- И оставить дурной сон позади?
- Да... Сидрик погиб вчера.
- Я не слышал - Стрела попала ему в горло.
- Быстро, значит, умер?
- Да. Надеюсь, что и я уйду быстро.
- Попробуй только - и жалованья тебе больше не видать.
- Жалованье? Что-то припоминаю. Мы, кажется, получали это регулярно,
когда мир еще был в здравом уме?
- Представь только, сколько ты огребешь, когда все это кончится!
- Кончится? - повторил Сарвай. Вспышка его веселья прошла столь же
быстро, как гроза. - Это никогда не кончится. Даже если мы победим, мы на
этом не остановимся. Мы погоним вагрийцев домой и устроим у них резню, чтобы
впредь неповадно было.
- Ты хотел бы этого?
- Сейчас - да, а завтра - кто знает? К чему все это? Узнать бы, как там
дела у Эгеля.
- Дардалион говорит, что он намерен совершить прорыв где-то через месяц.
Лентрийцы между тем одержали победу и вступили на дренайскую землю. Помнишь
старого Железного Засова?
- Того старика на пиру? У него еще зубов не было, и он ел только суп да
мягкий хлеб?
- Да, его. Теперь он командует лентрийской армией.
- Не могу в это поверить. Тогда мы смеялись над ним.
- Смех смехом, а вагрийцев он погнал.
- Солоно им, поди, приходится. Они не привыкли к поражениям.
- В этом их слабость. Человеку или армии полезно иногда терпеть неудачу.
Это все равно что закалять сталь в огне - если не даст трещины, то станет
еще крепче.
- Карнак тоже ни разу не проигрывал.
- Я знаю.
- Значит, ваша доктрина подходит и к нему?
- Вечно ты с каким-нибудь подвохом. Отчего же? И к нему подходит. Когда
Карнак говорит о неминуемой победе, он сам этому искренне верит.
- А вы?
- Ты мне друг, Сарвай, и я не стану говорить с тобой как командир. У нас
есть вероятность, не более.
- Это я и сам знаю. Вы мне вот что скажите: победим мы, по-вашему, или
нет?
- Почему ты думаешь, что из меня пророк лучше, чем из Карнака?
- Вам я доверяю.
- Я ценю это, но на твой вопрос ответить не могу.
- Думается мне, вы уже ответили.
***
В замке Карнак, выведенный из терпения приставаниями лекаря Эвриса,
грохнул кулаком по столу.
- Я не позволю переносить раненых в замок! Как мне еще растолковать это
тебе, Эврис? Ты что, слов не понимаешь?
- Как не понять, генерал. Я говорю, что раненые у меня умирают десятками,
а вам все равно.
- Все равно? Вовсе мне не все равно, наглец проклятый! Аудиенция окончена
- уходи!
- Аудиенция, генерал? Я думал, их только короли назначают, а не мясники.
Карнак мигом выскочил из-за стола, сгреб субтильного лекаря за
окровавленный передник и оторвал от пола. Подержав Эвриса так несколько
мгновений, он швырнул его к двери. Лекарь ударился о стену и сполз на пол.
- Убирайся, пока я тебя не убил! - прошипел Карнак.
Дундас, молча наблюдавший за этой сценой, подошел к лекарю и помог ему
выйти в коридор, заметив мягко:
- Слишком уж далеко вы зашли. Сильно ушиблись?
Эврис освободился от его рук.
- Ничего страшного, Дундас. Меня не пожирает заживо гангрена, и черви не
кишат в моих ранах.
- Попытайтесь же взглянуть на дело пошире. У нас много врагов, и угроза
чумы - не последний. Мы не можем размещать раненых в замке.
- Думаешь, я до того туп, что мне надо все разжевывать, как это делает
твой начальник? Я знаю, что у него на уме, и уважал бы его куда больше, если
бы он сознался прямо. Долго мы крепость не удержим - стену придется сдать, и
солдаты отойдут в замок. Карнаку нужно будет разместить здесь бойцов - он не
желает загромождать здание тысячью раненых, которых надо кормить, поить,
обмывать и лечить. - Дундас промолчал, и Эврис улыбнулся. - Спасибо и на
том, что не. споришь со мной. Когда Карнак отступит, вагрийцы перебьют
раненых прямо на койках.
- У него нет выбора.
- Без тебя знаю.
- Зачем вы тогда докучаете ему?
- Потому что он здесь! Его власть - его ответственность. И еще потому,
что он мне противен.
- Как вы можете так говорить! Ведь он защищает все, что вам дорого.
- Защищает? То, что мне дорого, нельзя защитить мечом. Тебе этого не
понять, верно, Дундас? Я же не вижу особой разницы между Карнаком и Каэмом.
По духу они братья. Ладно, некогда мне тут с тобой лясы точить - у меня
раненые умирают. - Эврис пошел прочь, но у самой лестницы оглянулся. - Нынче
утром я нашел троих человек мертвыми в погребе под конюшней, куда вынужден
был их поместить. Их съели крысы.
Он ушел, а Дундас со вздохом вернулся к генералу. Открывая дверь, он
набрал в легкие побольше воздуха. Карнак сидел за столом, все еще кипя от
гнева.
- Жалкий червяк! - вскричал он, увидев Дундаса. - Как смеет он говорить
со мной подобным образом? Я посчитаюсь с ним, когда кончится осада!
- Ничего подобного, генерал. Вы наградите его медалью и извинитесь перед
ним.
- Никогда! Он обвинил меня в том, что я довел Дегаса до самоубийства и не
забочусь о моих людях.
- Он хороший лекарь и неравнодушный человек. И он понимает, почему вы не
позволяете класть раненых в замке.
- Откуда он может это знать?
- Он ведь тоже солдат.
- Если так, то почему же он, черт его дери, нападает на меня?
- Не знаю, генерал.
Карнак усмехнулся, и гнев его прошел.
- Для человека такой комплекции он держался со мной очень смело.
- Весьма и весьма, - Ладно, медаль я ему, так и быть, повешу, а
извиняться не буду. Скажи-ка, как у нас с водой?
- Мы перенесли в замок шестьсот бочек - это последние.
- Надолго нам этого хватит?
- Зависит от того, сколько нас останется.
- Ко дню отступления - около двух тысяч, я полагаю.
- Тогда недель на шесть.
- Этого недостаточно, совсем недостаточно. Какого черта Эгель засел там в
лесу?
- Время еще не пришло. Он не готов. - Слишком уж он осторожен.
- Он знает, что делает, командир. Он хитрый малый.
- Ему недостает чутья.
- Храбрости, хотите вы сказать?
- Ничего подобного я сказать не хотел! - рявкнул Карнак. - Ступай-ка
отдыхать.
Дундас вернулся к себе и лег на узкую кровать. Снимать доспехи не было
смысла - до рассвета осталось меньше часа.
Он погрузился в дремоту, и перед ним всплыли образы Карнака и Эгеля. Оба
они люди незаурядные. Карнак - словно буря, уносящая ввысь, а Эгель больше
похож на бурное море - глубокое, темное, гибельное. Никогда эти двое не
смогут стать друзьями.
Дундасу представились тигр и медведь, окруженные стаей разъяренных
волков. Пока общий враг угрожает им, оба зверя бьются бок о бок.
Но что будет, когда волки уйдут?
***
Сарвай застегнул ремень шлема и отточил меч на бруске. Рядом Йонат молча
наблюдал, как враг идет на приступ с лестницами и мотками веревки. На стенах
осталось мало лучников - запас стрел почти совсем иссяк еще три дня назад.
- Чего бы я только не отдал, чтобы скакать на коне в пятитысячном строю
легионеров, - проворчал Ванек, глядя на идущую к крепости пехоту.
Сарвай кивнул. Кавалерия разметала бы их столь же легко, как копье
протыкает свиное сало. Первые вагрийцы уже лезли на стену, и защитники
отошли чуть назад, чтобы не попасть под острые крючья.
- Новый денек начинается, - сказал Ванек. - И как им до сих пор не
надоест?
Сарвай в ожидании первого вражеского солдата думал о другом. Кому это
надо - лезть первыми? Первые всегда гибнут. Любопытно, как чувствовал бы
себя он сам, стоя у подножия лестницы? О чем они думают, карабкаясь
навстречу смерти?
Вот над стеной появилась рука, толстые пальцы вцепились в камень. Ванек
взмахнул мечом, и рука со скрюченными пальцами отлетела под ноги Сарваю. Он
подобрал ее и швырнул вниз. Появились новые вагрийцы. Сарвай ткнул клинком
кому-то в зубы, так что острие вышло из затылка. Вытащив меч, он рассек
горло следующему. Рука устала, а бой еще толком и не начинался.
Около часа враг не мог закрепиться на стене, но потом какой-то высоченный
воин прорвался-таки к западу от башни. Вагрийцы хлынули в образовавшуюся
брешь, вбив клин в оборону. Геллан с пятью людьми ударил на них с фланга от
башни. Громадный вагриец замахнулся на него мечом. Геллан пригнулся и вогнал
клинок ему в бок. Вагриец только заворчал и тут же нанес Геллану новый удар.
Отразив удар, Геллан отступил.
- Я убью тебя! - заорал вагриец.
Геллан молча сделал шаг вбок и направил колющий удар ему в горло. Вагриец
упал, захлебнувшись кровью, но успел напоследок рубануть по ноге соседнего с
Гелланом солдата.
Вагрийский клин постепенно таял. Геллан заколол кинжалом только что
взобравшегося на стену врага. По ту сторону клина уже слышались громкие
команды Сарвая. Вагрийцев медленно теснили назад, стена очищалась - но в
тридцати шагах правее уже образовался новый клин.
На этот раз в брешь кинулся Карнак, размахивая своим огромным топором,
рассекая доспехи, круша ребра и вспарывая животы.
Сарвай споткнулся о чей-то труп и упал, ударившись головой о камень.
Перевернувшись на спину, он увидел летящий на него меч.
В самое последнее мгновение кто-то отбил удар, и вражеский меч чиркнул о
камень над его головой. Ванек прикончил врага, Сарвай вскочил на ноги.
Благодарить не было времени - оба снова кинулись в бой.
Тяжкий грохот заглушил звон стали. Сарвай понял: вагрийцы опять пустили в
дело таран и окованное бронзой бревно бьет в дубовые ворота. Солнце пылало
вовсю на ясном небе, и соленый пот ел глаза.
В полдень атака утихла. Вагрийцы отошли, унося с собой раненых.
Дренайские носильщики складывали пострадавших во дворе - в лазарете больше
не было места.
Другие таскали на стену ведра с водой, чтобы защитники могли наполнить
фляги, третьи смывали со стены кровь и посыпали камень опилками.
Сарвай послал троих за хлебом и сыром для всего отряда, сел и снял шлем.
Вспомнив, что Ванек спас ему жизнь, он стал искать его глазами. Солдат сидел
около башни. Сарвай устало поднялся и подошел к нему:
- Горячее выдалось утро.
- Скоро еще горячее станет, - слабо улыбнулся Ванек.
- Спасибо, что спас меня.
- На здоровье. Хотел бы я, чтобы кто-то сделал то же самое для меня.
Только тут Сарвай заметил, что лицо у Ванека серое от боли и что он сидит
в луже крови, зажимая рукой бок.
- Сейчас кликну носильщиков, - привстал Сарвай.
- Не надо... что проку? Да и неохота мне, чтобы крысы сожрали меня ночью.
Боли я не чувствую - говорят, это дурной знак.
- Не знаю, что и сказать.
- Ну и не говори ничего. Слыхал ты, что я ушел от жены?
- Да.
- Глупо это. Я так ее любил, что не мог видеть, как она стареет.
Понимаешь? Связался с молодой, с красивой, а она обчистила меня до нитки и
завела молодого любовника. Почему все люди должны стареть? - Голос Ванека
все слабел. Сарвай придвинулся к нему поближе. - Год назад меня бы так
просто не подкосили. Но я все-таки убил того ублюдка! Извернулся так, чтобы
он не мог вытащить клинок и взрезал проклятому глотку. Этот-то поворот
думаю, меня и доконал. Боги, вот бы жена сейчас оказалась здесь! Глупо, да?
Хотеть, чтобы она оказалась в этом кромешном аду. Передай ей от меня,
Сарвай, - передай, что я думал о ней. Она была так красива прежде... Люди -
точно цветы. Боги! Ты посмотри только!
Сарвай оглянулся - и ничего не увидел.
- О чем ты?
Но Ванек уже умер.
- Они возвращаются! - закричал Йонат.
Глава 18
Нездешний в жизни не раз испытывал боль и полагал, что способен выдержать
любую муку. Теперь он понял, что заблуждался. Точно тысяча пчел жалила
вздувшуюся пузырями кожу, и тошнота накатывала волнами, вызывая приступы
головной боли.
Когда он уехал, оставив умирающего Кадораса, боль была еще терпима, но
теперь, к ночи, с ней не стало никакого сладу. Нездешнего схватило снова, и
