за скорость у сына отобрали права.
- Наверное, уже не в первый раз нарушил правила! -
улыбнулся Бугаев.
- Наверное. Не могли бы вы помочь?
- Павел Лаврентьевич, да ведь я не из ГАИ - по другому
департаменту. Из уголовного розыска...
- Ну вот! - обрадовался Плотский. - Из уголовного
розыска! Да вы самый главный! Вас все должны бояться. Что
вам стоит словечко замолвить? Мальчишка же, - он улыбнулся
так ласково, так обезоруживающе, что Семен не смог
удержаться от ответной улыбки. - Помогите. - Почувствовав,
что Бугаев готов сдаться, Павел Лаврентьевич прикоснулся
ладонью к его руке. - Ну что вам стоит?
- Я поинтересуюсь в ГАИ, что и как - сказал Бугаев. - Но
если уж виноват... - он развел руки.
- Вот и прекрасно! - обрадовался Плотский. Похоже для
него был важен не результат, а сам факт согласия Бугаева
поинтересоваться обстоятельствами дел. У Павла
Лаврентьевича на все были свои понятия. - Вы только
поинтересуйтесь - продолжал директор, - а они уж сами
поймут, как поступить. Вы, кстати, не автомобилист?
- Есть такой грех, - сказал Семен и отхлебнул из чашки.
Кофе был крепкий и очень ароматный. Олечка, и правда, умела
его варить.
- Когда понадобится ремонт - милости прошу. У нас на
заводе есть такой мастер - сделает конфетку.
- Спасибо, Павел Лаврентьевич. Я сам ремонтирую, -
соврал Бугаев, умевший только поменять свечи да зачистить
клеммы у аккумулятора.
- Э-э, нет! С нашим мастером никто не сравнится. Ас!
Телефон у вас мой домашний есть, запишите рабочий
Бугаев записывал телефон, а сам думал о том, что если
директор каждому встречному дает свои координаты, то он
может и не вспомнить, кто записывал телефон на сигаретной
коробке.
- Ас этот, конечно, и подхалтуривает, - продолжал
директор, - куда денешься? Приходится смотреть сквозь
пальцы. - Он поднес растопыренную ладонь к глазам. - Жизнь
так устроена! Вам ведь тоже приходится на какие-то мелочи
закрывать глаза.
- Нет, - покачал головой Бугаев. - В нашем деле глаза
прикроешь - без головы останешься.
Плотский метнул на майора оценивающий взгляд, сердито
пожевал губами и, словно потеряв к собеседнику всякий
интерес, взглянул в окно.
- Павел Лаврентьевич, - бугаев пододвинул директору
коробку от сигарет, - вы в последние дни свой домашний
телефон кому-нибудь давали? Человеку, который курит
"Мальборо"?
Директор взял коробку, повертел ее в руках, надел очки,
внимательно посмотрел на запись.
- Мой телефон, правильно. - И небрежно бросив коробку на
стол, сказал. - Да я и писал. Бугаев был готов ко всему,
только не к этому.
- А вы разве курите? - спросил он невпопад.
- Год уже не курю. - Он вдруг посмотрел на Семена,
словно увидел его впервые. - А в чем, собственно, дело?
Какая-то коробка, мой телефон...
Бугаев подумал, что директор сейчас скажет: "У меня в
приемной народ ждет, не дождется, дело стоит, а вы с
какой-то ерундой'" Но Павел Лаврентьевич только добавил: -
Какой-то детектив, а? - И улыбнулся.
- Детектив, - согласился Бугаев. - Я эту коробку в зоне
отдыха нашел, на волейбольной поляне...
- Ну вот! - обрадовался собеседник. - Так бы сразу и
сказали. Я теперь вспомнил. В воскресенье ездил туда по
мячику постукать, разговорился с интересным человеком,
обменялись телефонами. Коробка-то его, он "Мальборо" курил.
- Директор вдруг нахмурился. - Он что же, выбросил мой
телефон? Вот так номер!
"Пан директор еще и в волейбол по воскресеньям играет!" -
Семен смотрел на директора, с трудом скрывая изумление. Он
готов был простить ему и провалы в памяти, и
бесцеремонность, и ожидающих в приемной посетителей. Ему
ведь за шестьдесят...
- Мне крупно повезло, Павел Лаврентьевич, - оправившись
от изумления, сказал Бугаев и улыбнулся почти умиленно. Он
иногда умел так улыбаться, чтобы расположить собеседника. -
Я ведь как раз ищу людей, игравших в воскресенье на поляне в
волейбол. Там совершено преступление...
- Преступление! - насторожился Плотский.
- Да, тяжело ранили одного мужчину.
- Который "Мальборо" курил? - спросил директор.
- Нет. - Семен вынул фотографию Гоги, передал Плотскому.
- Вот пострадавший.
- Не знаком, - коротко ответил директор.
- И не видели ни разу?
Плотский надел очки, еще раз внимательно посмотрел на
фото, отложил в сторону.
- Там столько народу бывает. А потом, когда на площадке
играешь, больше на мяч глядишь, чем на лица. - Он
неожиданно засмеялся. - И, знаете, товарищ Бугаев, в трусах
люди выглядят иначе, чем в костюмах.
- Павел Лаврентьевич, когда вы приехали в воскресенье на
площадку? И когда уехали? Не помните время!
- Приехали в десять. Точно помню. А уехал? - Он снял
трубку телефонного аппарата, набрал номер, сказал воркующим
голосом:
- Деточка, в воскресенье с волейбола я, когда вернулся?
Ты точно помнишь! Ах-да, правильно! - Он повесил трубку.
- В три был уже дома. Жена говорит, что в три - она лучше
знает. В четыре мы ехали в гости...
- В три... - в раздумье повторил Бугаев, - а сколько вы
оттуда до дома добираетесь?
- Двадцать минут. Машина у меня двухсменная и по
воскресеньям работает. На завод, знаете ли, в любое время
дня и ночи приходится заезжать.
- А кто этот человек, которому вы телефон свой дали?
Плотский нахмурился.
- Мне представился доктором наук! Но если он так с моим
телефоном поступил - грош ему цена. Несерьезный человек.
- Да он, может быть, потом в записную книжку переписал, -
успокоил Бугаев директора. - Вы его телефон сохранили?
Плотский достал записную книжку, полистал:
- Вот - Казаков Виктор Николаевич, двести двадцать один -
восемнадцать - ноль три... Институт металловедения. Я,
понимаете ли, докторскую собрался защищать... А он по той
же теме работает, мог бы оппонировать.
Бугаев записал координаты Казакова. Еще раз спросил
Плотского:
- Значит, никаких ссор, шума на поляне не возникало?
- Шумят там все время. А ссор никаких. Я, во всяком
случае, не видел.
Бугаев поднялся с кресла:
- Павел Лаврентьевич, большое спасибо. Пойду. Я и так у
вас массу времени отнял. - И тут он вспомнил про фоторобот
Марины, над которым трудился вчера до поздней ночи. Вытащил
карточку, показал Плотскому: - А эта дама вам никогда на
глаза не попадалась? Тоже на волейболе.
Директор встал из-за стола, надел очки, пригляделся к
фотографии. Фигура у него еще сохраняла следы былой
стройности. Хорошая осанка, никакого намека на живот "Вот
что значит волейбол", - подумал Бугаев.
В какое-то мгновение Бугаеву показалось, что на лицо
Плотского словно тучка набежала, брови поползли вверх к
переносице, но он тут же весело сказал:
- Видел, видел эту дамочку. В мастерах ходит. Удар у
нее сильнющий. - Он передал фотографию Семену. - Только
здесь она у вас какая-то расплывчатая. Но она, точно она,
Лена. Женщин все-таки запоминаешь лучше, - хохотнул он. -
Поневоле глаза к ним тянутся. А вы женаты?
- Нет еще.
- Не женитесь на молодой, - заговорщицки, шепотом сказал
Плотский, - будете жалеть. Лучше любовницу молодую
заведите.
- Павел Лаврентьевич, а вы фамилию этой Лены не помните?
Или отчество? Где работает, живет?
- Нет. Лена и Лена. Знаете, товарищ Бугаев, тем и
привлекает меня эта волейбольная поляна, что никто ни о чем
тебя не спросит, если ты этого сам не захочешь. Кто ты,
откуда, начальник, подчиненный, молодая у тебя жена или
старая, изменяет тебе или нет - никому ни до чего дела нет.
Играй, не зевай. Хорошо бьешь - становись на площадку к
мастерам, просто, как говорится, "покидать" пришел - к
неумехам. Вот и вся недолга! Так вы насчет сына узнаете?
- Плотский задержал руку Бугаева в своей. - Зовут его
Валентин. ГАИ - Петроградское...
8
Институт металловедения находился на полпути от завода на
Литейный, и Бугаев решил навестить Казакова без
предупреждения. На вопрос Саши Огнева: - Как дела? -
Семен буркнул: - В ажуре.
Огнев, опытный водитель, уже лет двадцать работавший на
оперативных машинах, с ехидцей усмехнулся:
- Грустный почему-то у вас ажур, Семен Иванович. Прокол!
- Мы, Саша, работаем без проколов. Пора бы тебе
привыкнуть к этому, - сказал Бугаев. - А некоторых
водителей от проколов в талоне уберегает только то, что они
работают в уголовном розыске.
Огнев засмеялся:
- Что-нибудь новенькое расскажите!
Но Семен не стал с ним больше пикироваться. Настроение у
него было паршивое. Несмотря на удачу. "И чего это я скис?
- думал он. - Директор не понравился? Как будто мне мои
уголовники нравятся? А директор - ничего себе мужик,
улыбчивый, в волейбол играет на старости лет. При молодой
жене иначе нельзя. - Он вспомнил, как Павел Лаврентьевич
сладенько сказал в трубку "деточка", и ему стало еще
тоскливее. - Да подумаешь! Может быть, я его больше и не
увижу, этого директора! - рассердился на себя Бугаев и тут
понял, почему у него плохое настроение - дернула же нелегкая
пообещать Плотскому разузнать об автомобильных делах его
сына. - Вот дурак! Ему улыбнулись приветливо, а он и
отказать не смог!"
...Виктор Николаевич Казаков оказался в институте и
тотчас согласился прогуляться с Бугаевым по маленькому
институтскому садику. Доктор наук выглядел не больше чем на
тридцать. Он был стройный, если не сказать - тощий,
подтянутый. Семен сразу решил, что доктор не только играет
в волейбол по субботам и воскресеньям, но и бегает каждый
день трусцой. "И курит при этом? - Бугаев засомневался, к
тому ли Казакову он пришел, и, вытащив из кармана коробку
"Мальборо", спросил: "Ваша?"
Казаков оглянулся по сторонам, сделал страшные глаза и,
выхватив коробку из рук опешившего майора, моментально
спрятал ее в карман:
- Что вы! Что вы! Увидят сотрудники - скандал!
Засмеют! Подвергнут остракизму!
Заметив недоумение на лице Бугаева, сказал: - Я же не
курю! Я же спортсмен! Бегун! Пример в отчетном докладе
спортивного клуба, а вы тут размахиваете моими сигаретами.
Что вы, что вы!
Семен рассмеялся. Казаков смотрел на него.
- А там, на волейболе?
- Там наших нет. Они и не знают, что такое волейбол. И
меня там никто не знает. Не знают, что я такой хороший,
примерный. Я и курю. Одну-две сигареты. - Он склонился к
Бугаеву и шепотом сказал: - Для пижонства! Девушек угощаю.
- И директоров завода?
- Знаете? Вот прилепился старый "токарь". Он вам
рассказывал про товарища Мелеха?
Семен кивнул.
- И откуда он только про меня узнал? - Казаков посмотрел
на Бугаева. - Может быть, с помощью уголовного розыска?
- Это я вас, Виктор Николаевич, с помощью директора
нашел, - Он требовательно протянул руку: - Коробочку-то
отдайте! Она теперь вещественное доказательство. Давайте,
давайте. Я в ДСО ее не понесу.
Казаков, предварительно оглянувшись, отдал Бугаеву
коробку.
- Павел Лаврентьевич вам телефон собственноручно записал,
а вы с ним так пренебрежительно! Он же звонка будет ждать.
- Ну его! - махнул рукой Казаков. - Я и не собирался
записывать. Он взял у меня пачку, сам и написал. И звонить
я ему не буду. Да этой рептилии на пенсию пора! - сказал
он с жаром. - А не докторскую защищать. И завод передать
кому-нибудь помоложе.
- Виктор Николаевич, в воскресенье вы когда с площадки
ушли?
- Когда ушел? Ушел, ушел... - почти пропел Казаков,
задумался. - Ушел на пятичасовую электричку. Что-то
случилось?
- Случилось. - Бугаев рассказал ему о происшествии.
Казаков слушал очень внимательно, не перебивал, не
переспрашивал. Только молча показал на скамейку предлагая
сесть. Усевшись, вытащил из кармана перо и блокнот и стал
что-то быстро в нем набрасывать. Когда Семен закончил
рассказывать, Виктор Николаевич протянул ему раскрытый
блокнот. На небольшом листке уверенными штрихами была
начерчена схема. Бугаев понял, что это схема волейбольной
площадки.
- Где нашли раненого? - спросил Казаков. - Отметьте.
Майор поставил крестик в левом углу схемы.
- За кустами... - в раздумье произнес Виктор Николаевич.
