ответил шофер. - Яблони-то какие! Видать, садовод за ними
приглядывает отменный. Сколько ехал - по два три яблочка на
яблоне висит. А здесь...
Корнилов только сейчас заметил что яблони за забором
усыпаны плодами.
- Ладно. - Он открыл дверцу. - Ты тут любуйся природой,
а я пойду разговоры разговаривать.
Его порадовало, что на заборе нет традиционной надписи:
"Во дворе злая собака" Только пожелтевшая от времени
эмалированная табличка. Витиеватая вязь "ЗВОНИ- ОТКРОЮТЪ"
опоясывала кнопку звонка. Полковник позвонил. Где-то в
доме раздалась переливчатая трель уже вполне современного
звонка. Высокая лет тридцати пяти женщина открыла калитку.
- Товарищ Корнилов?
Полковник кивнул.
- Прошу вас прошу. - Она сделала гостеприимный жест. -
Павлуша ждет вас. - Волосы у нее были гладко зачесаны. И
два васильковых бантика как у девочки.
Она пошла впереди Корнилова, все время оборачиваясь,
показывая то на один куст, то на другой.
- Это жимолость. Правда редкость в наших краях? Это
стелющаяся сосна. И смотрите - прижилась!
У самого дома она спохватилась и протянула Корнилову
руку. Протянула высоко так как протягивают для поцелуя.
- Ой, я и не представилась Валентина Олеговна Орешникова
жена Павла Лаврентьевича.
- Очень приятно. - Полковник улыбнулся ей дружелюбно и
пожал руку. - Игорь Васильевич.
- У мужа такая фамилия, что я решила оставить свою, -
продолжала она поднимаясь по ступенькам на большую с
разноцветными стеклами веранду. Корнилов обратил внимание
на табличку, прибитую над дверью "Адолии Роде Сад "Аркадия".
Табличка была самая настоящая "всамделишная" сохранившаяся
невесть каким образом с незапамятных времен.
- Мило, не правда ли? - Валентина Олеговна уловила
интерес во взгляде Корнилова. - У нас есть один знакомый
который словно маг раздобывает такие потешные вещи из
прошлого. Представьте себе плакат. - Она не закончила
фразы. Дверь веранды открылась на пороге стоял сухой
подтянутый улыбающийся, именно такой, каким обрисовал его
Семен Бугаев, Павел Лаврентьевич. Только глаза были не
безразличные, а тревожные.
- Валентина требует сменить "Аркадию" на "Виллу
Валентина", - сказал он, энергично пожимая руку полковника.
Наверное, слышал их разговор в открытые окна веранды. - Я
бы и рад, но где найдешь такую табличку? Не просить же
мастеров у себя на заводе? Неэтично. Разговор с милицией,
наверное, требует уединения? - Он посмотрел на Корнилова с
хитрой улыбкой. - Валентина мы пойдем в кабинет, а ты
готовь чай.
- Что ты командуешь? - кокетливо возразила жена. -
Может быть, Игорь Васильевич не возражает против моего
присутствия?
Корнилов промолчал.
- Вас позовут, мадам, - так же шутливо ответил Плотский
и, взяв полковника под локоть, повел по коридору.
Открытые окна кабинета выходили прямо на запад, и лучи
вечернего солнца, пробившись сквозь густые заросли сирени,
причудливо трепетали на стекле. Корнилов сразу обратил
внимание на большой мраморный камин. В топке лежали
ольховые поленья и даже несколько завитков бересты - поднеси
спичку, и побежит теплое, живое пламя.
- У меня уже побывал ваш сотрудник, - сказал Павел
Лаврентьевич, показывая полковнику на большое удобное
кресло. Сам он сел в кресло-качалку напротив Корнилова и
привычно оттолкнулся. - Очень симпатичный молодой человек.
По фамилии... - Директор наморщил лоб, но, так и не
вспомнив фамилии, махнул рукой... - Впрочем, это не так
важно! Значит, происшествие на волейболе не разъяснилось?
- Возникли новые вопросы, - сказал Корнилов.
Павел Лаврентьевич улыбнулся.
- Осторожничаете. Интересная у вас профессия, Игорь
Васильевич! Я в детстве мечтал стать сыщиком, а судьба
по-иному распорядилась - стал директором завода.
- Судьба прекрасно распорядилась...
- Эх, Игорь Васильевич! - вздохнул Плотский и опять
качнул кресло. - Это так кажется - директор, руководитель
большого коллектива, почет, уважение, оклад, машина. - А
что стоят для директорского здоровья такие понятия, как
план, вал, номенклатура, соцобязательства?!
- У нас тоже есть свои трудности, - сказал Корнилов. -
Иначе я не тревожил бы вас в неурочное время.
- Да, понимаю. Готов помочь, если это в моих силах. Вас
интересует мой шофер?
- Да, Антон Лазуткин.
- После вашего звонка я стал вспоминать: что же я знаю
про Антона? - задумчиво сказал директор. - И ужаснулся!
Почти ничего. Работает человек с тобой рядом, кажется, что
знаешь о нем все - улицы, по которым он предпочитает ездить,
любимые присказки и словечки, а когда вопрос встает серьезно
- оказывается, этот человек для тебя совсем чужой. Да, я
ничего не знаю о нем! По-настоящему. Чем живет, о чем
думает...
- Он давно вас возит?
- Пять лет. Водитель прекрасный. Характер, правда...
Корнилов посмотрел на Плотского вопросительно.
- Антон - человек скрытный, себе на уме. - Он
поморщился. - По-моему, умеет устраивать свои дела - всюду
у него знакомые, друзья. Я имею в виду магазины,
мастерские... - Директор широко развел руки. - И вообще.
Я о нем ничего не знаю! Это плохо, но не станешь же
насильно лезть к человеку в душу!
- Вам его кто-нибудь рекомендовал?
- Да. Мой помощник Сеславин. Он, знаете ли, всю
мелочевку берет на себя. Предшественник Лазуткина ушел на
пенсию. Сеславин нашел Антона. Если не ошибаюсь, в "Скорой
помощи". Там ведь классные водители.
- Он знал Лазуткина раньше?
Плотский снова развел руками.
- Понятия не имею. Водит он хорошо, не ворчит, когда
надо задержаться, остальное - вопросы отдела кадров, моего
помощника. А почему вас так заинтересовал Антон? Если не
секрет. - Он поднял ладонь с растопыренными пальцами. -
Ради бога, я секретами не интересуюсь.
- Какие у меня от вас секреты? - успокоил Корнилов Павла
Лаврентьевича. - Ваш Лазуткин...
- Не мой, - покачал головой директор. - Не мой личный,
заводской, принятый на работу отделом кадров.
- Лазуткин, - продолжал Корнилов, - возил вас иногда на
волейбол. И многие видели его в обществе потерпевшего
Терехова. Даже видели их ссорящимися.
Плотский удивленно смотрел на полковника.
- А кто такой Терехов?
- Один из игроков. Бугаев показывал вам его фото, вы
сказали, что не знаете этого человека.
- Да, да. Показывал. Я действительно его не знаю.
- И никогда с ним не разговаривали? Не ссорились?
- Помилуй бог? Я ссорюсь только со своей женой. И то
очень редко.
- Ну если не ссорились, то громко разговаривали?! Кто-то
из игроков мог слышать ваш разговор.
- Нет! - Плотский говорил без всякого смущения. - Я не
знаю этого человека. Может быть, и видел когда-то, но разве
всех упомнишь?
Корнилов понял, что настаивать бесполезно. Даже если
устроить очную ставку с Травкиной, директор разведет руками
и скажет "Вы ошибаетесь, Еленочка. Я никогда не
разговаривал с этим человеком!" Да если и ссорился, мало ли
что бывает!
- Вы предполагаете, что ссора этого человека с Лазуткиным
зашла так далеко? - спросил Плотский с любопытством.
- Сейчас трудно сказать.
- Постойте, постойте. - Павел Лаврентьевич поднял руку.
- Когда убили Терехова?
- Тяжело ранили, - поправил Корнилов. - В прошлое
воскресенье двадцатого.
- Двадцатого я ездил на волейбол с другим водителем.
- Лазуткин отпросился?
- Да. Какие-то домашние дела. Но время от времени мы
ездим на волейбол с Сеславиным. Он хороший волейболист. И
хороший водитель. И Антон получает выходной. А двадцатого
и Сеславин был занят.
- И в то воскресенье Лазуткина на волейбольной поляне не
было?
- Я же говорю, он отпросился!
- Лазуткина видели в тот день на поляне, - сказал
Корнилов и внимательно посмотрел на Павла Лаврентьевича.
- Не может быть! Зачем? - Плотский недоумевал. - Он ко
мне не подходил.
- Павел Лаврентьевич в последние дни вы никаких перемен в
вашем Антоне не заметили?
Корнилов опять назвал Лазуткина "вашим Антоном", но на
этот раз Плотский никак не среагировал.
- Нет. Не заметил, - рассеянно ответил директор и тут же
спросил. - Что он делал на поляне в воскресенье? Может
быть это ошибка? Кто-то обознался? Да и откуда его знают?
В волейбол он не играет, лежит себе загорает.
- Зато вас знают. И знают что он - ваш шофер. Павел
Лаврентьевич он никогда не предлагал вам купить старинный
камин? - Полковник показал на камин, красующийся в
кабинете. - Старинные бронзовые ручки панели красного
дерева?
- Ну что вы! Во-первых, откуда у него могут быть такие
вещи? А потом - покупать у своего шофера?!
- А этот камин у вас давно?
- Год. Нам купил его в комиссионном Сеславин. Мой
помощник.
- Вы его об этом просили?
- Он знал, что жена мечтает о камине для дачи...
- Дорогой?
- Охо-хо! - вздохнул Плотский. - Зато какой то редкий
мрамор. Посмотрите на рисунок! А вся эта бронза? Решетки
украшения. Девятьсот рублей! И для директора,
справляющегося с планом, деньги немалые.
- А ваш помощник давно работает с вами?
- Давно. Лет десять. Или двенадцать. Прекрасный
помощник, эрудит...
Корнилов встал.
- Спасибо, Павел Лаврентьевич.
- А чаи? Жена обидится. - Директор тоже поднялся со
своей качалки.
- С удовольствием бы выпил, но мне еще надо успеть на
службу. - Они опять пошли узким коридорчиком к веранде. -
А у Лазуткина есть свой автомобиль? - спросил Корнилов.
- "Москвич". По-моему, он собрался его продавать.
Подошла очередь на "Жигули"...
- Как вы уходите? - искренне огорчилась Валентина
Олеговна, сидевшая с книгой на веранде. - У меня жасминовый
чай.
Корнилов развел руками.
- Игорю Васильевичу на службу, - сказал Плотский. - Нам
остается только по дороге показать ему свой сад. И
пригласить на воскресенье.
В это время зазвонил телефон.
- Послушай, Павлуша...
- Может быть, ты? - Плотский посмотрел на жену, но она
взяла полковника под руку.
- Валентина Олеговна, вы за последнее время не заметили
каких-нибудь перемен в Лазуткине?
- Конечно заметила. Сделал челку какой-то дурацкий зачес
на уши. Ведь не мальчишка! Говорит - жене так нравится.
- Вам часто приходится с ним ездить?
Орешникова улыбнулась.
- Часто. Мне же надо кормить своего директора! Два раза
в неделю на рынок. И на дачу. Но уже с мужем. Уж не
расследуете ли вы как муж использует служебную машину?
- Нет. Это не моя компетенция. Вам Лазуткин никогда не
предлагал купить старинное кольцо с крупным рубином?
- Старинное кольцо с крупным рубином? - Она секунду
колебалась. - Предлагал. Но слишком дорого. И это было
так давно...
Она открыла калитку, вышла с полковников к машине.
- Этот звонок, - Корнилов кивнул на калитку, - "Сад
"Аркадия", старинные таблички - все Сеславин?
- Да, он известный коллекционер древностей. - Валентина
Олеговна улыбнулась. - Дайте слово, что приедете к нам
отдохнуть?
- Постараюсь. - Корнилов сел в машину Валентина Олеговна
помахала рукой. В своем модном, цвета хаки, платье она
почти сливалась с высоким зеленым забором.
19
Ночью Семена поднял с постели телефонный звонок.
Дежурный врач сообщил, что состояние Терехова неожиданно
ухудшилось, ему нужна срочная операция, а он требует встречи
с Бугаевым.
- Недалеко от вашего дома "Скорая", - сказал врач. -
Если поторопитесь, они вас прихватят.
Когда Семен вышел из подъезда, "Скорая", тревожно мигая
синим огоньком, вывернула со стороны Большого проспекта.
Бугаева посадили рядом с носилками, на которых тихо стонал
пожилой мужчина.
- Потерпите, потерпите, - уговаривала больного медсестра.
- Сейчас наш коктейль подействует, и боль пройдет.
Оказалось, что у мужчины почечная колика и ему только что
сделали обезболивающий укол.
Дежурный врач курил в ожидании Бугаева на лестничной
площадке.
- Поздно вечером у Терехова подскочила температура, -
рассказывал он, помогая Семену надеть халат. - Хирург
считает - перитонит. Нужно оперировать. Минуты на счету, а
