- Васильев, - позвал он стоящего рядом сотрудника. И
показал глазами на торчащий ящик.
- Что, товарищ майор? - не понял Васильев.
- Ящик торчит, видишь? Попробуй дерни.
Васильев наклонился перед камином, аккуратно поддернул
брюки. Потом взялся за ящик рукой, пытаясь пошевелить его.
Ящик не поддавался. Васильев оглянулся, ища, чем бы
подковырнуть штукатурку. Белянчиков вынул из кармана
перочинный нож, протянул ему. Васильев взял нож, ковырнул
известку, и через несколько минут довольно большой,
оказавшийся деревянным ящик стоял на табуретке.
С интересом разглядывая его, Белянчиков подумал, что ящик
похож на те, а которых в старину хранились дуэльные
пистолеты. Он перевел взгляд с ящика на задержанного
мужчину. Еременков смотрел на ящик с изумлением.
- Что там, Борис Николаевич? - спросил майор Задержанный
не ответил. То ли он был так увлечен созерцанием ящика, то
ли отвык от того, чтобы его величали по имени-отчеству.
- Борис Николаевич! - повторил Белянчиков громче.
- А? - поднял глаза задержанный.
- Что в этом ящике?
- В первый раз вижу! - искреннее ответил тот.
- Вы же за ним пришли?
- Скажешь тоже! - совсем непочтительно отозвался
Еременков. - Этот... как его? Игореха! Сказал, камин в
старом доме надо разобрать. Все равно дом на слом идет,
чего добру пропадать. Четвертной обещал заплатить.
- Всего-то?
- Четвертной же! - со значением сказал задержанный. -
Пятерку уже отслюнил. Аванс. - Он снова посмотрел на ящик.
- Вот это покер! С джокером!
...Когда приехали эксперты, Коршунов снял отпечатки
пальцев с камина и с неожиданной находки. Ящик вскрыли. Он
был доверху набит старинными драгоценностями...
Белянчикову не хотелось терять времени: он наскоро умыл
расцарапанное лицо в большой ванной комнате с развороченным
кафельным полом, вытерся носовым платком и попытался хоть
что-нибудь выяснить у Еременкова о сообщнике. В глазах у
того появились первые признаки осмысленности.
- Лечились? - спросил Белянчиков, глядя на его бледное,
со следами отечности лицо.
- Ну, а если и лечился? - с вызовом ответил Борис
Николаевич. - Что ж, меня теперь и за человека не считать?
- Борис Николаевич. - Белянчиков говорил спокойно. - Не
горячитесь. И вы человек, и я человек. Но из-за того, что
вы залезли в чужую квартиру.
- В пустой дом я залез, - буркнул Еременков.
- В пустой дом, - согласился майор. - Но с целью
похитить из него камин и спрятанную в тайнике шкатулку с
драгоценностями.
- Еще чего! И слыхом не слыхал о вашей шкатулке! А
камин? Да этот дом завтра взорвут вместе с камином...
- Ну ладно, - сказал Белянчиков и перешел на официальный
тон: - Давайте начнем все по порядку. Я имею право
провести дознание...
- Ишь ты! - прокомментировал Борис Николаевич.
- ...Для начала хочу предупредить вас об ответственности
за дачу ложных показаний.
Официальный тон Белянчикова юридическая терминология и
упоминание об ответственности произвели на задержанного
удручающее впечатление. Он весь сразу съежился и стал
нервно потирать руки.
- Какая ответственность? Ты о чем? - твердил он, не в
силах сосредоточиться на вопросах Белянчикова. - Игореха
сказал: "Снимем камин, пока дом не взорвали. Все равно
пропадет". А ты - про ответственность! Знал бы я, что у
него "пушка" - стакана бы с ним не выпил.
- Камин-произведение искусства, - старался, как
маленькому, втолковать майор. - Принадлежит государству. И
дом никто не собирался взрывать. Его на капитальный ремонт
поставили.
Но Еременков все скулил про ответственность, потерянно
блуждая взглядом по комнате.
- Вы курите? - спросил майор, пытаясь хоть как-то
вернуть Бориса Николаевича к действительности.
- А?
- Курите?
- Давай закурю! - Он протянул трясущуюся руку за
сигаретой. "А ведь ему не больше тридцати", - подумал
Белянчиков.
Затянувшись несколько раз, Еременков успокоился.
История его знакомства с "Игорехой" была короткой и
простой. И в своей простоте - пугающей. Уволенный за
пьянку из жилконторы, Еременков перебивался временной
работой - грузил мебель в магазине на улице Пестеля.
Вечером пропивал чаевые в пивном баре или в непосредственной
близости от забегаловки, в которой торговала "тетя Катя".
Здесь они и познакомились. Два дня "Игореха" исправно
угощал Бориса Николаевича портвейном ("Дорогой брал", -
сказал Еременков. И в голосе у него прозвучали нотки
уважения.) А на третий день новый знакомый попросил его
помочь разобрать в заброшенном доме "никому не нужный
камин". И посулил четвертной.
- Да если камин никому не нужный, - рассердился
Белянчиков, - зачем по крышам лазать! Нашли в заборе дырку
- и кончено дело!
- Так надо! - многозначительно ответил Еременков, но
кому и зачем надо, сказать не мог. Ничего не знал он и о
том, почему в комнате взломан паркет и отодраны плинтуса.
Только часто-часто моргал, глядя на майора своими
испуганными большими глазами.
Все, что удалось выудить у него Юрию Евгеньевичу ценного,
сводилось к тому, что "Игореха" ездил на "Москвиче"
четыреста восьмой модели и камин собирался отвезти к себе на
дачу. Но где у него дача, Борис Николаевич не знал.
Самые большие мучения ждали Белянчикова на Литейном, 4,
когда он попытался с помощью Еременкова составить фоторобот
"Игорехи". Даже известная на все Главное управление
выдержка Юрия Евгеньевича была готова лопнуть, когда
осмелевший, переполненный сознанием какой-то детской
гордости от порученного ему дела, Еременков комментировал то
и дело возникавшие перед ним на экране носы и подбородки:
- О! Этот нос, как у моего шурина! В рюмку смотрит...
Не, не, не то! У Игорехи махонький, как у Яшки-Конопатого.
Есть в нашем дворе такой барбос!
Лаборантка прыскала потихоньку, а Белянчиков сидел
безучастный. У него не было ни сил, ни охоты одергивать
развеселившегося Бориса Николаевича.
"Размножать такой фоторобот - пустое дело, - подумал он,
мчась на дежурной машине по пустому городу домой, - только
лишнюю работу людям создавать".
Дома Юрий Евгеньевич поставил будильник на семь часов и,
не раздеваясь, лег на маленький диванчик в гостиной.
Наверное, он не услышал звонка потому, что проснулся,
почувствовав на себе взгляд. Открыв глаза, увидел сидящую
рядом на стуле жену. Лицо у нее было заплаканное.
- Слава богу, глаза хоть целы! - с грустной улыбкой
сказала она.
2
Белянчиков разложил на столе перед своим шефом,
начальником отдела Управления уголовного розыска Корниловым,
еще сыроватые фотографии, сделанные в пустом доме.
Снимки у Котикова получились прекрасные. На одном
Еременков, с каминной доской в руках, смотрел прямо в
объектив. Глаза он выпучил так, словно увидел в дверях
тигра. А вот "Игореха", занятый нимфой, не успел даже
повернуть головы. Корнилов разочарованно рассматривал его
затылок с чуть поредевшими темными волосами.
- Трудно будет искать его по затылку, - с усмешкой сказал
он. - Такое фото не разошлешь для опознания.
- Да-а, - с огорчением согласился Юрий Евгеньевич. - Не
разошлешь. И как он успел улизнуть?
Дело в том, что на втором снимке, который сделал Котиков,
"Игорехи" не было.
- Для случайного вора, промышляющего в пустых домах, этот
Игореха слишком прыток, - продолжал Белянчиков. - И
пистолет впридачу...
- Все здесь не случайное. - Корнилов взял снимки,
внимательно разглядывая их. - Вот только парень с
выпученными глазами, похоже, попал в историю случайно.
- Ты веришь, что он не знал, на что шел? - спросил
Белянчиков. Когда они оставались вдвоем, всегда переходили
на "ты". Как-никак проработали вместе около двадцати лет.
- Веришь, не веришь! - недовольно, не отрываясь от
снимка, пробормотал полковник. - Вот ты все проверишь, а
там будет видно. - Он не любил, когда кто-нибудь из
сотрудников цеплялся за высказанное им предположение и делал
его рабочей версией.
Наконец он поднял голову, посмотрел на майора.
- Как ты думаешь, знает этот тип. - Корнилов постучал
пальцем по фотографии, - что у нас в наличии только его
затылок, а не полный портрет?
Белянчиков нахмурился.
- Ну и вопросик! Я об этом не подумал.
- Подумай! - сказал Корнилов. И добавил: - Ты обрати
внимание на окно.
Окно было высокое, без переплетов, из одного стекла. И
на поверхности этого стекла, как в мутном зеркале,
Белянчиков разглядел искаженные до неузнаваемости тени
четырех человек, отразившихся при вспышке блица. Четырех!
Значит, неизвестный, хоть и ускользнул из-под объектива
фотоаппарата, но был в тот момент еще в комнате.
- Что ты меня вопросами мучаешь, когда сам уже все
разглядел? - с укоризной сказал майор.
- Я себя проверяю. Ты все-таки очевидец. Представляешь
последовательность снимков во времени. А я, увидев
четвертую тень на стекле, решил, что кто-то из оперативников
к вам на подмогу бежит.
- Нет, это его тень. В момент второй вспышки. В такой
кутерьме трудно сообразить, лицо твое запечатлели или только
затылок. Преступник уверен, что у нас его фото есть, а
значит, и ведет себя в соответствии с этим или лег на грунт,
как говорят подводники, или уехал подальше...
- Или растит бороду и усы.
- И как я сразу не заметил! - подосадовал Белянчиков.
- Хватит казниться, - остановил майора Корнилов, с
сочувствием разглядывая его расцарапанное лицо. - Вот как
он тебя разделал!
- На работе неудобно появляться, - нахмурился Юрий
Евгеньевич. - Бугаев увидит - месяц потом всякие небылицы
будет рассказывать.
- И дома сейчас отсиживаться нельзя, не могу я тебе этого
разрешить.
- А я и не прошусь. Мне еще с этим алкашом беседы
продолжать надо. А для него расцарапанная физиономия - дело
привычное...
Включилась селекторная связь.
- Игорь Васильевич, - сказала секретарь. - Девять часов.
Все в сборе.
- Пусть заходят.
Каждое утро, ровно в девять, если не было никаких ЧП,
Корнилов проводил оперативку, на которой присутствовали
сотрудники отдела.
Когда все уселись, полковник, отыскав глазами эксперта
Коршунова, сказал:
- Ну, что, Николай Михайлович, начнем с вас? Что за клад
майор Белянчиков отыскал?
- А ларчик просто открывался, - улыбнулся Коршунов,
вставая с диванчика в углу кабинета. - Зря воры старались,
нимфу выковыривали. К ней, как ко всякой женщине, подход
был нужен. Кнопочку нажать, и все дела.
- Тайник? - спросил Корнилов.
- Тайник.
- Да ведь шкатулка-то замурована! - запротестовал
Белянчиков. - Оперативник ее с трудом выдрал.
- Твой оперативник по тому же принципу, что и воры,
действовал - сила есть...
- Хватит! - остановил полковник. - Докладывайте дальше.
- Тайник был сделан, по-видимому, перед самой революцией,
пользовались им и в более поздние времена...
- А драгоценности? - поинтересовался Белянчиков.
- Приличные драгоценности, Юрий Евгеньевич. И стоят
тысяч триста, не меньше. Но этим пусть ювелиры занимаются.
- Я тебя не о стоимости спрашиваю! Старинные они, с
революции лежат?
- Все старинное, - ответил Коршунов и загадочно
улыбнулся. - А вот сколько лежат... Тут есть одна закавыка
- колечко с большим рубином. Вы его несколько лет назад
усиленно разыскивали.
- Кольцо Фетисовой? - быстро спросил Корнилов.
- Фетисовой.
Шесть лет назад умерла старая, когда-то популярная
актриса Фетисова. Была она одинока и все свое имущество
завещала Дому ветеранов сцены, а золотое кольцо, сережки,
браслет и брошь с крупными рубинами и бриллиантами - музею.
Потому что комплект этот был одним из шедевров
петербургского ювелира Якова Риммера. И браслет, и сережки,
и брошь нашли, а кольцо с самым крупным рубином пропало.
Розыск тогда поручили Бугаеву, и он потратил немало сил,
чтобы проверить соседей. - Фетисова жила в коммунальной
квартире - и санитаров, которые увозили покойную, но кольцо
исчезло. И вот - неожиданная встреча.
- Но тогда... - начал Белянчиков.
- Но тогда возникает немало новых вопросов, - сказал
