Мейсон взглянул на заголовок:
"Недвижимое имущество Хаслетта оценивается в два миллиона долларов".
- Разве вы этого не знали раньше? - спросил он, подняв глаза на
собеседницу.
- Нет... Я знала только, что Хармен Хаслетт был главой фирмы и
главным держателем акций, но я не думала, что дело за двадцать лет может
так вырасти. Судя по всему, это сейчас довольно крупная фирма.
- Вы понимаете, чем это может обернуться для вас? - спросил Мейсон. -
Если вы будете претендовать на наследство, вас обвинят в обмане и
лжесвидетельстве, имя вашего сына будет склоняться в суде и... Он знает,
что вы его настоящая мать?
- Сейчас уже знает, - ответила она. - Я говорила с ним. Объяснила ему
все как есть, и это оказалось много легче, чем я думала, потому что
женщина, которую он считал своей матерью, часто бросала ему в лицо
реплики, вызывающие известные подозрения.
Мейсон задумчиво посмотрел на нее.
- Возможно, что вы очень ловкая женщина, - наконец сказал он, -
которая работает вместе с молодым человеком - ведь миллионы Хаслетта стоят
этих трудов.
- Значит, вы считаете меня авантюристкой?
Мейсон задумчиво сказал:
- Я просто не знаю, что и думать. Это дело получается чересчур
драматичным и странным. И в данный момент я не могу ничего утверждать,
только высказываю свои сомнения. И не забывайте, что я вас больше не
представляю как адвокат. Вы сами отказались от моих услуг, а сейчас пришли
ко мне с довольно сложным планом. Вот я и высказал вам свои сомнения.
- Я не могу укорять вас за это, мистер Мейсон, - ответила она. - И
понимаю теперь, что вела себя глупо. Я должна была во всем положиться на
вас.
- Хорошо, - сказал Мейсон. - В таком случае расскажите мне, как все
было на самом деле. И имейте в виду, что я выслушаю вас не как ваш
адвокат, а как человек, который должен решить, сможет он стать вашим
адвокатом или нет. Итак, что в вашем рассказе было правдой?
- Все... все, что я вам рассказывала - правда! - воскликнула она. -
Просто кое-что я утаила от вас.
- У вас был сын?
- Я приехала сюда почти двадцать лет назад, - начала она. -
Беременная и в отчаянном положении, но с кое-какими деньгами. Работать в
прежней должности я не могла, так как у меня не было рекомендации. Поэтому
мне оставалось идти либо в прислуги, либо в няньки. Я поместила объявление
в газете и на него откликнулась некая миссис Байрд. Я отправилась к ней и
переговорила. У них не было большого достатка, но у мистера Байрда была
хорошая репутация, и он имел постоянное место работы. Детей у них не было.
Я начала работать у них, и спустя некоторое время миссис Байрд заметила, в
каком положении я нахожусь. Мне пришлось поделиться с ней своими
невзгодами, и я сказала, что буду работать у них до тех пор, пока способна
на это. А потом отправлюсь в дом для незамужних матерей и там разрешусь от
своего бремени. Она отнеслась ко мне дружелюбно и с сочувствием. Спросила,
думала ли я об аборте, и я ответила, что думала, но отказалась от этой
мысли. В тот день мы больше ни о чем не говорили, но несколько дней спустя
она снова вернулась к этой теме и сказала, что долго обсуждала этот вопрос
со своим супругом, и они пришли к выводу, что смогли бы усыновить моего
ребенка, но некоторые юридические положения препятствуют этому. И вот
миссис Байрд нашла выход из положения. Она расскажет своим друзьям и
знакомым, что забеременела. Мистер Байрд останется в Лос-Анджелесе и будет
продолжать работать, а мы отправимся в Сан-Франциско. В больнице я
запишусь под именем Белинды Байрд и рожу своего ребенка, которого
зарегистрируют как ребенка Белинды Байрд и Августа Лерса Байрда. Вот,
собственно, и все, что нам предстояло сделать. Через некоторое время после
рождения ребенка мы вернемся домой, я останусь работать у них, а они будут
воспитывать моего ребенка как своего собственного. Единственное, о чем они
просили меня, это никогда и никому не рассказывать правды.
Мейсон задумчиво посмотрел на женщину.
- Почему вы изменили свое намерение и что вы хотите от меня?
- Все очень просто - я узнала, что наследство Хаслетта оценивается в
два миллиона долларов, и что у него нет никаких других родственников,
кроме моего сына.
- Для себя лично вы ни на что не претендуете? - спросил Мейсон.
- У меня нет на это никаких законных оснований.
- Из прежних наших разговоров я понял, что вы хотите, чтобы ваш сын
избрал свой собственный путь, и что вы, как вы сами выразились, никогда
ничего не скажете ему о его отце. А сейчас вы полностью изменили свое
мнение.
- Я очень много думала над всем этим. Еще несколько дней назад я
мечтала о том, чтобы его отец выплачивал алименты скажем, двести-триста
долларов в месяц, а теперь я узнала, что мой сын может получить большое
состояние.
- Все эти факты и ваши слова настраивают меня на скептический лад, -
заметил Мейсон.
- Я могу доказать, что все мои слова - истинная правда, - сказала
она.
Мейсон подался вперед в своем кресле.
- Очень интересно, - сказал он. - Каким же образом вы можете доказать
это? Если речь пойдет о его приемных родителях...
- Нет, их уже нет в живых. Они погибли в автомобильной катастрофе.
- В таком случае, как же вы сможете доказать свои слова?
- У меня есть свидетельница - медсестра из больницы в Сан-Франциско.
- Вы считаете, что медсестра может помнить события двадцатилетней
давности? Ведь она имела дело с тысячами и тысячами новорожденных.
- Вы считаете это полностью невозможным?
- Откровенно говоря, да.
- В таком случае я расскажу вам подробности, и вы поймете, что это не
так уж невозможно. Эта сестра начала работать в больнице как раз в тот
день, когда меня туда поместили. Не забывайте, что я записалась под именем
Белинды Байрд и, естественно, сказала, что мне двадцать девять лет, то
есть назвала возраст миссис Байрд. А мне в то время было только
девятнадцать. Никого не заинтересовала эта деталь, и только медсестра
обратила внимание на несоответствие в возрасте. Как бы то ни было, она
подумала, что в документах ошибка, и пришла ко мне, чтобы разрешить этот
вопрос.
- Как ее зовут? - спросил Мейсон.
- Агнес Берлингтон.
- Итак, она пришла к вам еще до рождения ребенка?
- Да.
- И спросила вас, не допущена ли в документах ошибка относительно
вашего возраста?
- Да.
- И что вы ей ответили?
- Я ответила, что никакой ошибки нет, просто я выгляжу намного
моложе, чем есть на самом деле.
- И что она ответила?
- Она ответила: "чепуха!"
- Это не причина запоминать вас на всю жизнь.
- И тем не менее она запомнила. Я уже говорила с ней.
- Говорили с ней?
- Да.
- Где она сейчас живет?
- Здесь, в Лос-Анджелесе. Все еще продолжает работать медсестрой.
- Когда вы с ней говорили?
- Совсем недавно. Эта Агнес Берлингтон чертовски ловка. Своего она не
упустит. Так как я лежала в больнице под именем Белинды Байрд и ребенок,
который родился, был назван Уайт Байрд, естественно, я вынуждена была
назвать точный адрес супругов Байрд, чтобы свидетельство о рождении
ребенка было оформлено по всем правилам... Ну так вот, Агнес Берлингтон
выждала какое-то время, затем отыскала меня и заявила, что я лежала в
больнице под именем Белинды Байрд и ребенок, зарегистрированный на имя
супругов Байрд, на самом деле является моим незаконным ребенком.
- Зачем ей это было нужно? - спросил Мейсон.
- А как вы думаете? Конечно же чтобы получить деньги за молчание. Она
оказалась опытной и даже профессиональной шантажисткой. У медицинских
сестер вообще очень много возможностей для шантажа, если они хотят этим
воспользоваться, а эта Агнес Берлингтон нигде ничего не упускала.
- И сейчас она живет здесь, в Лос-Анджелесе?
- Да.
- Как она живет?
- У нее милый домик... Знаете, такой, рассчитанный на две семьи.
Когда хочет, работает. У нее отличная машина и много возможностей, чтобы
раздобыть деньги, если она будет в них нуждаться.
- И сколько же она из вас выкачала? - спросил Мейсон.
- Не очень много. У нее есть причины действовать осторожно. Она
появляется, просит две-три сотни долларов, потом исчезает на год, а затем
появляется снова и просит еще пару сотен. И всегда мила и дружелюбна.
- Значит, она помнит вас, - сказал Мейсон.
- Еще бы! Кроме того, у нее есть эта... как она называется? Ах, да,
тридцатипятимиллиметровая камера, и она снимала меня еще в больнице. Я
тогда, правда, ничего об этом не знала, но она сказала мне об этом.
- Она показывала вам эту ленту?
- Нет.
- А вы не думаете, что она вас обманывает?
- Нет, мне кажется, что она у нее действительно есть.
Мейсон задумчиво сказал:
- Вы платили деньги шантажистке, чтобы она хранила вашу тайну, а
теперь хотите, чтобы она рассказала правду?
- А почему нет? - удивилась Элен Эддар. - Байрды погибли в
автомобильной катастрофе. Хармен Хаслетт погиб в море. И мой сын является
теперь единственным наследником фирмы и двухмиллионного состояния. Ради
сына я готова на все, мистер Мейсон. Уайт очень горевал, когда Байрды
погибли, хоть они и оставили ему кое-какие деньги, но все равно он
какой-то неприспособленный к жизни, и такое состояние помогло бы ему
твердо встать на ноги.
- Он может встать на ноги и другим путем, - ответил Мейсон.
- Нет, нет, только не Уайт! - ответила она. - Сейчас у него нет
никакой почвы под ногами. Поверьте мне, все было бы не так, будь Байрды
живы. Но они умерли... Нет, мистер Мейсон, я все обдумала, прежде чем
прийти к вам.
- Понятно, - ответил тот. - И чего вы ждете от меня?
- Я хочу, чтобы вы получили от Агнес Берлингтон показания или как это
еще называется. Письменные показания.
- Фамилия вашего сына Байрд?
- Да. Его зовут Уайт Байрд. Однажды, когда Белинды и Августа не было
дома, эта женщина пришла и к нему. Она была с ним мила, рассказала, что
работала сестрой в больнице Сан-Франциско, когда он появился на свет,
ухаживала за его матерью и хотела бы ее сейчас повидать. Судя по всему,
хотела шантажировать Байрдов.
- Та самая медсестра?
- Да, конечно! Она даже сообщила ему свое имя - Агнес Берлингтон.
- И что было потом?
- Она расспросила Уайта о его матери. О том, как она выглядит, какая
у нее походка, стройная ли она. Уайт ответил, рассмеявшись, что его мать
совсем не стройная, а скорее полная. Так они поговорили немного, а потом
Агнес ушла...
- Вы еще что-то недоговариваете, - сказал Мейсон. - Рассказывайте
все.
- Я и так вам все рассказываю, - ответила Элен Эддар. - Короче
говоря, Агнес стала шантажировать и Байрдов. Она как-то подстерегла
мистера Байрда и сказала ему, что служила медсестрой в больнице, когда
родился его сын, а потом намекнула, что мать Уайта стройная женщина, и
попросила взаймы двести пятьдесят долларов. Байрд дал ей эти деньги.
- Ну, и дальше?
- Через какое-то время она появилась снова, и опять "заняла" двести
пятьдесят долларов.
- И сколько же Байрды выплатили ей вообще?
- В общей сложности тысячу двести пятьдесят долларов.
- Откуда у них такие деньги? И почему они платили?
- Платили, - ответила Элен Эддар, - разумеется, против желания. Но у
них не было другого пути.
- И в течение этого времени вы тоже платили?
- Да, я тоже давала ей деньги "взаймы".
- И теперь вы хотите с ней поговорить? - недовольно спросил Мейсон.
- Да, я платила ей за молчание, а теперь хочу, чтобы она заговорила.
