дальнейшем, В сострадании, в истинном мужском сострадании, лежит какое-то
чувство стыда, какое-то сознание вины, что мне не приходится так сильно
страдать, как ему, что я - не одно и то же, что и он, а совершенно отличное
от него существо, отделенное от него даже внешними условиями жизни. Мужское
сострадание - это краснеющее за самого себя princpium individuationis
Поэтому женское сострадание навязчиво, мужское - скрытно.
Какое отношение имеет сострадание к стыдливости женщин, отчасти уже
выяснено здесь, отчасти будет разобрано в дальнейшем в связи с вопросом об
истерии. Мы окончательно отказываемся понимать, как люди могут говорить о
какой-то врожденной стыдливости женщины при том наивном усердии, с каким они
щеголяют в декольтированных платьях, конечно, с некоторого разрешения со
стороны общественного мнения. Можно быть стыдливым, можно и не быть. Но
нельзя
говорить о стыдливости женщин, раз они равномерно забывают о ней в
известные промежутки времени.
Абсолютным доказательством бесстыдства женщин может служить тот факт,
что они в присутствии других женщин без всякого стеснения выставляют напоказ
свое голое тело, мужчины же между собою всегда стараются прикрыть свою
наготу. В этом лежит также указание на то, откуда собственно исходит это
пресловутое требование стыдливости, которое женщины внешним образом так
педантично соблюдают. Когда женщины остаются одни, между ними происходит
самый оживленный обмен сравнений физических прелестей каждой из них, и
нередко все присутствующие подвергаются самому подробному осмотру. Все это
делается не без некоторой похотливости, так как совершенно бессознательно
основной точкой зрения остается та ценность, которую мужчина придает тому
или иному физическому преимуществу женщины. Мужчина абсолютно не
интересуется наготой другого мужчины, женщина же мысленно раздевает всякую
другую женщину и, таким образом, она доказывает всеобщее межиндивидуальное
бесстыдство своем пола. Мужчине не приятно и противно знать половую жизнь
другого мужчины. Женщина же создает себе в мыслях общую картину половой
жизни другой женщины немедленно после первого знакомства с ней, она даже
оценивает другую женщину исключительно с этой точки зрения в ее "жизни".
Я еще вернусь к более глубокому разбору этой темы. Здесь изложение
впервые сталкивается с тем моментом, о котором я говорил во второй главе
этой части труда. Необходимо прежде всего сознавать то, чего мы стыдимся,
только тогда мы и можем ощущать чувство стыда. Но для сознательности, как
для чувства стыда, необходим прежде всем какой-нибудь дифференцирующий
момент. Женщина, которая только сексуальна, может казаться асексуальной, так
как она - сама сексуальность. У нее половая индивидуальность не выступает ни
физически, ни психически, ни пространственно, ни во времени с такой
отчетливостью, как у мужчины. Женщина, бесстыдная по природе своей, может
произвести впечатление стыдливости, так как у нее нет стыда, который можно
было бы оскорбить. Таким образом оказывается, что женщина или никогда не
бывает голой, или пребывает в вечной наготе. Она никогда не может быть
голой, так как не в состоянии придти к мысли об истинной наготе. Она всегда
остается голой, так как в ней отсутствует то, что могло бы привести ее к
сознанию своей (объективной) наготы и послужить импульсом к ее прикрытию.
Что можно быть голым и в одежде - истина, недоступная только тупому уму, но
плох тот психолог, на которого одежда так убедительно действует, что он
отказывается говорить о наготе. Женщина объективно всегда нага, даже в
кринолине и корсете.
Это находится в неразрывной связи с тем значением, которое имеет для
женщины слово "я". Когда спрашивают женщину, что она разумеет под своим "я",
то она не может себе представить ничего иного, кроме своего тела. Внешность
- это "я" женщин. "Рисунок человеческого я" набросанный Махом в его
"Предварительных антиметафизических замечаниях", дает нам истинную
характеристику "я" совершенной женщины. Если Э. Краузе говорит, что
самосозерцание "я" вполне выполнимо то это вовсе не так смешно, как думает
Мах, а за ним многие другие, которым в произведениях Маха понравилась именно
эта "шутливая иллюстрация философского "Много шума из ничего".
Женское "я" является основанием ее специфического тщеславия. Мужское
тщеславие есть проявление воли к ценности. Объективная форма его выражения,
его чувствительность, заключается в потребности устранить всякое сомнение со
стороны других людей в достижимости этой ценности. Личность - это то, что
дает мужчине ценность и вневременность. Эта высшая ценность, которую нельзя
отождествить с ценой, так как она, по выражению Канта, "не может быть
замещена никаким эквивалентом", "она выше всякой цены, а потому совершенно
устраняет возможность эквивалента" - эта ценность есть достоинство мужчины.
Женщины, вопреки мнению Шиллера, не обладают никаким достоинством. Этот
пробел старались заполнить изобретением слова дама. Их тщеславие естественно
направится к высшей женской ценности, т. е. к сохранению, усилению и
признанию их телесной красоты. Тщеславие Ж, таким образом, представляет
собою с одной стороны известное расположение к своему собственному телу,
расположение, присущее только ей, чуждое даже самому красивому
(мужественному) мужчине. Это своего рода радость, которая проявляется даже у
самой некрасивой девушки, когда она любуется собою в зеркале, трогает себя
или испытывает какие-либо ощущения отдельных органов своего тела. Но тут же
с яркой силой и возбуждающим предчувствием вспыхивает в ее голове мысль о
мужчине, которому когда-нибудь будут принадлежать все эти прелести. Все это
еще раз доказывает, что женщина может находиться одна, но она никогда не
может быть одинокой. С другой стороны, женское тщеславие выражается в
потребности, чтобы тело женщины вызывало удивление и было предметом желания
возбужденного в половом отношении мужчины.
Эта потребность столь сильна, что существует в действительности много
женщин, которых вполне удовлетворяет это восхищение, сопровождаемое
вожделением у мужчин, и завистью у женщин, этого для них вполне достаточно.
Других потребностей у них совершенно нет.
Итак, женское тщеславие есть внимание, всегда обращенное на других,
женщины живут только мыслью о других. Щепетильность женщины имеет именно это
основание. Женщина никогда в жизни не забудет, что какой-то человек нашел ее
безобразной. Сама она никогда не признает себя некрасивой, в крайнем случае,
она согласится с тем, что ее недооценивают. Но и к этому печальному выводу
приводят ее единственно победы, одержанные другими женщинами над ней в
борьбе замужчину. Нет женщины, которая нашла бы себя в зеркале некрасивой и
непривлекательной. У женщины собственная безобразная внешность никогда не
приобретает столь мучительной реальности, как у мужчины. Она до конца
старается разубедить в этом себя и других.
Где источник подобного тщеславия женщины? Оно вполне совпадает с
отсутствием у нее умопостигаемого "я", с отсутствием того, чему человек
придает всегда абсолютную ценность. Оно объясняется отсутствием
самоценности. Так как женщина лишена всякой самоценности для себя и перед
собой, то вполне естественно, что она старается приобрести ее для других или
перед другими, путем превращения себя в объект для изучения с их стороны,
вызывая в них восхищение и вожделение. Единственное в мире. что имеет
абсолютную бесконечную ценность, есть душа. "Вы лучше многих птиц", говорил
Христос людям. Женщина оценивает себя не с той точки зрения, насколько она
оставалась верной своей личности, насколько она была свободна. Всякое же
существо, обладающее своим "я", оценивает себя так и только так. Если же
женщина всегда и без всякого исключения ставит себя на ту высоту, которую
занимает муж, избравший ее - обстоятельство, которое вполне соответствует
действительности, если она далее приобретает ценность только через
посредство своего мужа или любовника, так что она не только в социальном и
материальном отношении, но и в глубочайшей сущности своей теснейшим образом
связана с браком, если это все так, то вывод может быть только один: она
сама по себе не обладает никакой ценностью, у нее отсутствует самоценность
человеческой личности. Женщина приписывает себе ценность, сообразно ценности
других предметов: денег и богатства, количества и пышности своих платьев,
театрального яруса, в котором находится ее ложа, своих детей и прежде всего
сообразно ценности своем обожателя, своего мужа. Самым верным оружием
женщины в споре ее с другой женщиной является указание на высшее социальное
положение своего мужа, на богатство, почет и титул его. при этом является
нелишним указать на сравнительную его молодость и многочисленность его
поклонниц, Это в состоянии окончательно сразить противницу и лишить ее
всяких дальнейших возражений. Но колоссальный позор для мужчины (и он это
чувствует лучше всякого другого), если он ссылается на что-нибудь чужое и не
защищает собой своей собственной ценности против всяких посягательств на
нее. Дальнейшим доказательством отсутствия души у Ж послужит
следующее-Женщина ощущает (по известному рецепту Гете) сильнейшее желание
произвести впечатление на мужчину, когда тот не обращает на нее ннкакого
внимания, ведь в этой способности произвести впечатление лежит весь смысл и
ценность ее жизни. М, напротив, чувствует антипатию к той женщине, которая
встретила его неприветливо или поступила по отношению к нему невежливо.
Ничто не может сделать М столь счастливым как любовь девушки, если она его
пленила и не сразу, то для него самого существует опасность воспламениться
впоследствии. Любовь мужчины .который не нравится женщине, является для нее
удовлетворением ее тщеславия, пробуждением долго дремавших в ней надежд.
Женщина заявляет одновременно притязание на всех мужчин мира. То же самое
лежит в основе ее склонности дружить преимущественно с представительницами
своего же пола. Эта склонность не лишена некоторого полового оттенка.
Таким образом взаимоотношение эмпирически данных промежуточных половых
форм определяется сообразно их положению между М и Ж. Чтобы доказать
справедливость этом положения приведем следующий факт. В то время, как
всякая улыбка девушки вызывает в М чувство восхищения, умиления, женственные
мужчины обращают свое-исключительное внимание на тех женщин и мужчин,
которые о них совершенно не думают. Так поступает женщина, бросая своего
поклонника, который настолько верен ей, что совершенно не в состоянии
повысить ее самоценность. Поэтому женщина чувствует особенное влечение к
тому мужчине, который пользуется у других женщин таким же успехом, как у
нее, такому и только такому мужчине женщина остается верной и во время
брака. Объясняется это тем, что она не может дать мужчине никакой новой
ценности, противопоставить свое суждение суждениям других. Совершенно
обратное имеет место у настоящего мужчины.
Бесстыдство и бессердечие женщины особенно сильно проявляется в ее
способности говорить о том, что какой-либо мужчина ее любит. Мужчина,
напротив, чувствует себя пристыженным любовью к нему со стороны другого
человека, так как эта любовь его сковывает, ограничивает, делает его
пассивным, между тем как по природе своей он должен быть одаряющим,
активным, свободным. Далее мужчина отлично сознает, что, как целое, он не
