сказала.
- Молодой человек, когда у вас, не дай бог, заболят зубы,
- она постучала костяшками пальцев по столешнице, -
приходите в Управление хозрасчетных лечебных учреждений
главного управления здравоохранения исполкома Ленсовета.
- Ого! - восхитился Семен.
Через пять минут страждущие исцеления у доктора Матвеева
были распределены по другим кабинетам, а Бугаев, с опаской
поглядывая на современную бормашину, разговаривал с
улыбчивым крепышом Владимиром Владимировичем Матвеевым.
- Играю, играю! - Матвеев энергично закивал головой в
ответ на вопрос майора о "волейбольной поляне". - У меня
первый разряд. И с мастерами играю, и в "кружок".
Он сразу же узнал на фотографии Гогу.
- Странный парень. Иногда общительный, добрый, а бывает,
словно его кто-то подменил. Злой. Орет на игроков. Мне-то
редко приходится с ним играть - разный класс. Но вот
недавно еле удержал его от драки.
- Поточнее время не вспомните? - попросил Бугаев, с
уважением разглядывая поросшие растительностью руки
дантиста.
- Могу, конечно. - Матвеев заглянул в разграфленный
листок, лежащий на столе под стеклом. - Это было
двенадцатое, суббота. В воскресенье я дежурил в
поликлинике.
- А с кем драка? Из-за чего?
- Из-за чего - не знаю. Когда я подошел, они уже
обменивались "приветствиями" - у второго шла из носа кровь.
Я взял Мишу "под локоток" и увел сторону, а Антон пошел на
речку. Умываться.
- Антон?
- Кажется, его так зовут. Шофер одного из игроков.
Директора не то завода, не то института. Это единственный
человек, который на служебной машине к нам на волейбол
ездит.
- Плотский?
- Не знаю. Видел несколько раз издалека - высокий
поджарый старик.
- Из-за чего же все-таки подрались? Повздорили в игре?
- Не знаю, из-за чего, но только не из-за волейбола.
Антон не играет. Лежит обычно на солнышке, загорает. Или
машину моет. Да и не всегда ездит с директором. Иногда его
привозит другой водитель, постарше. Тот играет...
- А в последнее воскресенье вы обедали с Мишей? Там, на
поляне?
- Да. Он пригласил перекусить. Я ж говорю Миша добрый,
общительный. До поры до времени.
- А кто с вами был третий?
Матвеев внимательно посмотрел на майора, пожал плечами.
- Вы все спрашиваете, спрашиваете, пора бы уже сказать,
что произошло.
- Сейчас объясню, - пообещал Бугаев. - Вы только
ответьте на мой вопрос.
- Кто был третьим? - Матвеев улыбнулся. - Да у нас "на
троих" не соображают. Кроме лимонада, ничего не пьют.
Разве что пива бутылку. А был с нами тот же Антон.
- Шофер?
- Да. Я так понял, что помирились они. О прошлой драке
ни слова.
14
Варя Алабина, побывавшая у волейболистки Аллы Алексеевны,
вернулась обогащенная разнообразными познаниями в области
современных методов вязания и с полутора десятками телефонов
постоянных посетительниц "волейбольной поляны". Все эти
посетительницы обладали естественно, кроме горячей
привязанности к волейболу еще одним достоинством переходящим
в недостаток, - они вязали свитеры, джемперы, пуловеры,
жилетки, платья. Вязали дома, на работе и даже на
волейбольной поляне в перерыве между игрой. А так как
вязание особенно художественное требует внимания и
сосредоточенности при подсчитывании количества петель и
рядов то, судя по самой Алле Алексеевне, они мало что могли
рассказать о происшествии на поляне. Алла Алексеевна из
"почтового ящика" ничего о нем не знала.
Корнилов выслушав доклад лейтенанта Алабиной вздохнул
сочувственно и спросил Варю не вяжет ли она сама.
- Игорь Васильевич, - с обидой сказала Варя и щеки ее
предательски порозовели, из чего полковник заключил, что по
крайней мере шерстяные носки своему мужу начальнику
уголовного розыска с Васильевского острова, Варюха вяжет.
- Понимаю, - еще раз вздохнул Корнилов, - надежды на
вязальщиц мало, но придется тебе с ними познакомиться.
Вдруг! Мы обязаны всякий шанс использовать. Эта Алла
Алексеевна замужем?
- Замужем.
- Может, есть среди вязальщиц и незамужние. Ты на них
обрати особое внимание. Я думаю они не только петельки
подсчитывают, но и женишка подмечают. А Гога - парень
видный холостой.
Видя, что Алабина хочет что-то возразить, полковник
предостерегающе поднял ладонь.
- Не спорь, Варя. Иди, звони. Встречайся. Набирайся
опыта.
15
С таксистами Корнилову пришлось однажды заниматься чуть
ли не полгода - когда разоблачили группу преступников
угонявших автомашины индивидуальных владельцев. Поэтому он
хорошо знал с чего начинать - позвонил диспетчерам
таксомоторных предприятии и попросил отыскать водителя по
имени Гурам. Через пятнадцать минут диспетчер из второго
предприятия сообщил Игорю Васильевичу что Гурам Иванович
Мчедлишвили один из лучших водителей в настоящий момент
работает на линии. Машина у него оборудована радиотелефоном
и если нужно Корнилов сказал нужно... и еще через полчаса
сел в новенький таксомотор подъехавший к подъезду Главного
управления.
"Лучшим водителям - лучшие машины - подумал полковник, -
а худшим - худшие? Хорошо ли это?" Разглядывая загорелое с
симпатичными усами лицо Гурама Ивановича маленькую кепочку с
кокетливым помпончиком на его голове Корнилов пришел к мысли
о том, что под кепочкой скрывается та самая лысина о которой
с сожалением рассказала Елена Сергеевна. Тогда прямое
попадание", - с удовлетворением констатировал он.
- Куда едем? - спросил Гурам. В кепочке он выглядел
молодо. Лет на тридцать не больше.
- На волейбольную поляну.
Мчедлишвили посмотрел на Корнилова. Наверное, его
предупредили, что предстоит встреча с милицией, да полковник
и не просил делать из этого тайны - сам адрес Литейный,
четыре, говорил за себя.
- Я шучу, - сказал Корнилов. - Ехать туда слишком
далеко. Поговорим здесь.
Гурам молча показал глазами на гранитное здание Главного
управления.
- Нет в машине. Я знаю у вас план.
- Ох, план! - серьезно сказал водитель. - Мотаешь по
городу мотаешь - это ж какие нервы нужно иметь, товарищ...
- Игорь Васильевич.
- Товарищ Игорь Васильевич. Железные нервы.
- Гурам Иванович, вы Мишу Терехова знаете? Он частенько
в волейбол на поляне играет.
- Знаю - обрадовался Мчедлишвили. - Хороший человек!
Гурам сразу же выбрал из предложенных фотографии карточку
Гоги, сказал почти влюбленно.
- Какой красавец! Орел!
- А поконкретнее не могли бы о нем рассказать?
- Поконкретнее? - удивился Гурам. - Товарищ Игорь
Васильевич! Хороший человек - разве не конкретно? Смотришь
на него - душа радуется! Добрый веселый.
- Ссорился с кем-нибудь?
- А с кем не бывало! Мяч упустишь, кричит: "Гурам!
Чтоб тебе в жизни не пить кахетинского!"
- Ну а по-серьезному?
- Нет! Миша как наша Нева - спокойный и широкий.
Корнилов улыбнулся. Подумал о том что этот Гурам
наверное уже считает себя заправским ленинградцем.
- Кого из игроков вы знаете хорошо? - спросил он Гурама.
- Всех! - не задумываясь ответил Мчедлишвили. Но тут же
поправился. - С кем играю. Вадик например. Такой длинный
парень. Орел! Любую свечу гасит. Или Николай Иванович, с
рыжей собачкой всегда приезжает. Тоже орел!
- А шофер с ремонтного завода там у вас бывает? Антон
Лазуткин. Не знакомы!
- Шофер? С ремонтного завода? - Гурам задумался. Снял
и снова надел свою маленькую кепочку. Корнилов наконец-то
увидел большую ото лба лысину.
- Нет! Шофера не знаю. Вот директора видел - красавец
мужчина. Уважаемый человек.
16
Полковник собрался пообедать, но в приемной его
остановила секретарша. В руке она держала телефонную
трубку.
- Игорь Васильевич Травкина вас спрашивает. Сказать,
чтобы позвонила через час?
Корнилов потянул руку к трубке Голос у Елены Сергеевны
был взволнованный. Она твердила, что ей стыдно, но за что
стыдно, полковник никак не мог понять.
- Вы мне объясните не торопясь, - попросил он. - Что у
вас случилось?
- Я сказала вам... - Остальных слов Корнилов не
расслышал потому что Травкина перешла на шепот.
- Вы из телефонной будки говорите? - догадался он.
- Да. С Петроградской.
- Можете приехать сейчас?
Травкина долго молчала, и полковник понял, что она
стесняется официальной обстановки.
Они договорились что Корнилов встретит ее у подъезда на
Литейном.
- Вы меня простите, пожалуйста, - сказала Травкина вместо
приветствия. - Я так виновата перед вами. Но вы поймете -
у вас глаза добрые. И грустные. - Она смотрела на
Корнилова смущенно.
- Не волнуйтесь Елена Сергеевна, - Корнилов слегка опешил
от такого заявления. - Давайте пройдемся по бульвару и вы
мне все спокойно расскажете.
- Хорошо, что по бульвару. - Травкина взглянула на
полковника с благодарностью. - У меня не хватило бы духу
исповедоваться в кабинете сидя перед вами за столом.
Она напомнила Корнилову растерянную школьницу
провалившуюся на экзамене, не обращающую внимания на свои
внешний вид на помятую кофточку растрепанные волосы, всю
ушедшую в свои переживания.
Они медленно пошли между чахлыми липами неухоженного
бульварчика. Полковник не торопил Елену Сергеевну, ждал,
когда она соберется с духом.
- Я наверное прискакала в обеденное время? - спросила
Травкина.
- Не беспокойтесь. Найду время перекусить.
- Так вот. - Елена Сергеевна вздохнула глубоко. - Рядом
с вами идет лгунишка. Да. Да. Я все наврала. - Тут же
она спохватилась. - Не все конечно, но в главном.
- Может быть, сядем на скамейку? - предложил Корнилов.
- нет! - Она энергично тряхнула своими кудряшками. -
Язык у меня не повернулся сказать вам в прошлый раз об этом.
Ведь я люблю его! - В ее голосе звучала неподдельная
горечь. - И он слава богу оказался совсем ни при чем!
Только мне могли прийти в голову такие идиотские мысли! -
Елена Сергеевна посмотрела на Корнилова с мольбой. - Я
говорю о Павле Лаврентьевиче. О Плотском. Смешно да?
- Почему же смешно? - сказал Корнилов, начиная
догадываться, о чем умолчала Елена Сергеевна в предыдущем
разговоре.
- Смешно! - упрямо повторила Травкина. - Вы же его не
знаете, поэтому так и говорите Плотскому за шестьдесят.
Старик, - сказала она с горечью, но тут же изменила тон. -
Но попробуйте найти таких обаятельных остроумных людей среди
молодежи! Таких внимательных! - Она дотронулась до руки
Корнилова. - Игорь Васильевич мне сорок лет, а я не видела
жизни. - В глазах у Травкиной стояли слезы и полковник
поразился тому, как резко меняется ее на строение. Ему
хотелось прервать ее заставить говорить о том, что его
сейчас больше всего интересовало, но он не мог этого
сделать.
- Двадцать лет назад у меня был муж-пьяница! - Травкина
произнесла эту фразу с омерзением. - Он не смог мне дать
ребенка! И все эти годы я одна. Ожегшись на молоке. Да я
и сама. - Она отрешенно смотрела в сторону. - Мужчины не
слишком-то балуют меня своим вниманием. И вдруг - Павел
Лаврентьевич! Такой... - Елена Сергеевна беспомощно
взглянула на Корнилова, не в силах найти подходящего слова.
- Такой великолепный!
Несколько минут они опять шли молча. Наконец, Травкина
собралась с духом.
- Я видела, что Миша ссорился с ним.
- С Павлом Лаврентьевичем?
- Да.
"Любопытно, - подумал Корнилов - Сначала Гога дерется с
шофером директора, а потом ссорится с самим директором. А
потом его находят тяжело раненным..." - И спросил:
- Из-за чего они ссорились?
- Ума не приложу! Ссоры у нас на поляне такая редкость.
- Она осеклась. - Нет, ссоры бывают, и даже очень горячие,
но только из-за игры. Ну, знаете, кто-то упустит мяч, когда
решается игра. Особенно если игра престижная...
Полковник посмотрел на Травкину с недоумением.
- Ну как же вы не понимаете?! - нетерпеливо сказала она.
- Подберутся классные игроки, переживают болельщики, а тут
случайно затесался мазила! Кто-то под горячую руку отпустит
острую шуточку. Не каждый способен стерпеть.
