цемер.
- Придержи язык, Вамба, сделай милость! - сказал Гурт. - Оно, может
быть и так; но явись сейчас хоть сам рогатый черт и предложи нам свои
услуги, чтобы вызволить из беды Седрика и леди Ровену, боюсь - у меня не
хватило бы набожности отказаться от его помощи.
Тем временем отшельник вооружился, как настоящий иомен, мечом, щитом,
луком и колчаном со стрелами, через плечо перекинул тяжелый бердыш. Он
первый вышел из хижины, а потом тщательно запер дверь и засунул ключ под
порог.
- Ну что, брат, годишься ты теперь в дело, - спросил Локсли, - или
хмель все еще бродит у тебя в голове?
- Чтобы прогнать его, - отвечал монах, - будет довольно глотка воды
из купели святого Дунстана. В голове, правда, жужжит что-то и ноги не
слушаются, но все это мигом пройдет.
С этими словами он подошел к каменному бассейну, на поверхности кото-
рого падавшая в него струя образовала множество пузырьков, белевших и
прыгавших при бледном свете луны, припал к нему ртом и пил так долго,
как будто задумал осушить источник.
- Случалось ли тебе раньше выпивать столько воды, святой причетник из
Копменхерста? - спросил Черный Рыцарь.
- Только один раз: когда мой бочонок с вином рассохся и вино утекло
незаконным путем. Тогда мне нечего было пить, кроме воды по щедрости
святого Дунстана, - отвечал монах.
Тут он погрузил руки в воду, а потом окунул голову и смыл таким обра-
зом все следы полночной попойки.
Протрезвившись окончательно, веселый отшельник ухватил свой тяжелый
бердыш тремя пальцами и, вертя его над головой, как тростинку, закричал:
- Где они, подлые грабители, что похищают девиц? Черт меня побери,
коли я не справлюсь с целой дюжиной таких мерзавцев!
- Ты и ругаться умеешь, святой причетник? - спросил Черный Рыцарь.
- Полно меня к причетникам причислять! - возразил ему преобразившийся
монах. - Клянусь святым Георгием и его драконом, я только до тех пор и
монах, пока у меня ряса на плечах... А как надену зеленый кафтан, так
могу пьянствовать, ругаться и ухаживать за девчонками не хуже любого
лесника.
- Ступай вперед, балагур, - сказал Локсли, - да помолчи немного; ты
сегодня шумишь, как целая толпа монахов в сочельник, когда отец игумен
уснул. Пойдемте, друзья, медлить нечего. Надо поскорее собрать людей, и
все же у нас мало будет народу, чтобы взять приступом замок Реджинальда
Фрон де Бефа.
- Что? - воскликнул Черный Рыцарь. - Так это Фрон де Беф выходит нын-
че на большую дорогу и берет в плен верноподанных короля? Разве он стал
вором и притеснителем?
- Притеснителем-то он всегда был, - сказал Локсли.
- А что до воровства, - подхватил монах, - то хорошо, если бы он хоть
вполовину был так честен, как многие из знакомых мне воров.
- Иди, иди, монах, и помалкивай! - сказал иомен. - Лучше бы ты попро-
ворнее провел нас на сборное место и не болтал, о чем следует помалки-
вать как из приличия, так и ради осторожности!
Глава XXI
Увы, прошло так много дней и лет
С тех пор, как тут за стол садились люди,
Мерцанием свечей озарены!
Но в сумраке высоких этих сводов
Мне слышится времен далеких шепот,
Как будто медлящие голоса
Тех, кто давно в своих могилах спит.
"Орра", трагедия
Пока принимались все эти меры для освобождения Седрика и его спутни-
ков, вооруженный отряд, взявший их в плен, спешил к укрепленному замку,
где предполагалось держать их в заключении. Но вскоре наступила полная
темнота, а лесные тропинки были, очевидно, мало знакомы похитителям.
Несколько раз они останавливались и раза два поневоле возвращались на-
зад. Летняя заря занялась, прежде, чем они попали на верную дорогу, но
зато теперь отряд продвигался вперед очень быстро. В это время между
двумя предводителями происходил такой разговор:
- Тебе пора уезжать от нас, сэр Морис, - говорил храмовник рыцарю де
Браси. - Для того чтобы разыграть вторую часть нашей мистерии, ведь те-
перь ты должен выступать в роли освободителя.
- Нет, я передумал, - сказал де Браси. - Я до тех пор не расстанусь с
тобой, пока добыча не будет доставлена в замок Фрон де Бефа. Тогда я
предстану перед леди Ровеной в моем настоящем виде и надеюсь уверить ее,
что всему виной сила моей страсти.
- А что заставило тебя изменить первоначальный план, де Браси? -
спросил храмовник.
- Это тебя не касается, - отвечал его спутник.
- Надеюсь, однако, сэр рыцарь, - сказал храмовник, - что такая пере-
мена произошла не от того, что ты заподозрил меня в бесчестных намерени-
ях, о которых тебе нашептывал Фиц-Урс?
- Что я думаю, то пусть остается при мне, - отвечал де Браси. - Гово-
рят, что черти радуются, когда один вор обокрадет другого. Но всем из-
вестно, что никакие черти не в силах помешать рыцарю Храма поступить
по-своему.
- А вождю вольных наемников, - подхватил храмовник, - ничто не мешает
опасаться со стороны друга тех обид, которые он сам чинит всем на свете.
- Не будем без пользы упрекать друг друга, - отвечал де Браси. - До-
вольно того, что я имею понятие о нравственности рыцарей, принадлежащих
к ордену храмовников, и не хочу дать тебе возможность отбить у меня кра-
савицу, ради которой я пошел на такой риск.
- Пустяки! - молвил храмовник. - Чего тебе бояться? Ведь ты знаешь,
какие обеты налагает наш орден!
- Еще бы! - сказал де Браси. - Знаю также, как эти обеты выполняются.
Полно, сэр рыцарь. Все знают, что в Палестине законы служения даме под-
вергаются очень широкому толкованию. Говорю прямо: в этом деле я не по-
ложусь на твою совесть.
- Так знай же, - сказал храмовник, - что я нисколько не интересуюсь
твоей голубоглазой красавицей. В одном отряде с ней есть другая, которая
мне гораздо больше нравится.
- Как, неужели ты способен снизойти до служанки? - сказал де Браси.
- Нет, сэр рыцарь, - отвечал храмовник надменно, - до служанки я не
снизойду. В числе пленных есть у меня добыча, ничем не хуже твоей.
- Не может быть. Ты хочешь сказать - прелестная еврейка? - сказал де
Браси.
- А если и так, - возразил Буагильбер, - кто может мне помешать в
этом?
- Насколько мне известно, никто, - отвечал де Браси, - разве что дан-
ный тобою обет безбрачия. Или просто совесть не позволит завести интригу
с еврейкой.
- Что касается обета, - сказал храмовник, - наш гроссмейстер освобо-
дит от него, а что касается совести, то человек, который собственноручно
убил до трехсот сарацин, может и не помнить свои мелкие грешки. Ведь я
не деревенская девушка на первой исповеди в страстной четверг.
- Тебе лучше знать, как далеко простираются твои привилегии, - сказал
де Браси, - однако я готов поклясться, что денежные мешки старого рос-
товщика пленяют тебя гораздо больше, чем черные очи его дочери.
- То и другое привлекательно, - отвечал храмовник. - Впрочем, старый
еврей лишь наполовину моя добыча. Его придется делить с Реджинальдом
Фрон де Бефом. Он не позволит нам даром расположиться в своем замке. Я
хочу получить свою долю в этом набеге и решил, что прелестная еврейка
будет моей нераздельной добычей. Ну, теперь ты знаешь мои намерения,
значит можешь придерживаться первоначального плана. Сам видишь, что тебе
нечего опасаться моего вмешательства.
- Нет, - сказал де Браси, - я все-таки останусь поближе к своей добы-
че. Все, что ты говоришь, вполне справедливо, но меня беспокоит разреше-
ние гроссмейстера, да и те особые привилегии, которые дает тебе убийство
трехсот сарацин. Ты так уверен, что тебе все простится, что не станешь
церемониться из-за пустяков.
Пока между рыцарями происходил этот разговор, Седрик всячески старал-
ся выпытать от окружавшей его стражи, что они за люди и с какой целью
совершили нападение.
- С виду вы англичане, - говорил он, - а между тем накинулись на сво-
их земляков, словно настоящие норманны. Если вы мне соседи, значит мои
приятели: кто же из моих английских соседей когда-либо враждовал со
мной? Говорю вам, иомены: даже те из вас, которые запятнали себя разбо-
ем, пользовались моим покровительством; я жалел их за нищету и вместе с
ними проклинал их притеснителей, бессовестных дворян. Что же вам нужно
от меня? Зачем вы подвергаете меня насилию? Что же вы молчите? Вы посту-
паете хуже, чем дикие звери; неужели же вы хотите уподобиться бессловес-
ным скотам?
Но все эти речи были напрасны. У его стражи было много важных причин
не нарушать молчания, а потому он не мог донять их ни гневом, ни угово-
рами. Они продолжали все так же быстро везти его вперед, пока впереди, в
конце широкой аллеи, не возник Торкилстон - древний замок, принадлежав-
ший в те времена Реджинальду Фрон де Бефу. Этот замок представлял собою
высокую четырехугольную башню, окруженную более низкими постройками и
обнесенную снаружи крепкой стеной. Вокруг этой стены тянулся глубокий
ров, наполненный водой из соседней речушки. Фрон де Беф нередко враждо-
вал со своими соседями, а потому позаботился прочнее укрепить замок,
построив во всех углах внешней стены еще по одной башне. Вход в замок,
как во всех укреплениях того времени, находился под сводчатым выступом в
стене, защищенным с обеих сторон маленькими башенками.
Как только Седрик завидел очертания поросших мхом зубчатых серых стен
замка, высившихся над окружавшими их лесами, ему все сразу стало понят-
но.
- Понапрасну я обидел воров и разбойников здешних лесов, - сказал он,
- подумав, что эти бандиты могут принадлежать к их ватаге... Это все
равно что приравнять лисиц наших лесов к хищным волкам Франции. Говори-
те, подлые собаки, чего добивается ваш хозяин: моей смерти или моего бо-
гатства? Должно быть, ему обидно, что еще осталось двое саксов, я да
благородный Ательстан, владеющих земельными угодьями в этой стране. Так
убейте же нас и завершите тем свое злодейство. Вы отняли наши вольности,
отнимите и жизнь. Если Седрик Сакс не в силах спасти Англию, он готов
умереть за нее. Скажите вашему бесчеловечному хозяину, что я лишь умоляю
его отпустить без всякой обиды леди Ровену. Она женщина; ему нечего бо-
яться ее, а с нами умрут последние бойцы, которые имеют дерзость за нее
заступаться.
Стража на эту речь отвечала молчанием; к тому времени они останови-
лись перед воротами замка. Де Браси трижды протрубил в рог. Тогда стрел-
ки, высыпавшие на стены при их приближении, поспешили сойти вниз, опус-
тить подъемный мост и впустить отряд в замок. Стража заставила пленников
сойти с лошадей и отвела их в зал, где им был предложен завтрак; но ник-
то, кроме Ательстана, не притронулся к нему. Впрочем, потомку короляис-
поведника тоже не дали времени основательно заняться поданными яствами,
так как стража сообщила ему и Седрику, что их поместят отдельно от леди
Ровены. Сопротивляться было бесполезно. Их заставили пройти в большую
комнату, сводчатый потолок которой, опиравшийся на неуклюжие саксонские
колонны, придавал ей сходство с трапезными залами, какие и теперь еще
можно встретить в наиболее древних из наших монастырей.
Потом леди Ровену разлучили и с ее служанками и проводили - очень
вежливо, но не спросив о ее желании, - в отдельную комнату. Такой же
сомнительный почет был оказан и Ревекке, невзирая на мольбы ее отца.
Старик в отчаянии предлагал даже деньги, лишь бы дочери дозволено было
оставаться при нем.
- Нечестивец, - ответил ему один из стражей, - когда ты увидишь, ка-
кая берлога тебе приготовлена, так сам не захочешь, чтобы дочь остава-
лась с тобой!
И без дальнейших разговоров старого Исаака потащили в сторону от ос-
тальных пленных. Всех слуг тщательно обыскали, обезоружили и заперли в
особом помещении. Леди Ровену лишили даже присутствия ее служанки Эльги-
ты.
Комната, куда заключили обоих саксонских вождей, в то время служила
