несправедливой, нелепой, совершенно безликой она бы ни была.
Эта группа должна включать специалистов трех категорий, пишет он. А не
то революция пойдет прахом, будь она политическая, художественная, научная
или любая другая.
Самый ценный специалист - истинный гений, личность, способная
высказывать нестандартные идеи. "Гений работает в одиночку, - пишет
Шлезингер, - и его всегда считают безумцем".
Специалиста следующей категории найти легче: это высокообразованный
гражданин, пользующийся признанием в своем кругу, который понимает и
разделяет идеи гения и объясняет остальным, что гений не безумец. "Такой
человек, - сказано у Шлезингера, - работая в одиночку, понимает
необходимость перемен, но не знает, какую они должны принять форму".
Специалисты третьей категории в состоянии донести любые, даже самые
сложные идеи до толпы, пусть даже состоящей сплошь из завзятых тупиц. "Чтобы
заинтересовать и возбудить толпу, - утверждает Шлезингер, - они готовы
говорить все что угодно. Но пока такой человек работает в одиночку, только
на основе своих скудных идей, он что-то вроде рождественской индейки,
набитой дерьмом".
x x x
Надувшийся, как воздушный шар, Шлезингер заявляет, что каждую
увенчавшуюся успехом революцию, включая и абстрактный экспрессионизм - в
этой революции принимал участие и я, - возглавляла команда именно с таким
распределением ролей: в абстрактном экспрессионизме гением был Поллок, в
русской революции - Ленин, в христианстве - Иисус Христос.
Если такой команды не сложится, говорит он, нечего и ожидать никаких
серьезных изменений.
x x x
Только вообразите! В этом самом доме на берегу, еще несколько месяцев
назад пустом и мертвом, сейчас рождается книга О том, как успешно
осуществлять революции, и еще книга о том, что переживают бедные девушки,
связавшись с мальчиками из богатых семей, и еще мемуары художника, все
картины которого исчезли с полотен.
Да вдобавок мы ждем ребенка!
x x x
Я выгладываю в окно: простоватый рабочий на тракторе, к которому
прицеплен целый состав дико верещащих косилок, косит лужайку. Мне известно о
нем только, что зовут его Франклин Кули, у него шесть ребятишек, и он водит
старый, цвета детского дерьма кадиллак марки "купде-виль". Не знаю даже,
умеет ли он читать и писать. Сегодня утром из "Нью-Йорк таймc" я вычитал,
что по крайней мере сорок миллионов американцев не умеют ни читать, ни
писать. То есть безграмотных здесь в шесть раз больше, чем армян на всем
белом свете. Так много их и так мало нас!
Интересно, этот Франклин Кули, жалкий тупой работяга с шестью
детишками, оглохший от лязга и тарахтенья косилок, имеет ли он хоть малейшее
представление о том, какая всесокрушающая работа здесь происходит?
x x x
Да, угадайте, что еще поведала сегодня "Нью-Йорк таймс"? Генетики нашли
неопровержимые свидетельства того, что когда-то мужчины и женщины были
обособленными расами, мужчины появились и эволюционировали в Азии, женщины -
в Африке. По случайному совпадению они, столкнувшись друг с другом,
оказались способными к перекрестному оплодотворению.
Там еще написано, что клитор - это рудимент органа оплодотворения
побежденной, порабощенной, упрощенной и в конце концов выхолощенной расы,
которая оказалась слабее, но отнюдь не тупее победителей!
Отказываюсь от подписки.
25
Вернемся в Великую депрессию!
Коротко о главном: Германия вторглась в Австрию, затем в Чехословакию,
потом в Польшу, потом во Францию, и жалкая букашка за тридевять земель в
Нью-Йорке оказалась невольной жертвой. Фирма "Братья Кулон и компания"
закрылась, а меня выкинули из агентства - вскоре после того, как я вернулся
с мусульманских похорон отца. Поэтому я решил вступить в армию Соединенных
Штатов, тогда еще армию мирного времени, и выдержал квалификационные
испытания очень хорошо. Великая депрессия у всех выбивала почву из-под ног,
а армия в Америке по-прежнему оставалась маленькой семьей, и мне повезло,
что меня в нее приняли. Вспоминаю, как сержант с вербовочного пункта на
Таймс- сквер сказал, что я буду более желанным родственником в армейской
семье, если сменю имя на более американское.
Помню даже и его ценный совет - почему бы мне не стать Робертом Кингом?
Только вообразите: кто-то сейчас проходит через мой пляж, с завистью смотрит
на этот особняк, гадает, что за богач живет так шикарно, и получает ответ -
Роберт Кинг.
x x x
Но я прижился в армии и в качестве Рабо Карабекяна, причем, как вскоре
выяснилось, на то была своя причина: генерал-майор Дэниел Уайтхолл, который
командовал тогда боевыми соединениями Инженерного корпуса, мечтал о своем
портрете маслом в полный рост и подумал, что человек с иностранным именем
лучше подойдет для такой работы. Портрет, разумеется, я должен был написать
бесплатно. Генерал этот так жаждал бессмертия! Через шесть месяцев из-за
почечной недостаточности ему пришлось выйти в отставку, что лишило его
возможности участвовать в самой большой войне своего времени.
Бог знает, что сталось с этим портретом, писал я его, кстати, после
того, как провел несколько часов на строевых учениях. Кисти, краски я
использовал только самые лучшие, генерал покупал их с восторгом. Итак, хотя
бы одна моя работа сможет пережить "Мону Лизу"! Знай я это в свое время,
пририсовал бы ему загадочную улыбочку, смысл которой был бы понятен только
мне: генералом стал, а две мировые войны проморгал.
x x x
На другой моей картине, которая тоже может пережить "Мону Лизу" - не
знаю, хорошо этот или плохо, - изображен здоровенный сукин сын в
картофельном амбаре.
x x x
Как многое я начинаю понимать только сейчас! Тогда, делая портрет
генерала Уайтхолла в особняке почти таком же величественном, как мой, -
только был тот собственностью армии, - я оказался типичным армянином! Добро
пожаловать, возвращаемся в естественное состояние! Я был тощий рекрут, а он
- паша весом фунтов двести с гаком, который мог раздавить рекрута, как
насекомое.
Зато во время сеансов у меня была возможность хитро и небескорыстно,
но, в общем-то, вполне по делу наставлять его, перемежая свои советы лестью:
- У вас очень сильный подбородок. Вам, должно быть, говорили?
И, как, надо думать, всегда делали бесправные армянские советники при
турецком дворе, я поздравлял генерала с блестящими идеями, которые он от
меня же и услышал. Пример:
- Я понимаю, вы, конечно, думали о том, какое значение будет иметь
аэрофотосъемка, если начнется война.
- А война уже началась практически для всех стран, кроме Соединенных
Штатов.
- Думал, конечно, - важно отвечал он.
- Будьте добры, поверните голову чуть-чуть влево, - говорил я. -
Прекрасно! Теперь не так мешают тени под глазами. Не хотелось бы упустить
ваши глаза. А теперь вообразите, что вы с вершины холма смотрите на закат
над долиной, где завтра будет бой.
Тут он из себя вылезал от усердия, словечка не вымолвит, чтобы все не
испортить. А я, как дантист, болтаю да болтаю, сколько душе угодно.
- Хорошо! Прекрасно! Великолепно! Не двигайтесь!
- И, накладывая краску, добавлял невзначай: - У нас все службы считают
себя специалистами по противоздушной маскировке, но ведь очевидно, что это
дело саперов.
А немного позже продолжал:
- Маскировкой, естественно, лучше всего заниматься художникам, я пока
единственный художник в Инженерном корпусе, но, наверно, наберут и других.
x x x
Срабатывала ли эта вкрадчивая и ловкая левантийская приманка? Судите
сами.
Покрывало с картины торжественно сняли на церемонии отставки генерала.
Я закончил строевую подготовку и получил звание обученного рядового. Самый
обыкновенный солдат с устаревшей винтовкой "Спрингфилд", я стоял в строю
перед задрапированным помостом, где был установлен мольберт с портретом, а
генерал держал речь.
Он говорил об аэрофотосъемке и о том, что обязанность саперов - обучить
все службы маскировочным работам. Он объявил, что, согласно его последнему
приказу, все солдаты и сержанты, имеющие "художественные навыки",
приписываются к вновь созданному маскировочному подразделению под командой -
вы только послушайте: - "Старшего сержанта Рабо Карабекяна. Надеюсь, я
правильно произнес его имя?"
Правильно, еще как правильно!
x x x
Я служил старшим сержантом в форте Бельвуар, когда прочел в газете о
смерти Дэна Грегори и Фреда Джонса в Египте. Мерили не упоминалась. Хоть они
и носили итальянскую военную форму, но были штатскими, и обоим посвятили
почтительно написанные некрологи, ведь Америка тогда еще не вступила в
войну. Итальянцы еще не были врагами, а англичане, убившие Грегори и Фреда,
еще не были союзниками. В некрологе, помню, говорилось, что Грегори,
наверно, - самый известный художник за всю историю Америки. Фред отправлялся
на Страшный суд асом первой мировой войны, хоть им и не был, и пионером
авиации.
Меня, разумеется, больше всего интересовала Мерили. Она еще молода,
по-прежнему красива, и, конечно, найдет кого-нибудь побогаче меня, кто о ней
позаботится. В моем положении мечтать о ней не приходилось. Военным платили
мало, даже старшим сержантам. И не предвиделось распродажи Святых Граалей со
скидкой в гарнизонном магазине.
x x x
Моя страна, наконец, тоже начала воевать, как и все остальные; меня
произвели в лейтенанты, и я служил, можно сказать, воевал в Северной Африке,
Сицилии, Англии и Франции. В конце концов пришлось сражаться и на границе
Германии, я был ранен и захвачен в плен, не сделав и выстрела. Та самая
белая вспышка - и все.
Война в Европе кончилась 8 мая 1945 года. Русские еще не успели
захватить наш лагерь военнопленных. Меня вместе с сотнями офицеров из
Великобритании, Франции, Бельгии, Югославии, России, из Италии, которая
перешла на сторону бывших врагов, из Канады, Новой Зеландии, Южной Африки и
Австралии, словом, отовсюду отправили этапом из лагеря на еще не захваченную
территорию. Од- нажды ночью наши охранники исчезли, и мы проснулись на краю
огромной зеленой долины, где теперь проходит граница между Восточной
Германией и Чехословакией. Внизу, в долине, было тысяч десять людей -
выжившие в лагерях смерти, угнанные в Германию на работы, сумасшедшие,
выпущенные из лечебниц, уголовники, выпущенные из тюрем, пленные офицеры и
солдаты всех армий, воевавших против Германии.
Какое зрелище! Запоминается на всю жизнь! Но и это еще не все: в долине
этой были и последние остатки гитлеровской армии, в изодранной в лохмотья
форме, но с орудиями убийства, в полном боевом порядке!
Незабываемо!
26
Кончилась моя война, и моя страна, где единственный человек, которого я
знал, был китаец из прачечной, полностью оплатила косметическую операцию на
том месте, где когда-то у меня был глаз. Ожесточился ли я? Нет, просто был
обескуражен, так же - теперь я это понимал, - как и Фред Джонс в свое время.
Ни ему, ни мне возвращаться было некуда.
Кто оплатил операцию в госпитале форта Бенджамен Харрисон, под
Индианаполисом? Высокий тощий мужчина, суровый, но справедливый,
откровенный, но проницательный. Нет, не Санта Клаус, чьи изображения,
которые на Рождество вы видите во всех торговых галереях, в основном
копируют рисунок Дэна Грегори из журнала "Либерти", сделанный в 1923 году.
Нет, на Санта Клаус, а Дядя Сэм.
x x x
Я уже говорил, что женился на медицинской сестре из своего госпиталя.
