- Хорошо, - сказал принц Джон высокомерно, - хотя мы и не привыкли к
подобным отказам, однако постараемся как-нибудь переварить свой обед,
несмотря на то, что его не желают удостоить своим присутствием ни ры-
царь, наиболее отличившийся в бою, ни избранная им королева красоты.
Сказав это, он собрался покинуть ристалище и повернул коня назад, что
было сигналом к окончанию турнира.
Но уязвленная гордость бывает злопамятна, особенно при остром созна-
нии неудачи. Джон не успел отъехать и трех шагов, как, оглянувшись, бро-
сил гневный взгляд на того иомена, который так рассердил его поутру, и,
обратясь к страже, сказал повелительно:
- Вы мне отвечаете головой, если этот молодец ускользнет.
Иомен спокойно и твердо выдержал суровый взгляд принца и сказал с
улыбкой:
- Я и не намерен уезжать из Ашби до послезавтра. Хочу посмотреть, хо-
рошо ли стаффордширские и лестерские ребята стреляют из лука. В лесах
Нидвуда и Чарнвуда должны водиться хорошие стрелки.
Не обращаясь прямо к иомену, принц Джон сказал своим приближенным:
- Вот мы посмотрим, как он сам стреляет, и горе ему, если его ис-
кусство не оправдает его дерзости.
- Давно пора, - сказал де Браси, - примерно наказать кого-нибудь из
этих мужланов. Они становятся чересчур нахальны.
Вальдемар Фиц-Урс только пожал плечами и ничего не сказал. Про себя
он, вероятно, подумал, что его патрон избрал не тот путь, который ведет
к популярности. Принц Джон покинул арену. Вслед за ним начали расхо-
диться все зрители.
Разными дорогами, судя по тому, кто откуда пришел, потянулись группы
людей по окружающей поляне. Большая часть зрителей устремилась в Ашби,
где многие знатные гости проживали в замке, а другие нашли себе приста-
нище в самом городе. В число их входило и большинство рыцарей, участво-
вавших в турнире или собиравшихся принять участие в завтрашнем состяза-
нии. Они медленно ехали верхом, толкуя между собой о происшествиях этого
дня, а шедший мимо народ приветствовал их громкими кликами. Такими же
кликами проводили и принца Джона, хотя эти приветствия скорее были выз-
ваны пышностью одежды и великолепием блестящей свиты, чем его досто-
инствами.
Гораздо более искренними и единодушными возгласами был встречен побе-
дитель. Но ему так хотелось поскорее уклониться от этих знаков всеобщего
внимания, что он с благодарностью принял любезное предложение маршалов
ратного поля занять один из шатров, раскинутых у дальнего конца ограды.
Как только он удалился в свой шатер, разошлась и толпа народа, собравша-
яся поглазеть на него и обменяться на его счет различными соображениями
и догадками.
Шум и движение, неразлучные с многолюдным сборищем, мало-помалу за-
тихли. Некоторое время доносился говор людей, расходившихся в разные
стороны, но вскоре и он замолк в отдалении. Теперь слышались только го-
лоса слуг, убиравших на ночь ковры и подушки, да раздавались их споры и
брань из-за недопитых бутылок вина и остатков различных закусок, которые
разносили зрителям в течение дня.
На лугу, за оградой, во многих местах расположились кузнецы. По мере
того как сумерки сгущались, огни их костров разгорались все ярче и ярче;
это говорило о том, что оружейники всю ночь проведут за работой, занима-
ясь починкой или переделкой оружия, которое понадобится назавтра.
Сильный отряд вооруженной стражи, сменявшийся через каждые два часа,
окружил ристалище и охранял его всю ночь.
Глава X
Как вещий ворон - прорицатель жуткий.
Летит во мраке молчаливой ночи,
Когда больному предрекает гибель,
Заразу сея с черных крыл своих,
Так в ужасе бежит Варавва бедный,
Жестоко проклиная христиан.
"Мальтийский еврей"
Едва рыцарь Лишенный Наследства вошел в свой шатер, как явились ору-
женосцы, пажи и иные приспешники, прося позволения помочь ему снять дос-
пехи и предлагая свежее белье и освежительное омовение. За их любез-
ностью скрывалось, вероятно, желание узнать, кто этот рыцарь, стяжавший
в один день столько лавров и не соглашавшийся ни поднять забрало, ни
сказать своего настоящего имени, несмотря на приказание самого принца
Джона. Но их назойливое любопытство не получило удовлетворения. Рыцарь
Лишенный Наследства наотрез отказался от всяких услуг, говоря, что у не-
го есть свой оруженосец. На этом мужиковатом на вид слуге, похожем на
иомена, был широкий плащ из темного войлока, а на голове черная норманс-
кая меховая шапка. По-видимому, опасаясь, как бы его не узнали, он над-
винул ее на самый лоб. Выпроводив всех посторонних из палатки, слуга
снял с рыцаря тяжелые доспехи и поставил перед ним еду и вино, что было
далеко не лишним после напряжения этого дня.
Рыцарь едва успел наскоро поесть, как слуга доложил, что его спраши-
вают пятеро незнакомых людей, каждый из которых привел в поводу коня в
полном боевом снаряжении. Когда рыцарь снял доспехи, он накинул длинную
мантию с большим капюшоном, под которым можно было почти так же хорошо
скрыть свое лицо, как под забралом шлема. Однако сумерки уже настолько
сгустились, что в такой маскировке не было надобности: рыцаря мог бы уз-
нать только очень близкий знакомый.
Поэтому рыцарь Лишенный Наследства смело вышел из шатра и увидел ору-
женосцев всех пятерых зачинщиков турнира: он узнал их по коричнево-чер-
ным кафтанам и по тому, что каждый из них держал в поводу лошадь своего
хозяина, навьюченную его доспехами.
- По правилам рыцарства, - сказал первый оруженосец, - я, Болдуин де
Ойлей, оруженосец грозного рыцаря Бриана де Буагильбера, явился от его
имени передать вам, ныне именующему себя рыцарем Лишенным Наследства,
того коня и то оружие, которые служили упомянутому Бриану де Буагильберу
во время турнира, происходившего сегодня. Вам предоставляется право
удержать их при себе или взять за них выкуп. Таков закон ратного поля.
Четверо остальных оруженосцев повторили почти то же самое и выстрои-
лись в ряд, ожидая решения рыцаря Лишенного Наследства.
- Вам четверым, господа, - отвечал рыцарь, - равно как и вашим поч-
тенным и доблестным хозяевам, я отвечу одинаково: передайте благородным
рыцарям мой привет и скажите, что я бы дурно поступил, лишив их оружия и
коней, которые никогда не найдут себе более храбрых и достойных наездни-
ков. К сожалению, я не могу ограничиться таким заявлением. Я не только
по имени, но и на деле лишен наследства и принужден сознаться, что гос-
пода рыцари весьма обяжут меня, если выкупят своих коней и оружие, ибо
даже и то, которое я ношу, я не могу назвать своим.
- Нам поручено, - сказал оруженосец Реджинальда Фрон де Бефа, - пред-
ложить вам по сто цехинов выкупа за каждого коня вместе с вооружением.
- Этого вполне достаточно, - сказал рыцарь Лишенный Наследства. -
Обстоятельства вынуждают меня принять половину этой суммы. Из остающихся
денег прошу вас, господа оруженосцы, половину разделить между собой, а
другую раздать герольдам, вестникам, менестрелям и слугам.
Оруженосцы сняли шапки и с низкими поклонами стали выражать глубочай-
шую признательность за такую исключительную щедрость. Затем рыцарь обра-
тился к Болдуину, оруженосцу Бриана де Буагильбера:
- От вашего хозяина я не принимаю ни доспехов, ни выкупа. Скажите ему
от моего имени, что наш бой не кончен и не кончится до тех пор, пока мы
не сразимся и мечами и копьями, пешие или конные. Он сам вызвал меня на
смертный бой, и я этого не забуду. Пусть он знает, что я отношусь к нему
не так, как к его товарищам, с которыми мне приятно обмениваться любез-
ностями: я считаю его своим смертельным врагом.
- Мой господин, - отвечал Болдуин, - умеет на презрение отвечать
презрением, за удары платить ударами, а за любезность - любезностью. Ес-
ли вы не хотите принять от него хотя бы часть того выкупа, который наз-
начили за доспехи других рыцарей, я должен оставить здесь его оружие и
коня. Я уверен, что он никогда не снизойдет до того, чтобы снова сесть
на эту лошадь или надеть эти доспехи.
- Отлично сказано, добрый оруженосец! - сказал рыцарь Лишенный Нас-
ледства. - Ваша речь обличает смелость и горячность, подобающие тому,
кто отвечает за отсутствующего хозяина. И все же не оставляйте мне ни
коня, ни оружия и возвратите их хозяину. А если он не пожелает принять
их обратно, возьмите их себе, друг мой, и владейте ими сами. Раз я имею
право ими распоряжаться, охотно дарю их вам.
Болдуин низко поклонился и ушел вместе с остальными, а рыцарь Лишен-
ный Наследства возвратился в шатер.
- До сих пор. Гурт, - сказал он своему служителю, - честь английского
рыцарства не пострадала в моих руках.
- А я, - подхватил Гурт, - для саксонского свинопаса недурно сыграл
роль норманского оруженосца.
- Это правда, - отвечал рыцарь Лишенный Наследства. - А все-таки я
все время был в тревоге, как бы твоя неуклюжая фигура не выдала тебя.
- Ну, вот этого, - сказал Гурт, - я нисколько не боюсь! Если кто мо-
жет меня узнать, то разве только шут Вамба! До сих пор я не знаю в точ-
ности, дурак он или плут. Ох, и трудно же мне было удержаться от смеха,
когда старый мой хозяин проходил так близко от меня; он-то думал, что
Гурт пасет его свиней за много миль отсюда, среди кустов и болот Ротер-
вуда! Если меня узнают...
- Ну, довольно об этом, - прервал его рыцарь. - Ты знаешь, что я обе-
щал тебе.
- Не в этом дело! - сказал Гурт. - Я никогда не предам друга из стра-
ха перед наказанием. Шкура у меня толстая, выдержит и розги и скребки не
хуже любого борова из моего стада.
- Поверь, я вознагражу тебя за те опасности, которым ты подвергаешься
из любви ко мне, Гурт, - сказал рыцарь. - А пока что возьми, пожалуйста,
десять золотых монет.
- Я теперь богаче, - сказал Гурт, пряча деньги в сумку, - чем любой
раб или свинопас во все времена.
- А вот этот мешок с золотом, - продолжал его хозяин, - снеси в Ашби.
Разыщи там Исаака из Йорка. Пускай он из этих денег возьмет себе то, что
следует за коня и доспехи, которые он достал мне в долг.
- Нет, клянусь святым Дунстаном, этого я не сделаю! - воскликнул
Гурт.
- Как не сделаешь плут? - спросил рыцарь. - Как же ты смеешь не ис-
полнять моих приказаний?
- Всегда исполняю, коли то, что вы приказываете, честно, и разумно, и
по-христиански, - отвечал Гурт. - А это что ж такое! Чтобы еврей сам
платил себе - нечестно, так как это все равно, что надуть своего хозяи-
на; да и неразумно, ибо это значит остаться в дураках; да и не по-хрис-
тиански, так как это значит ограбить единоверца, чтобы обогатить ерети-
ка.
- По крайней мере уплати ему как следует, упрямец! - сказал рыцарь
Лишенный Наследства.
- Вот это я исполню, - ответил Гурт, сунув мешок под плащ. Но, выходя
из шатра, он проворчал себе под нос:
- Де будь я Гурт, коли не заставлю Исаака согласиться на половину той
суммы, которую он запросит!
С этими словами он ушел, предоставив рыцарю Лишенному Наследства уг-
лубиться в размышления о своих личных делах. По многим причинам, которых
мы пока не можем разъяснить читателю, эти размышления были самого тяже-
лого и печального свойства.
Теперь мы должны перенестись мысленно в селение возле Ашби, или, ско-
рее, в усадьбу, стоявшую в его окрестностях и принадлежавшую богатому
еврею, у которого поселился на это время Исаак со своей дочерью и прис-
лугой. Известно, что евреи оказывали широкое гостеприимство своим едино-
верцам и, напротив, сухо и неохотно принимали тех, кого считали язычни-
ками; впрочем, те и не заслуживали лучшего приема, так как сами притес-
няли евреев.
В небольшой, но роскошно убранной в восточном вкусе комнате Ревекка
сидела на вышитых подушках, нагроможденных на низком помосте, устроенном
у стен комнаты в замену стульев и скамеек. Она с тревогой и дочерней
