Солнце ушло за горизонт, спустились сумерки, Олины сумерки, с
высоты яра был виден белый треугольник яхты, скользящей по
водохранилищу. Дрожь прекратилась, унялась сама собой, и Алеша
вспомнил, как утром он смотрел на спящую Олю и хотел написать ей
стихи, да ничего не получилось, кроме первой строчки:
Ах, это синее золото глаз и волос...
1
УНИПЕРИС
(фантастика реальности)
Ненавижу двойные двери.
Проваливаешься в темноту, как в чернила, которые обесцвечива-
ются уже в кабинете начальника.
Он у нас респектабельный. Кожа на роже, как на чемодане мил-
лионера, хрустальные очки, черный стол, деловой календарь-
компьютер и семейное стереофото в серебряной оправе.
Полстены занимает групповой портрет маслом. Совет директо-
ров нашего интерконцерна. Крайний справа - хозяин кабинета. У него
на календаре помечено цифрами десять ноль-ноль и две буквы <Г> и
<Б>. Десять часов утра, Гарри Белл.
Гарри Белл - это я.
- Привет, босс!
- Доброе утро, Белл.
Было такое впечатление, будто хозяин набрал в рот дерьма и
улыбается.
- У меня всего три минуты, поэтому перехожу сразу к делу. Ти-
раж альманаха "Третий глаз" опять съехал до минимума рентабельно-
сти. Белл - вы старый волк и знаете как охотиться за сенсацией.
Если найдете что-то, что спасет альманах, то мы продолжим наши
игры, если нет, то вывод будет грустным для вас. Как у Киплинга:
Акела - волк, но старый, Акела не может вести стаю. Отправим с
почетом на пенсию, у вас будет масса свободного времени, напишете
главную книгу своей жизни, вы же балуетесь прозой, не так ли?
Осведомленность хозяина заложена в моем файле. Теми, кто ме-
ня заложил. Осведомителями. Эти никогда не состарятся и не поте-
ряют работы.
- Настоящая проза - это не игра в салочки, - глубокомысленно за-
метил я.
- Согласен. Но пока Гарри Белл не столп постмодернисткого сю-
жета и лексики абсурдисткого алогизма, а свободный охотник за сен-
сацией. Не так ли?
- Да, сэр.
- Желаю удачи, Акела. Срок - две недели. Как раз за день до
сдачи номера. Может быть, последнего.
Я вышел. Правда, успел прижать в темноте междверия секретар-
шу Пегги, но уж если это считать достижением, то в чем тогда высшая
цель жизни?
Кстати, о цели.
В компьютерной игре "Поиск клада" красный человечек гоняется
за белым. Белым, как седина Акелы. Выход где-то есть. Надо только
иметь идею и реализовать программу. Загоняешь Красного Босса в
тупик и выходишь на свободу. На набранные очки можешь погулять,
но впереди новый Красный Босс, а то и два и программа посложнее.
А сейчас выход есть. Самый простой.
И я вышел на улицу.
Подождал пока сработает интуиция. Выбор должен быть алогич-
но-точным. А вот и тот, кто мне нужен.
- Мечтаешь похудеть? - остановил я толстяка с густейшими бро-
вями на мясистом лице.
- Что? - его брови, как гусеницы, поползли вверх.
- Быстренько назови два числа. Одно не больше пятидесяти, дру-
гое не больше пятисот. Ну!
- Сорок восемь и двести тридцать пять, - выпалил он. Гусеницы
доползли до верхней отметки и грозили скрыться в густой шевелюре.
- Давай рецепт, доктор.
- Поменьше движения, побольше мучного, приятель.
Толстяк, как хамелеон, поменял помидорный цвет своего лица на
удушливо-фиолетовый:
- Катись к дьяволу!
- Уже в пути, - лучезарно улыбнулся я, опасаясь, что толстяк
просто лопнет.
Сорок восемь и двести тридцать пять. Сорок восьмой том Все-
мирной энциклопедии. Двести тридцать пятая страница. Та-а-
к!УНАНИМИЗМ... УНДИНЫ... УНДОЛЬСКИЙ... УНИВЕРМАГ...
УНИВЕРСАЛ... УНИВЕРСАЛЬНАЯ АРТИЛЛЕРИЯ... УНИВЕРСИ-
ТЕТСКИЕ УСТАВЫ... УНИПЕРИС... УНИТАРИИ... УНИЯ... УННА...
Неужели мимо?
Может, УНИПЕРИС? Вроде бы ничего особенного? Универсаль-
ный перископ. Можно выставить окуляры на улицу и разглядывать
прохожих, можешь увидеть содержимое комнаты сквозь витраж или
запотевшее стекло. Такие перископы давно стоят во всех заповедниках.
С его помощью заглянешь в глаза тигра так близко, как не заглядыва-
ет его самка, можешь увидеть отражение Земли в зрачках кондора,
можешь объемно, стереоскопически, в ночи рассмотреть салон летя-
щего на десятикилометровой высоте авиалайнера, Вещь классная, но
рядовая. Хотя... Трансфокатор приближает на максимально близкое
расстояние - это понятно, а вот сквозь, казалось бы, непроницаемое,
как это?
О том, что считать непроницаемым, например, глаза моего бос-
са или проницаемым, например, блузку его секретарши Пегги, я раз-
мышлял пока ехал в метро до станции "Kaluga". Вся нефть идет на
экспорт, газолин дорог, как память о Сталине, держу свой "Ниссан-
90" на платной стоянке, сам, как все, покупаю проездной. Зато с ба-
рахлом нет проблем и "Макдональдсы" на каждом шагу.
В железобетонном суперхаусе, как в углу супермаркета, я оты-
скал нужную флэт, то бишь квартиру.
Дверь после многих звонков приоткрыла свое вертикальное веко
на размер, допускаемый цепочкой щеколды. Я долго объяснялся
пока дверь нехотя распахнулась.
У нее были желтые волосы, наглые без ресниц глаза стервы и
рот без губ. Через короткий коридорчик она провела меня в комнату
и обратилась к высокой спинке кресла, придвинутого к окну:
- К тебе. И не забудь содрать с него гонорар за интервью.
Дверь за ней захлопнулась с такой силой, словно попытались
вышибить косяк.
Я подошел к креслу и обнаружил в нем человека, погруженного
в такую глубокую задумчивость, что он скорее напоминал предмет
невоодушевленный, нежели наоборот.
Я помахал рукой перед его немигающими глазами.
- О, извините, - очнулся сидящий и вынул из ушей герметические
распорки. - Как это вам удалось уговорить Фригиду, чтобы она впус-
тила вас? Присаживайтесь.
Значит, пучеглазая - Фригида, а оживший манекен - изобретатель
унипериса Смирнофф.
- Как создавался униперис? - повторил мой вопрос Смирнофф и
задумался. - Забавно, что я могу сказать вам правду, но вы ее не напе-
чатаете.
- У нас свобода слова, сэр, - напомнил я.
- С восемьдесят пятого, товарищ?.. Хорошо, я расскажу снача-
ла то, что вы напишете и что вам разрешат опубликовать, а потом
посмотрим...
- Посмотрим, - отозвался эхом я.
- Идея видеть сквозь непроницаемое сродни самому сокровенно-
му желанию и человека и человечества - желанию обладать. Жизнь
обретает смысл только, если мы чем-то владеем: должностью или
рекордом, авторучкой или женщиной, знанием или даже самим со-
бой, не замечали? Я задумался об этом, когда мне было шестнадцать
и мне понадобилось всего лишь тридцать лет, чтобы добиться своего.
Хуже всего первый успех - он заставляет тебя верить в гораздо боль-
шее, чем ты есть на самом деле. Да, мне пришла в голову идея как
уловить слабеющий отраженный свет и я реализовал ее. Но потом чем
дальше шел я к цели, тем неразрешимее казались поставленные зада-
чи. Оптика... квантовая механика... математика... химия... - в при-
кладных отраслях каждой из этих наук пришлось искать свои реше-
ния.
- Моя задачка как раз в том, чтобы рассказать читателям, как вы
этого достигли. Наш альманах читают люди, склонные к изобрета-
тельству, к инженерным фантазиям. Как вам впервые пришла в голову
идея унипериса?
- Кто-то сказал, что всякая человеческая голова подобна желуд-
ку - одна переваривает входящую в нее пищу, другая от нее засоряет-
ся. В тот момент она у меня варила, как крутой кипяток яйца.
Он замолчал, что-то вспоминая.
- Вы видели Фригиду?.. Ах, да, конечно... Интересно, что многие
так и ходят под зонтиком, хотя дождь давно уже кончился...
Он вылез из кресла, как из болота, дошел до секретера в углу,
покопался в нем и протянул мне листок, окруженный желтой рамкой
времени. Письмо начиналось изысканно: "ВАШЕ ИЗЯЩЕСТВО!"
- Это ей, - пояснил Смирнофф. - Фросе, простите, Фригиде...
Господи, какая у нее была божественная фигура!
Смирнофф со стоном вкушающего любимый деликатес опустился
в свое кресло.
- Сейчас уже все бани посносили, правда? - вдруг с неподдельным
интересом спросил он меня.
- По-моему, да... Одни сауны.
- Во! А тогда еще были бани. После школы мы бежали купаться
на реку, а на том берегу стояла баня. Женская. И если переплыть да
забраться на высокую ветлу, то можно было разглядеть что-то смутно
желанное... Из-за большого расстояния все казалось красивым, а
горячее воображение превращало красивое в прекрасное. И очень
хотелось быть поближе. Про это вы напишите?
Я представил себе реакцию шефа. Наверняка, скажет что-нибудь
подобное: "Вы сели в лужу, сэр, и похожи на йога, усилием воли втя-
гивающего в себя воду."
Сказал об этом Смирноффу. Тот усмехнулся:
- Ваш шеф похож на человека, у которого никогда не болели зу-
бы, у таких обязательно плохо пахнет изо рта.
- Вы правы, шеф тверд, как цензор советского Главлита, когда
дело касается принципов морали и никогда не пропустит на страни-
цы альманаха идею, что великое открытие сделано только потому, что
автор любил в детстве подглядывать в женской бане. И все-таки как
это было?
- Работа... работа... и снова работа. Тридцать лет на одном из
почтовых ящиков и теперь не надо переплывать реку и забираться на
высокую ветлу, чтобы войти взглядом сквозь непроницаемое... Хотя
оказалось, что непроницаема и непреодолима совсем другая преграда.
Я стал известен, попал в энциклопедию. Меня поставили в извест-
ность. Так и стою среди нее. И ничего мне неизвестно...
Смирнофф вдруг по-детски, обезоруживающе улыбнулся, под-
мигнул мне, поднес палец к губам и вернулся к своему креслу.
Развернул его, нажал на что-то в подлокотнике, боковина распах-
нулась, обнажив мини-бар.
- Помните очень давнишний фильм, там чекист приходит в дом,
а хозяин неожиданно спрашивает: "Простите, вы русский человек?"
Чекист осторожно подтверждает и тогда хозяин радуется: "Значит,
водочку пьете!" Нуте-с, по паспорту вы россиянин, а по крови?
- Питие есть веселие Руси.
- Грамотно, - одобрил Смирнофф и добавил, разливая по ста-
канам, - даже сабля, если ее не купать в крови, ржавеет.
Мир потихоньку оживал.
Побежала по жилам кровь, раскрылись весело глаза и в серой,
сумеречной комнате, как сквозь бинты реставратора старых полотен,
явились краски. Я обнаружил, что в углу на четвереньках бегемотом
стоит красный диван, а гардероб, удушливо дразнясь, прищемил
дверкой синий язык галстука.
Вдруг за почерневшим окном жирно ударил гром, капли дождя
загрохотали крупным горохом по подоконнику, Смирнов щелкнул
выключателем и воссиявший свет стал озарением, что мир не так уж
дурен.
- Мне нравятся в моей жене две вещи - это подбородок, - сказал
Смирнов и мы расхохотались. Так было смешно, словно мы со
Смирновым заразились общей болезнью.
А когда по комнате поплыл дым первой затяжки, то представи-
лось, словно сидим мы с ним на корточках у костра и курим трубку.
А жены разрезали труп врага и жарят его печенку.
Раздался кулачный грохот в дверь.
- Фригидище, - буркнул Смирнов. - Нечего было хлопать две-
рью так, что замки сработали.
Смирнов дождался пока окончится очередная атака Фро:
- Вы обещали Фригиде заплатить за интервью? Лучше сделайте
это незамедлительно или скройтесь от нее в больницу, причем лучше
сразу в травмотологическое отделение - все равно она вас найдет и
изуродует. А тут хоть врачи будут рядом. Все-таки хорошо плачет тот,
кто смеется последним.
Смирнов посмотрел на меня и понял мой немой вопрос.
- Время превратило Ее Изящество Фро в мегеру. И ничего я не
смог поделать, не преодолел непроницаемую преграду духовной
черствости. Волос в супе, который она ест, поражает ее гораздо
больше, чем атомный взрыв на другом конце земного шара. Мужчина
всегда рассуждает так: если женщина курит, наверное, она не толь-
ко курит, но и... А когда мужчина пьян, это "наверное" превраща-
