстать от твоих легионеров, - огрызнулся тот. - Они бежали
впереди. - В ответ на его слова раздался сердитый ропот, но тут на стене
появился высокий офицер. Он с извиняющейся улыбкой положил руку на плечо
Йонату.
- Можно я скажу, Йонат?
- Разумеется, командир.
Офицер присел на корточки среди солдат и снял шлем. После шести дней и
ночей изнурительной битвы в его голубовато-серых глазах поселилась
усталость. Он вытер их и взглянул на молодого солдата.
- Как тебя зовут, приятель?
- Андрик, - с подозрением ответил тот.
- А меня Геллан. То, что сказал Йонат о замке из песка, - чистая правда,
и он нашел очень верные слова. Каждый из вас значит очень много. Паника
подобна чуме и способна решить исход боя - но то же относится и к мужеству.
Когда Йонат, рискуя жизнью, бросился в бой с десятком солдат, вы все
вернулись. Думаю, после этого случая вы стали сильнее, чем были. За этими
стенами стоит жестокий враг - он прошел по дренайской земле, убивая без
разбору мужчин, женщин и детей. Он точно бешеный зверь. Но здесь он
остановился, ибо Дрос-Пурдол - это удавка на шее бешеного пса, а Эгель будет
копьем, которое прикончит его. Я не мастер говорить - Йонат свидетель, - но
я хочу, чтобы все мы здесь были как братья: ведь все мы здесь дренаи, и в
нас, по правде говоря, заключена последняя надежда дренайского народа. Если
мы не выстоим здесь, то и в живых оставаться не имеем права. Теперь
посмотрите вокруг - и если увидите незнакомое лицо, спросите, как зовут
этого человека. У вас есть несколько часов перед следующей атакой -
используйте их, чтобы получше познакомиться со своими братьями.
Геллан встал, надел шлем и пошел прочь в густеющих сумерках, прихватив с
собой Йоната.
- Благородного человека сразу видно, - сказал Ванек, садясь и расстегивая
ремешок шлема.
Он был в числе тех десяти, что последовали за Йонатом, и тоже вышел из
боя без единой царапины - только шлем получил вмятины в двух местах и теперь
сидел на голове неуклюже. - Зарубите себе на носу все, что он сказал, - это
на камне следовало бы высечь. Для тех "братцев", которые меня еще не знают,
- я Ванек. Уведомляю также, что я счастливчик, - тем, кто хочет пожить
подольше, советую держаться ко мне поближе. Все, кому завтра захочется
улепетнуть, бегите ко мне - двух таких речей, как давешние, я уж больше не
вынесу.
- Ты правда думаешь, что мы можем удержать это место, Ванек? - спросил
Андрик, садясь рядом с ним. - Вагрийские корабли с пополнением подходят
постоянно, а теперь вот они строят осадную башню.
- Пусть их - все занятие. А что до пополнения, то как ты думаешь, откуда
оно берется? Чем больше их тут, тем меньше их в других местах. Они
накапливаются здесь, у нас, братец Андрик, точно гной в чирье. Думаешь,
Карнак пришел бы сюда, не будь он уверен в победе? Это тонкая бестия, и
Пурдол для него - ступенька к славе.
- Не слишком-то это лестно для него, - сказал солдат с длинной челюстью и
глубоко посаженными глазами.
- Может, и так, братец Дагон, но я говорю то, что думаю. Пойми меня
правильно: я его уважаю и даже выбрал бы его в правители. Но он нам не чета:
на нем лежит печать величия - он сам себя ею отметил, если ты понимаешь, о
чем я.
- Нет, не понимаю, - покачал головой Дагон. - Я вижу одно: он великий
воин и сражается за дренаев так же, как и я.
- На этом и покончим, - улыбнулся Ванек. - Оба мы согласны, что он
великий воин, а братьям ссориться не пристало.
Наверху, в башне, Карнак, Дундас и Геллан сидели под только что вышедшими
звездами и слушали эту беседу. Карнак с широкой ухмылкой поманил Геллана в
другую сторону стены, где их самих никто не мог услышать.
- Умный, однако, мужик этот Ванек, - сказал генерал, пристально глядя на
Геллана.
- Это правда, - усмехнулся Геллан, - вот только с женщинами дурак
дураком.
- Не родился еще такой мужчина, который вел бы себя умно с женщинами. Уж
мне ли этого не знать? Я был женат трижды, но так ничему и не научился.
- Ванек чем-то беспокоит вас?
Карнак сощурился, но в его глазах блеснул веселый огонек.
- А если и так, то что?
- Если бы это было так, я не пошел бы за вами.
- Хорошо сказано. Люблю самостоятельно мыслящих людей. Ты разделяешь его
взгляды?
- Конечно - как, впрочем, и вы. Таких героев, о которых поется в песнях,
в жизни не бывает. Каждый человек идет на смерть по своим собственным
соображениям - чаще всего потому, что хочет защитить свою семью, свой дом
либо себя самого. Ваши мечты, генерал, простираются немного дальше, но
ничего дурного в этом нет.
- Рад, что ты так полагаешь, - язвительно заметил Карнак.
- Если вам не угодно слышать правду, дайте мне знать. Я могу врать не
хуже кого другого.
- Правда вещь опасная, Геллан. Для одних это сладкое вино, для других яд
- а между тем она все та же. Пойди приляг - у тебя измученный вид.
- О чем это вы? - спросил Дундас, когда Карнак снова появился на башне.
Тот пожал плечами и подошел к парапету, глядя на вагрийские костры вокруг
гавани. Два корабля скользили по угольно-черному морю к причалу, и на их
палубах выстроились солдаты.
- Геллан беспокоит меня, - сказал Карнак.
- Почему? Он хороший офицер - вы сами так говорили.
- Он чересчур сблизился со своими людьми. Он считает себя циником, но на
самом деле он романтик - ищет героев в мире, который не приспособлен для
них. Что побуждает людей это делать?
- Очень многие почитают героем вас, командир.
- Но Геллану выдуманный герой не нужен, Дундас. Как, бишь, назвал меня
Ванек? Тонкой бестией? Разве это преступление - желать создания сильной
державы, куда не могли бы вторгнуться варварские полчища?
- Нет, не преступление - и вы не выдуманный герой. Вы герой, который
пытается показать, что он не таков. Но Карнак сделал вид, что не слышит. Он
смотрел на гавань, где подходили к причалу еще три корабля.
***
Дардалион прикоснулся ко лбу раненого - солдат закрыл глаза, и гримаса
боли исчезла. Он был юн и бритва еще не касалась его лица, но его правая
рука висела на одном сухожилии, и только широкий кожаный пояс мешал
внутренностям вывалиться наружу.
- Этот безнадежен, - передал Дардалиону Астила.
- Я знаю. Он уснул... и больше не проснется. Походный лазарет был забит
койками, тюфяками и носилками. Женщины ходили между рядами, меняя повязки,
вытирая мокрые лбы, говоря тихие слова утешения. Сам Карнак попросил их
помочь, и их присутствие действовало лучше всякого лекарства: ни один
мужчина не станет проявлять слабость перед женщиной, поэтому раненые
стискивали зубы и делали вид, что им не больно.
К Дардалиону подошел главный лекарь, хрупкий человек по имени Эврис. Они
как-то сразу подружились, и лекарь был несказанно рад, что священники в
трудное время пришли ему на помощь.
- Нам становится тесно здесь, - сказал Эврис, вытирая окровавленной
тряпицей лоб.
- Да, здесь слишком душно, и в воздухе чувствуются болезнетворные миазмы.
- Это от трупов внизу. Гану Дегасу негде было хоронить их.
- В таком случае их следует сжечь.
- Надо бы, но подумай, как это повлияет на солдат. Видеть, как твои
друзья падают, - одно дело, а смотреть, как они корчатся в огне, - совсем
другое.
- Я поговорю с Карнаком.
- Видел ты в последнее время гана Дегаса?
- Нет. Уже несколько дней как не видел.
- Он гордый человек.
- Как большинство воинов. Без гордости не было бы и войн.
- Карнак обошелся с ним круто - обозвал его трусом и пораженцем. Это все
неправда. Не было еще на свете человека столь сильного и стойкого, как
Дегас. Он думал только о благе своих людей - знай он, что Эгель до сих пор
сражается, он даже не помыслил бы о сдаче.
- Чего ты хочешь от меня, Эврис?
- Поговори с Карнаком - убеди его извиниться, пощадить чувства старика.
Карнаку это ничего не стоит, а Дегаса избавит от отчаяния.
- Ты хороший человек, лекарь, коли способен думать о таких вещах посреди
своих изнурительных трудов. Я сделаю, как ты просишь.
- А потом поспи немного. Ты выглядел на десять лет моложе, когда прибыл
сюда шесть дней назад.
- Это потому, что днем мы работаем, а ночью охраняем крепость. Но ты
снова прав. Я проявил бы гордыню, делая вид, что могу продолжать так вечно.
Я непременно отдохну, обещаю тебе.
Дардалион прошел в боковую каморку и снял с себя окровавленный фартук.
Потом наскоро помылся, налив воды из ведра в глиняный таз, оделся и начал
застегивать панцирь. Латы показались ему слишком тяжелыми - он оставил их на
узкой койке и вышел в прохладный коридор. У выхода во двор он услышал звуки
битвы - лязг мечей, яростные крики, выкрики командиров и стоны умирающих.
Он медленно поднялся по истертым ступеням в замок, оставив гнетущий душу
шум позади. Комнаты Дегаса помещались на самом верху. Дардалион постучался,
но не получил ответа. Тогда он открыл дверь и вошел. Большая комната,
опрятно убранная, была обставлена скромно - резной стол с несколькими
стульями, ковер на полу перед обширным очагом и шкафчик у окна. Дардалион с
глубоким вздохом прошел к нему. Внутри хранились медали, полученные за сорок
лет службы, и памятные дары - резной щит, пожалованный дуну Дегасу за некую
кавалерийскую кампанию, золотой кинжал и длинная серебряная сабля с
вытравленной на клинке надписью "Единственному".
На нижней полке лежали дневники Дегаса - по одной тетради на каждый год
военной службы. Дардалион открывал их наугад. Фразы, написанные безупречно
четким почерком, изобличали чисто воинское мышление.
Запись десятилетней давности гласила:
Летучий отряд сатулов напал на окраины Скарты одиннадцатого числа.
Посланы две полусотни с целью истребления. Альбар командовал первой, я
второй. Неприятель был захвачен моим отрядом на горном склоне за Экарласом.
Лобовая атака представлялась опасной, ибо врага прикрывали валуны. Я
разделил отряд на три части, и мы обошли их сверху, обстреляв из луков. В
сумерки они попытались прорваться, но к тому времени я развернул людей
Альбара в овраге под горой, и сатулы были перебиты. С сожалением отмечаю,
что мы потеряли двоих, Эсдрика и Гарлана, оба отменные кавалеристы. Сатулов
было восемнадцать человек.
Дардалион осторожно убрал тетрадь на место и взял самую последнюю. Там
почерк был уже не столь твердый.
Пошел второй месяц осады, и я не вижу надежды на успех. Я лишился былого
крепкого сна. Всю ночь меня мучают кошмары.
И далее:
Люди гибнут сотнями. Меня посещают все более странные сны, как будто я
летаю в ночном небе и вижу внизу дренайскую землю. Ее населяют одни
мертвецы. Ниаллад мертв, Эгель мертв, и только мы дерзаем жить в мире
призраков.
Десять дней назад Дегас записал:
Сегодня погиб мой сын Эльнар, защищавший надвратную башню. Ему минуло
двадцать шесть, и он был крепок как бык, но стрела сразила его, и он упал со
стены на сторону врага. Он был хороший человек - его мать, мир ее душе,
