честь принадлежать к рыцарскому сословию, ему должно быть известно, что
он унизил себя подобным союзом и не имеет права требовать уважения со
стороны знатных особ благородного происхождения. Что касается пленных,
то мы, соблюдая христианское милосердие, просим вас прислать какое-либо
духовное лицо, чтобы исповедать их и примирить с богом, ибо мы порешили
казнить их сегодня до полудня и выставить их головы на стенах замка,
чтобы показать всем, как мы мало считаемся с теми, кто взялся их осво-
бождать. А потому, как уже сказано, просим прислать священника, дабы
приготовить их к смерти. Исполнением нашей просьбы вы окажете последнюю
услугу в земной их жизни.
Сложив это письмо, Фрон де Беф отдал его слуге для вручения гонцу,
дожидавшемуся у ворот ответа на принесенное им послание.
Иомен, исполнивший это поручение, возвратился в главную квартиру со-
юзников, расположенную под старым, развесистым дубом, на расстоянии трех
выстрелов из лука от замка. Здесь Вамба, Гурт, Черный Рыцарь и Локсли, а
также веселый отшельник с нетерпением ожидали ответа на свой вызов. Нем-
ного дальше виднелось немало отважных иоменов, зеленая одежда и загоре-
лые лица которых показывали, какого рода ремеслом они промышляли. Их
собралось уже более двухсот человек, к ним непрестанно присоединялись
все новые и новые отряды. Их вожди только тем и отличались от своих под-
чиненных, что на шапке у них было по одному перу; во всем остальном они
были одеты и вооружены совершенно одинаково с прочими.
Помимо этих ватаг на подмогу сходились саксы из ближайших местечек, а
также крепостные люди и слуги из обширных поместий Седрика, явившиеся
выручать своего хозяина. Они были вооружены по преимуществу вилами, ко-
сами, цепами и другими хозяйственными орудиями. Норманны, придерживаясь
обычной политики завоевателей, не позволяли побежденным саксам владеть
мечами и копьями. По этой причине саксы были далеко не так страшны для
осажденных, как могли бы оказаться, если принять в расчет их крепкое те-
лосложение, их многочисленность, а также воодушевление, с которым они
взялись постоять за правое дело. Предводителям этого пестрого войска и
было вручено письмо храмовника.
Прежде всего отдали его отшельнику, прося прочесть, что там написано.
- Клянусь посохом святого Дунстана, - сказал этот почтенный монах, -
а этим посохом он собрал такую паству, как ни один святой в раю... Кля-
нусь, что не только не могу прочитать вам то, о чем тут сказано, но не
скажу даже, по-французски оно написано или поарабски.
С этими словами он передал письмо Гурту, который угрюмо мотнул голо-
вой и отдал его Вамбе. Ухмыляясь с таким хитрым видом, какой мог бы быть
у обезьяны при подобных обстоятельствах, шут осмотрел все четыре угла
бумаги, потом подпрыгнул и отдал письмо Роберту Локсли.
- Кабы длинные буквы были луки, а короткие - стрелы, я бы что-нибудь
разобрал, - сказал честный иомен. - А теперь я так же не могу понять
смысл этих знаков, как подстрелить оленя, который гуляет за двенадцать
миль отсюда.
- Придется уж мне послужить вам чтецом, - сказал Черный Рыцарь и,
взяв письмо из рук Локсли, прочел его сначала про себя, а потом по-сак-
сонски изложил его содержание своим союзникам.
- Казнить благородного Седрика! - воскликнул Вамба. - Клянусь крес-
том, ты, должно быть, ошибся, сэр рыцарь.
- Нет, мой почтенный друг, - отвечал рыцарь, - я вам в точности пере-
дал то, что тут написано.
- В таком случае, - сказал Гурт, - клянусь святым Фомой, надо взять
замок, хотя бы пришлось голыми руками разобрать его по камешку.
- Нам с тобой больше и нечем орудовать, - сказал Вамба, - только мои
руки вряд ли годятся на это.
- Это они так говорят, чтобы выиграть время, - сказал Локсли. - Они
не решатся на дело, за которое им придется отвечать своей головой.
- Было бы хорошо, - сказал Черный Рыцарь, - если бы кто-нибудь из нас
ухитрился проникнуть в замок, чтобы разузнать, как там обстоят дела. Они
просят прислать священника для принятия исповеди; по-моему, наш святой
отшельник мог бы исполнить эту благочестивую обязанность; заодно он дос-
тавил бы нам нужные сведения.
- А, черт бы тебя побрал с твоими советами! - воскликнул святой пус-
тынник. - Я же тебе говорил, сэр Лентяй, что когда я сбрасываю рясу,
вместе с ней снимаю и мой духовный сан, так что вся моя святость и даже
латынь пропадают. В зеленом кафтане я скорее способен подстрелить двад-
цать оленей, чем исповедать одного христианина.
- Боюсь, - сказал Черный Рыцарь, - что здесь никого не найдется, кто
бы годился на роль отца-исповедника.
Все переглядывались между собой и молчали.
- Ну, я вижу, - сказал Вамба после короткой паузы, - что дураку на
роду написано оставаться в дураках и совать шею в такое ярмо, от которо-
го умные люди шарахаются. Да будет вам известно, дорогие братья и земля-
ки, что до шутовского колпака я носил рясу и до тех пор готовился в мо-
нахи, пока не началось у меня воспаление мозгов и осталось у меня ума не
больше чем на дурака. Вот я и думаю, что с помощью той святости, благо-
честия и латинской учености, которые зашиты в капюшоне доброго отшельни-
ка, я сумею доставить как мирское, так и духовное утешение нашему хозяи-
ну, благородному Седрику, а также и его товарищам по несчастью.
- Как ты думаешь, годится он на это? - спросил у Гурта Черный Рыцарь.
- Уж право не знаю, - отвечал Гурт. - Если окажется негодным, то это
будет первый случай, когда его ум не подоспеет на выручку его глупости.
- Так надевай рясу, добрый человек, - сказал Черный Рыцарь, - и пус-
кай твой хозяин через тебя пришлет нам весть о том, как обстоят дела у
них в замке. Там, должно быть, мало народу, так что внезапное и смелое
нападение может увенчаться полным успехом. Однако время не терпит, иди
скорее.
- А мы между тем, - сказал Локсли, - так обложим все стены кругом,
что ни одна муха оттуда не вылетит без нашего ведома. Ты скажи этим зло-
деям, друг мой, - продолжал он, обращаясь к Вамбе, - что за всякое наси-
лие, учиненное над пленниками, мы с них самих взыщем вдесятеро.
- Pax vobiscum! [18] - сказал Вамба, успевший напялить на себя полное
монашеское облачение.
Произнося эти слова, он принял степенную и торжественную осанку и
чинной поступью отправился выполнять свою миссию.
Глава XXVI
Конь вдруг начнет плестись рысцой,
А клячи вскачь пойдут;
Так станет вдруг шутом святой,
Монахом станет шут.
Старинная песня
Когда шут, облаченный в рясу отшельника и препоясанный узловатою ве-
ревкою, появился перед воротами замка Реджинальда Фрон де Бефа, приврат-
ник спросил, как его зовут и зачем он пришел.
- Pax vobiscum! - отвечал шут. - Я смиренный монах францисканского
ордена, пришел преподать утешение несчастным узникам, находящимся в сте-
нах этого замка.
- Храбрый же ты монах, - сказал привратник, - коли отважился прийти
сюда; здесь, за исключением нашего пьяного капеллана, уже двадцать лет
не кукарекали такие петухи, как ты.
- Уж, пожалуйста, сделай милость, - сказал мнимый монах, - доложи обо
мне хозяину замка. Поверь, что он меня примет охотно. А петух так громко
закукарекает, что по всему замку будет слышно.
- Вот за это спасибо! - сказал привратник. - Но если мне достанется
за то, что я покинул сторожку ради твоего поручения, я посмотрю, выдер-
жит ли серая одежда монаха стрелу дикого гуся.
С этими словами привратник вышел из башенки и отправился в большой
зал замка с небывалым известием, что у ворот стоит святой монах и просит
позволения немедленно войти. К немалому его удивлению, хозяин приказал
тотчас впустить святого человека, и привратник, поставив часовых охра-
нять ворота, без дальнейших рассуждении отправился исполнять порученное
приказание.
Всей храбрости и находчивости Вамбы едва хватило на то, чтобы не рас-
теряться в присутствии такого человека, каким был страшный Фрон де Беф.
Бедный шут произнес свое "pax vobiscum", на которое сильно полагался в
исполнении своей роли, таким дрожащим и слабым голосом, каким еще никог-
да не возглашали этого приветствия. Но Фрон де Беф привык, чтобы люди
всякого сословия трепетали перед ним, так что робость мнимого монаха не
возбудила в нем никаких подозрений.
- Кто ты, монах, и откуда? - спросил он.
- Pax vobiscum! - повторил шут. - Я бедный служитель святого Францис-
ка, шел через эти леса и попал в руки разбойников, как сказано в писании
- guidam viator incidit in latrones [19], которые послали меня в этот
замок исполнить священную обязанность при двух особах, осужденных вашим
досточтимым правосудием на смерть.
- Так, так, - молвил Фрон де Беф. - А не можешь ли ты мне сказать,
святой отец, много ли там этих бандитов?
- Доблестный господин, - отвечал Вамба, - nomen illis legio - имя им
легион.
- Ты мне просто скажи, сколько их, монах, не то ни твоя ряса, ни ве-
ревка не защитят тебя.
- Увы, - сказал мнимый монах, - cor meum eructavit [20], что значит -
я чуть не умер со страху! Но сдается мне, что всех - и иоменов и просто-
людинов - там наберется по крайней мере пятьсот человек.
- Как! - воскликнул храмовник, в эту минуту вошедший в зал. - Так
много слетелось этих ос? Значит, пора передавить их зловредный рой.
Он отвел хозяина в сторону и спросил его:
- Знаешь ты этого монаха?
- Нет, - отвечал Фрон де Беф, - он не здешний, из дальнего монастыря,
и я его не знаю.
- В таком случае не передавай ему на словах того, что ты хотел пору-
чить, - сказал храмовник. - Пускай он отнесет письмо от имени де Браси с
приказанием его вольной дружине поспешить сюда. А тем временем, чтобы
этот монах не догадался, в чем дело, дозволь ему выполнить свою задачу и
приготовить саксонских свиней к бойне.
- Хорошо, пусть так и будет, - отвечал Фрон де Беф и велел одному из
слуг проводить Вамбу в ту комнату, где содержались Седрик и Ательстан.
Между тем нетерпение Седрика все росло и росло. Он расхаживал из кон-
ца в конец по залу с видом человека, который бросается в атаку или берет
приступом крепость. Он то издавал какие-то восклицания, то взывал к
Ательстану, который со стоическим хладнокровием ожидал исхода приключе-
ния, преспокойно переваривая весьма сытный обед. По-видимому, вопрос,
долго ли продлится их тюремное заключение, мало его тревожил: он твердо
уповал, что, подобно всякому земному злу, когда-нибудь и это кончится.
- Pax vobiscum! - молвил шут, войдя к ним. - Да будет над вами бла-
гословение святого Дунстана, святого Дениса, святого Дютока и всех свя-
тых!
- Войди, милости просим, - сказал Седрик мнимому монаху. - Зачем ты
пришел к нам?
- Я пришел приготовить вас к смерти, - отвечал шут.
- Не может быть! - воскликнул Седрик, вздрогнув. - Как они ни злобны,
как ни бесстрашны, они не осмелятся учинить такую явную и беспричинную
расправу.
- Увы, - сказал шут, - взывать к их человеколюбию было бы столь же
напрасно, как удержать закусившую удила лошадь шелковой ниткой вместо
уздечки. А потому подумай хорошенько, благородный Седрик, а также и вы,
доблестный Ательстан, какие прегрешения совершили вы во плоти, ибо се-
годня же будете призваны к ответу пред высшее судилище.
- Слышишь ты это, Ательстан? - сказал Седрик. - Укрепимся духом для
последнего нашего подвига, ибо лучше умереть как подобает мужчинам, не-
жели жить в неволе.
- Я готов, - сказал Ательстан, - выдержать все, что может придумать
их злоба, и пойду на смерть так же спокойно, как пошел бы обедать.
- Так приступим к святому таинству, отец мой, - сказал Седрик.
- Погоди минутку, дядюшка, - сказал шут своим обыкновенным голосом, -
что это ты больно скоро собрался? Лучше осмотрись хорошенько, прежде чем
