настоящих рыцарей, и я очень рад, что он все-таки попался мне на глаза
среди подлых иоменов.
Тут разговор прервался, так как неприятель решительно двинулся на
приступ. Каждый из рыцарей отправился на свой пост в сопровождении тех
немногих людей, которых удалось собрать для защиты замка, и стал в хо-
лодной решимости ждать грозившего им нападения.
Глава XXVIII
Бродячее отверженное племя
Таинственные знанья сохранило;
Они в пустынях, чащах и морях
Подспудные сокровища находят,
И в их руках полны волшебной силы
Обыкновенные цветы и травы.
"Еврей"
Мы принуждены сделать небольшое отступление, чтобы сообщить читателю
некоторые сведения, необходимые для понимания последующего рассказа.
Впрочем, читатель и сам, конечно, догадался, что Ревекка упросила своего
отца подобрать Айвенго, оставленного без помощи на арене, и увезти его в
занимаемый Исааком дом на окраине города Ашби.
При других обстоятельствах ничего не стоило бы уговорить Исаака сог-
ласиться на это. От природы человек он был добрый и не способный забыть
оказанные ему благодеяния. Но над ним тяготели вековые предрассудки его
гонимого племени.
- Праведный Авраам! - воскликнул еврей. - Он хороший юноша, и у меня
сердце болит, глядя, как кровь сочится сквозь его вышитую куртку и течет
по панцирю, который недешево обошелся... Но взять его к нам в дом... По-
думай хорошенько, что ты говоришь! Ведь он христианин, а по нашему зако-
ну нам разрешается вступать в сношения с иноверцами и язычниками только
по торговым делам.
- Не говори так, дорогой отец! - возразила Ревекка. - Правда, нам не
следует участвовать в их играх и веселье, но когда язычник ранен и в
несчастье, он становится братом еврея.
- Жаль, что я не знаю, что сказал бы на этот счет раввин Иаков
Бен-Тудель! - сказал Исаак. - Однако нельзя допустить, чтобы этот добрый
юноша до смерти истек кровью! Позови Сифа и Рейбена, пускай несут его в
Ашби.
- Нет, - сказала Ревекка, - его надо положить на мои носилки, а я до-
еду на одной из верховых лошадей.
- Но тогда на тебя будут глазеть эти нечестивые псы! - прошептал Иса-
ак, подозрительно оглядывая толпу рыцарей и оруженосцев.
Ревекка, занятая различными распоряжениями, уже не слушала его, но
Исаак схватил ее за рукав и вполголоса с ужасом сказал:
- Праведный Аарон! А что, если юноша не выживет? Если он умрет под
нашим кровом, нас обвинят в его смерти, и толпа разорвет нас на части.
- Не умрет он, батюшка, - отвечала Ревекка, осторожно высвободив свой
рукав из пальцев отца. - Он останется жив, если мы подберем его, но если
мы этого не сделаем, то поистине будем отвечать за его гибель перед бо-
гом и перед людьми.
- Ох, - молвил Исаак, - мне нестерпимо жалко глядеть на кровь, соча-
щуюся из его ран, будто каждая капля - золотая монета, уходящая из моего
кошелька. И мне ли не знать, что праведная Мириам, дочь раввина Манассии
из Византии, душа которого в раю, научила тебя искусству врачевания и ты
отлично знаешь свойства зелий и силу эликсиров. А потому поступай как
хочешь. Ты у меня хорошая девушка, ты мне ниспослана как благословение
божие, как радостная песнь, и мне самому, и дому моему, и всему народу
израильскому...
Однако опасения Исаака не были напрасны. Благородный и великодушный
поступок Ревекки на обратном пути в Ашби привлек к ней внимание хищного
Бриана де Буагильбера. Храмовник дважды поворачивал коня, чтобы еще и
еще раз полюбоваться на прекрасную еврейку, и мы уже видели, какое впе-
чатление произвели на него ее прелести, когда случай предал ее во власть
этого бессовестного развратника.
Ревекка, не теряя времени, проводила больного в дом, который временно
занимал ее отец, и собственными руками омыла и перевязала раны Айвенго.
Юные читатели романов и баллад, вероятно, помнят, как часто в те, как
говорится, темные времена женщины были знакомы с тайнами врачебной нау-
ки, и нередко случалось, что за ранеными рыцарями ухаживали красавицы,
чьи взоры наносили сердцам воинов неизлечимые раны.
Но евреи, как мужчины, так и женщины, знали медицинскую науку во всех
ее разновидностях и практиковали с таким успехом, что в случаях тяжких
ран или болезней тогдашние монархи и могущественные бароны нередко обра-
щались за помощью к тому или другому мудрецу этого презираемого племени.
Еврейские врачи нимало не теряли от того обстоятельства, что среди хрис-
тиан существовало тогда убеждение, будто бы еврейские раввины имели глу-
бокие познания в колдовстве и особенно в кабалистике, самое название ко-
торой произошло от таинственной науки израильских мудрецов. Раввины и не
опровергали слухов о своих сношениях со сверхъестественными силами, по-
тому что, с одной стороны, такая молва ничего не прибавляла (да и можно
ли было что-либо еще прибавить!) к той ненависти, которую питали к их
национальности, но, с другой стороны, за это к ним относились с меньшим
презрением. Еврейского чародея можно было ненавидеть не меньше, чем рос-
товщика из евреев, но нельзя было обходиться с ним так же презрительно.
Впрочем, принимая во внимание некоторые изумительные случаи исцеления
ими различных болезней (случаи, занесенные в летописи), можно предпола-
гать, что евреи действительно обладали тайнами врачевания, которые пере-
давали друг другу из рода в род, но тщательно скрывали их от христиан,
среди которых жили, по весьма понятному духу обособленности, вытекавшему
из их положения гонимой национальности.
Прекрасная Ревекка основательно обучалась всему, чему могли научить
ее соплеменники; ее природные способности и сила ее ума помогли ей все
это запомнить, привести в порядок и развить самостоятельным мышлением
гораздо глубже того, чего можно было ожидать от юной особы ее пола в том
веке, когда она жила. Сведения по медицине и врачебному искусству она
получила от пожилой женщины по имени Мириам, дочери одного из знамени-
тейших еврейских раввинов и докторов. Мириам любила Ревекку, как
собственную дочь. Ходили слухи, что она передала Ревекке все тайные поз-
нания, которые получила от своего мудрого отца. Мириам стала жертвой су-
еверия и изуверства тех времен. Но ее врачебные секреты перешли по нас-
ледству даровитой ученице. Ревекка, обладавшая не только красотой, но и
обширными познаниями, пользовалась чрезвычайным уважением среди своего
народа, ее считали почти равной тем одаренным женщинам, о которых упоми-
нается в священном писании. Сам отец ее, отдавая невольную дань восхище-
ния ее талантам, что не мешало ему любить ее безгранично, предоставлял
ей несравненно большую свободу, чем было в обычае у евреев, и не только
часто спрашивал у нее совета, но, как мы видели, подчас действовал, счи-
таясь с ее мнением больше, чем со своим собственным.
Когда Айвенго принесли в жилище Исаака, он все еще был в бессозна-
тельном состоянии, так как потерял много крови. Ревекка, осмотрев рану и
приложив к ней свои лекарства, сказала отцу, что если у больного не бу-
дет лихорадки, а бальзам старой Мириам не утратил своей целебной силы,
то нечего опасаться за жизнь их гостя и он может завтра же отправиться с
ними в Йорк. Исаак немного смутился при таком известии. Его милосердие
не простиралось дальше Ашби. Он охотно оставил бы здесь раненого христи-
анина, поручив его уходу тех евреев, у которых он остановился, уверив
хозяев этого дома, что все расходы возьмет на себя. Но Ревекка реши-
тельно высказалась против этого, приведя целый ряд веских возражений.
Прежде всего она наотрез отказалась передать в другие руки склянку с
драгоценным бальзамом из опасения, что таким образом откроется важная
врачебная тайна. Кроме того, она напомнила отцу, что Айвенго - любимец
Ричарда Львиное Сердце. А между тем в случае возвращения Ричарда в Анг-
лию Исаак, снабжавший мятежного принца Джона деньгами, будет сильно нуж-
даться в могущественном заступнике перед королем.
- Ты права, Ревекка, - в раздумье произнес Исаак. - Было бы грешно
разоблачать секреты блаженной Мириам; когда бог посылает человеку добро,
не следует расточать его по-пустому и отдавать другим - все равно, будет
ли то золотая монета, или серебряная, или таинственное снадобье, заве-
щанное тебе мудрым врачом; что бы ни было, раз провидение даровало нам
что-либо, мы обязаны хранить его дары. А что касается Ричарда Львиное
Сердце, мне лучше попасть в лапы идумейского льва, чем в его руки, если
только он узнает о моих денежных сделках с его братом. Поэтому я послу-
шаюсь твоего совета и возьму этого юношу в Йорк. Пусть наш дом будет его
домом, пока он не излечится от ран своих. И когда тот, кто прозывается
Львиным Сердцем, возвратится в Англию, о чем уже ходят слухи, тогда
Уилфред Айвенго послужит мне каменной стеной, чтобы укрыться от коро-
левского гнева. Он добрый юноша и хороший человек - соблюдает назначен-
ный срок и возвращает то, что занял. Он оказывает помощь израильтянину -
защитил даже сына отца моего, когда тот был окружен разбойниками и исча-
диями дьявола.
Вечер уже подходил к концу, когда Айвенго пришел в себя и начал соз-
навать окружающее. Он очнулся от забытья, находясь под смутными впечат-
лениями, которые естественно сопровождают возврат к сознанию из обморо-
ка. Некоторое время он никак не мог связно или последовательно предста-
вить себе события вчерашнего дня. Он чувствовал большую слабость и боль
от ран. В его уме беспорядочно теснились неясные воспоминания об ударах
мечей и копий, о жестоких схватках и нападениях, а в ушах звучали боевые
возгласы и бряцанье оружия. Наконец с большим усилием ему удалось отдер-
нуть полог своей постели, невзирая на боль от раны, мешавшую ему дви-
гаться.
К своему удивлению, он увидел, что находится в комнате, великолепно
убранной в восточном вкусе; ему в первую минуту даже показалось, что он
перенесен во время сна обратно в Палестину. Это впечатление еще усили-
лось, когда тяжелая драпировка приподнялась и в комнату проскользнула
женщина в богатом восточном одеянии. Вслед за нею вошел смуглый прислуж-
ник.
Раненый рыцарь собрался было обратиться с вопросом к этому прелестно-
му видению, но она, приложив тонкий пальчик к рубиновым устам, приказала
ему молчать. Слуга, подойдя к кровати, раскрыл раненого, и прекрасная
еврейка проверила, не сползла ли со своего места повязка и нет ли ка-
ких-либо осложнений. Она выполнила это с такой грацией, так просто и
скромно, что даже и самый строгий блюститель нравов не нашел бы здесь
ничего оскорбительного для женского достоинства. Самая мысль о том, что
юная и красивая девушка ухаживает за мужчиной и собственноручно перевя-
зывает ему рану, совершенно заслонялась и исчезала при виде этого благо-
детельного существа, явившегося на помощь тяжелобольному, чтобы облег-
чить его страдания и спасти от смерти. Ревекка сделала несколько указа-
ний старому слуге, который часто помогал ей в уходе за больными; тот
быстро и ловко повиновался ей.
Ревекка говорила по-еврейски, и звуки незнакомого языка произвели на
Айвенго такое чарующее впечатление, словно это были магические заклина-
ния какойнибудь добрей волшебницы. Они были непонятны для слуха, но мяг-
кость голоса и кроткое выражение лица говорившей ласкали и трогали серд-
це слушателя. Не пытаясь возобновить вопросы, Айвенго безмолвно подчи-
нился всему, что она считала нужным сделать для него. Но когда все было
кончено и красавица, бывшая его врачом, собралась уходить, он не мог
больше противиться овладевшему им любопытству и сказал, обращаясь к ней
по-арабски (этот язык он изучил во время своих странствований по Востоку
и думал, что он лучше других подходит для стоявшей перед ним девицы в
тюрбане и восточном одеянии):
- Прошу вас, любезная девица, будьте так добры...
Но тут она прервала его речь с невольной улыбкой, которая на мгнове-
