воспользуется этими расписками, как доказательством того, что я - азартный
игрок, и что мне нельзя доверять деньги, следовательно, я не могу быть
опекуном своей дочери.
- И как вы поступили?
- Я отправилась прямо в казино. Хотела договориться с Грэйбом и
Дунканом.
- У вас были деньги?
- Около двух тысяч - все, что мне удалось достать. Я могла бы
уплатить эту сумму в качестве отступного и уговорить их подождать.
- Продолжайте.
- Я приехала на корабль и пошла к Грэйбу в кабинет. В приемной никого
не было. Дверь в кабинет была полуоткрыта. Когда я прежде приходила к
Грэйбу, он заранее слышал сигнал и выглядывал в глазок.
- До этого вы хоть раз заставали дверь в кабинет приоткрытой?
- Нет, она всегда была заперта, а засовы задвинуты.
- Что произошло дальше?
- Несколько секунд я постояла перед дверью в ожидании появления
Грэйба. Он не вышел, тогда я постучала в дверь и сказала: "Это Сильвия
Оксман. Можно мне войти?" Мне никто не ответил. Я толкнула дверь и...
сразу его увидела.
- Вы хотите сказать, что он был мертв?
- Да. Я ничего не трогала и вы увидели его в той же позе, как и я.
- Что вы сделали?
- Бросилась было бежать. Потом вдруг сообразила, что бумаги на столе
вполне могут быть моими расписками. Мне как будто показалось, что это они
и есть. Знаете, в такие минуты все, что видишь, все замечаешь. Я на
цыпочках подошла к столу. Мне не хотелось дотрагиваться до бумаг, ведь я
не была уверена, что это мои расписки. Я наклонилась над столом, чтобы
рассмотреть их повнимательнее, убедилась, что это и в самом деле они. Я
уже потянулась за ними, и тут вы вошли в коридор. В кабинете неожиданно
раздался сигнал, и я страшно испугалась. Но все-таки я хотела схватить
расписки, спрятать их, а потом объявить, что выкупила их у Грэйба. Однако,
тут же сообразила, что в сейфе может не оказаться семи с половиной тысяч
долларов наличными. Поэтому я решила выскочить в соседнюю комнату и
оставить дверь приоткрытой, как сама ее нашла. Я хотела увидеть, кто
пришел. Потом я каким-либо образом отвязалась бы от посетителя, вернулась
бы в кабинет и взяла эти расписки. Так я и сделала: вышла в приемную,
уселась в кресло и притворилась, что читаю какой-то журнал. Ну, а потом
вошли вы.
Мейсон нахмурился и пристально поглядел на Сильвию.
- Почему вы не разрешили заглянуть в вашу сумочку?
- Потому что у меня там был пистолет, - честно сказала она,
встретившись с адвокатом взглядом.
- Что вы с ним сделали?
- Вышла на палубу и бросила за борт. Я не осмелилась признаться, что
у меня было оружие.
- Что это было за оружие?
- "Смит и Вессон" тридцать второго калибра.
Мейсон внимательно посмотрел на нее из-под полуприкрытых век и
неожиданно сказал:
- Миссис Оксман, вы лжете.
Она резко выпрямилась, лицо ее сперва вспыхнуло, потом побледнело.
- Не смейте обвинять меня во лжи, мистер Мейсон, - сказала она.
Адвокат нетерпеливо поморщился.
- Сядьте, пожалуйста. Я вам сам укажу, где в вашем рассказе не
сходятся концы с концами.
- Попробуйте, - сказала она с вызовом.
- Во-первых, я шел довольно быстро. Та секция пола в коридоре,
которая снабжена сигнализацией, находится всего в тридцати футах от двери
в кабинет. На эти тридцать футов мне потребовалось шесть секунд. То, что
вы делали, по вашим словам, в кабинете, должно было отнять у вас гораздо
больше времени, чем эти шесть секунд.
- Но ведь на самом деле вы не сразу открыли дверь приемной, вы
выжидали две-три минуты.
- Все это отняло у меня не более шести секунд, - сказал Мейсон,
пожимая плечами.
- Но я лучше знаю, как все было, - настаивала она. - Я услышала
сигнал. Он меня испугал. Сначала я просто не в силах была пошевелиться.
Потом все-таки решила, что стоит попробовать выскользнуть в приемную. Я
постаралась очень осторожно прикрыть дверь. Потом уселась в кресло, взяла
журнал я притворилась, что читаю. На все это потребовалось две-три минуты.
- Вы были взволнованы, - сказал Мейсон, не сводя глаз с нее. - Вы
могли ошибиться во времени...
- Не будем говорить о времени, - упрямо сказала она. - Остается тот
факт, что вы вовсе не прошли по коридору прямо в приемную, а выждали у
двери одну-две минуты.
Мейсон покачал головой. Она упрямо сжала губы.
- Я слышала сигнал.
- Минуточку, - сказал Мейсон. - Может быть, кто-то прятался в
приемной?
- Это исключено.
- Вы уверены?
- Да.
- Ладно, оставим пока этот вопрос открытым. Вы говорите, что у вас в
сумочке был пистолет.
- Да. Поэтому я вам и не дала до нее дотронуться.
- А потом вы вышли на палубу и выбросили его?
- Да.
- Но вы не убивали Грэйба?
- Конечно, нет.
- Тогда зачем вы выбросили пистолет?
- Я ведь была в той комнате, а Грэйба кто-то застрелил. Я не хотела,
чтобы кто-то подумал, что это я застрелила его, поэтому я и решила
избавиться от оружия.
- И теперь хотите, чтобы я доказал, что вы не убивали Грэйба?
- Но ведь людям вовсе не обязательно знать, что у меня был пистолет.
- Сколько времени он у вас находился?
- Совсем недолго. Поскольку я часто проводила вечера за игрой, у меня
иногда бывали некоторые суммы наличных денег, и мне хотелось на всякий
случай быть вооруженной.
Какое-то время Мейсон задумчиво курил, сказал сказал:
- В вашей истории слишком много уязвимых мест. Ни один Суд Присяжных
не поверит в нее. Но у меня есть все-таки опыт и умение разбираться в
людях. Глядя на вас во время вашего рассказа, я почувствовал, что вы
говорите правду. Я буду защищать вас, миссис Оксман, но дай Бог, чтобы вам
никогда не пришлось ничего подобного рассказывать присяжным.
- Но мне и не придется... Ведь никто не знает, что я там была...
кроме вас.
- Не говоря уж о предательстве Бэлграйда, - покачал головой Мейсон, -
вы оставили там отпечатки пальцев на письменном столе. Когда вы
наклонились над столом, чтобы разглядеть расписки, вы оперлись о стекло
левой рукой и оставили на нем отпечатки ладони и пальцев.
- Нельзя ли заявить, что это было сделано раньше? - спросила она
нахмурившись.
- Нет. В полиции сидят не дураки. Поверх этого отпечатка не было
никаких других. И он даже не смазан.
- Хорошо, - сказала она. - Придется мне испить всю чашу. Но только не
думайте, что сумеете уговорить меня дать ложные показания. Я все равно
скажу всю правду, даже если из-за этого погибну.
- Вполне вероятно, что так оно и случится, - мрачно сказал Мейсон. -
Почему вы все-таки убежали от меня?
- Я ведь уже сказала. Какой-то мужчина сообщил мне, что мой муж на
борту.
- Вы видели раньше этого мужчину?
- Нет, но вчера вечером я заметила его, он мне раза два попадался на
глаза. Мне... мне кажется, что он вообще преследовал меня.
- Что же он вам сказал?
- "Берегитесь, Сильвия, ваш муж на борту" или что-то в этом роде...
- Не могли бы вы его описать?
- На нем был черный шелковый костюм, черные туфли на толстой подошве,
галстук в черно-синюю полоску и булавка с опалом. Ему лет пятьдесят,
густые черные волосы, пышные черные усы. Не очень высокий, но плотного
сложения.
- Вы с ним разговаривали в тот вечер?
- Нет.
- Но вам кажется, что он вас преследовал?
- Знаете, как это бывает, когда в игорном зале появляется женщина без
спутника. Иногда ко мне просто приставали.
- Так вы думаете, что и он преследовал такие же цели?
- Сама не знаю.
- По-видимому, он знает вашего мужа?
Сильвия кивнула.
- И по какой-то причине предупредил вас, что ваш муж на корабле?
Она снова кивнула.
- Вы сами видели мужа?
- Нет.
Мейсон аккуратно загасил в пепельнице сигарету, облокотился о колени,
оперся на руки подбородком и задумчиво уставился на ковер.
- Не думал я, что все будет так сложно, миссис Оксман. Теперь же все
стало просто опасным, дела идут все хуже и хуже.
- Что же мне делать? Я вам рассказала всю правду...
Мимо прошел рассыльный, неся кипу свежих газет, и Сильвия вдруг
замолкла на полуслове.
- В чем дело? - спросил Мейсон.
- Заголовки... заголовки в газетах, которые пронес мальчик...
Мейсон быстро поднялся, пересек вестибюль и подошел к газетному
киоску, на стойку которого рассыльный только что свалил всю кипу. Купив
два экземпляра, он развернул газету и на первой странице прочел:
"Фрэнк Оксман обвиняет в убийстве на "Роге изобилия" собственную
жену".
Сунув газету под мышку, Мейсон вернулся к Сильвии, и сказал,
усаживаясь рядом с ней:
- Плохо дело, миссис Оксман. Думаю, что этот удар в спину вы должны
встретить мужественно. И, пожалуйста, не проявляйте никаких эмоций, может
быть, за нами наблюдают.
Ее холодные пальцы коснулись его руки, когда она взяла у него газету.
Мейсон развернул свою и тоже начал читать:
"В своем заявлении, сделанном сегодня полиции, Фрэнк Оксман,
известный биржевик, сообщил факты, которые, как считает полиция, полностью
разрешают загадку убийства Сэма Грэйба, владельца игорного заведения,
расположенного на корабле "Рог изобилия". До того как Оксман сделал свое
заявление, это событие представлялось загадочным и трудноразрешимым.
Прежде всего, в этом деле немалую роль играет вопрос юрисдикции, так как
судно в момент убийства находилось за пределами двенадцатимильной зоны.
Поэтому в разборе этого дела принимают участие одновременно и местные
полицейские и служба шерифа, в сотрудничестве с федеральными властями.
Федеральные власти, по обыкновению, отказываются давать прессе какие бы то
ни было сведения, кроме того, что дело продвигается успешно.
В высших полицейских кругах теперь уже известно, что загадка
разрешена полностью, остается лишь несколько частностей, и среди других -
неясность в вопросе о том, какую роль в событиях играл известный адвокат
по уголовным делам Перри Мейсон. Власти терялись в догадках по поводу
самого таинственного убийства этого года, когда последовало заявление
Фрэнка Оксмана, сделанное им через своих адвокатов Уоршема и Уивера, и
подействовавшее на полицию, словно разорвавшаяся бомба. Последствия этого
признания, несомненно, отразятся на судьбе известного адвоката и,
безусловно, приведут седовласую леди в руки закона. Одно время
предполагалось, что она покончила с собой. Но в свете заявления Оксмана,
полиция склонна теперь, отказаться от этого мнения.
Хотя признание биржевика передано его адвокатом полиции в секрете,
никто не сомневается, что в скором времени полиция сделает публичное
заявление. Пока что, однако, Уоршем и Уивер отказываются с кем бы то ни
было обсуждать вопрос об этом заявлении, хотя они и признали, что это
заявление было подготовлено в их конторе и ими же передано федеральным
властям. Адвокаты отказались сообщить о местонахождении своего клиента, но
одному из репортеров удалось напасть на след Фрэнка Оксмана, который и
признал при встрече с журналистом, что он сообщил полиции некоторые факты,
которые послужат обвинением в убийстве его жены. Видимо, под влиянием
сильного волнения он сообщил, что уже несколько недель назад они с женой
расстались, однако их общая любовь к единственному ребенку помешала им
немедленно расторгнуть брак. Фрэнк Оксман поведал нашему репортеру
драматическую историю, равную которой бесполезно искать в анналах судебной
хроники.
"Мы с женой, - заявил он, - разошлись уже несколько недель тому
назад. Мне неизвестно, начала ли она оформление развода, но, вероятно,
