уставившись глазами в одну точку, сидел Груздев.
Через несколько минут на кухню пришел Панков, которому разговор с
соседом был, по-видимому, уже известен, и сразу спросил Груздева:
- Илья Сергеевич, где вы были вчера вечером, часов в семь?
Груздев поднял голову, мутными узкими глазками неприязненно оглядел
нас всех, судорожно сглотнул:
- Вчера вечером в семь я был дома. Я имею в виду - в Лосинке...-
Помолчал и добавил: - Вы напрасно теряете время, это не я убил Ларису.
- Следствие располагает данными,- сказал железным голосом Глеб,- что
вчера в семь часов вы были здесь!
- Следствие! - повторил с ненавистью Груздев.- Вам бы только засадить
человека, а кого - неважно. Вместо того чтобы убийцу искать...
- Слушайте, Груздев,- перебил Панков.- Соседи видели вас, зачем
отпираться?
- Они меня видели не в семь, а в четыре! - запальчиво крикнул
Груздев.
- Но в начале разговора вы сказали, что уже десять дней здесь не
были,- с готовностью напомнил Жеглов, и я видел, что он недоволен
Панковым так же, как был недоволен мною, когда я спрашивал Груздева про
папиросы.
- Я этого не говорил,- сказал Груздев, и я перехватил ненавидящий
блеск в его глазах, когда он смотрел на Жеглова.- Я сказал, что Ларису
не видел дней десять...
- А вчера? - лениво поинтересовался Жеглов.
- И вчера я ее не видел,- нехотя ответил Груздев.- Я ее дома не
застал.
- Все ясно, значитца...- Жеглов заложил руки за спину и принялся
расхаживать по кухне, о чем-то сосредоточенно размышляя.
Панков пошел в комнату, дал понятым расписаться в протоколе, отпустил
их и вернулся с Пасюком на кухню.
- Вас я тоже попрошу расписаться.- Он протянул Груздеву протокол, но
тот отшатнулся, выставив вперед ладони, резко закачал головой.
- Я ваши акты подписывать не намерен,- угрюмо заявил он.
- Это как же понимать? - спросил Панков строго.- Вы ведь
присутствовали при осмотре!
- Как хотите, так и понимайте,- ответил Груздев резко, подумал
немного и добавил: - Кстати, когда я приехал, вы уже все тут
разворотили...
Панков поджал и без того тонкие губы, укоризненно покачал головой:
- Напрасно, напрасно вы себя так ставите... Груздев досадливо махнул
рукой в его сторону и отвернулся к окну. Паузу разрядил Жеглов, он
спросил непринужденно:
- Илья Сергеевич, а в Лосинке могут подтвердить, что вы вчера вечером
были дома?
- Конечно...- презрительно бросил Груздев, не оборачиваясь.
- Позвольте спросить кто?
- Ну, если на то пошло, и жена моя, и квартирохозяйка.
- Понятно,- кивнул Жеглов.- Они на месте сейчас?
- Вероятно... Куда они денутся?..
- Чудненько...- Жеглов поставил сапог на табуретку, подтянул
голенище, полюбовался немного его неувядающим блеском, проделал ту же
операцию со вторым сапогом.- Пасюк, сургуч, печатка имеются?
- А як же! - отозвался Иван.
- Добро. Надюша, вас я попрошу освободить, временно, конечно, вот
этот чемодан - для вещественных доказательств.
Надя кивнула, открыла чемодан и стала перекладывать вещи в шкаф, а
Жеглов приказал мне:
- Сложишь все вещдоки. Упакуй только аккуратно и пальцами не следи.
Бутылку заткни, чтоб не пролилась. Да, не забудь письма - упакуй всю
пачку, у себя разберемся...
- А бутылку на что? - удивился я.
- Бутылка - это след,- сказал Жеглов.- Наше дело его представить. А
уж эксперты будут решать, пригоден он или нет.- И, повернувшись к
Груздеву, сказал как нельзя более любезно: - Ваши ключики, Илья
Сергеевич, от этой квартирки попрошу.
Груздев по-прежнему молча смотрел в окно, и я подумал, что ни за что
в жизни не догадался бы спросить про ключи так, будто заранее известно,
что они имеются; наоборот, я бы начал умствовать, что раз люди
разошлись, значит, и ключей у него быть не должно.
Но Груздев молчал, и Жеглов, открыв планшет, вынул какой-то бланк,
протянул его Панкову. Тот стал писать на нем, и, приглядевшись, я
увидел, что это ордер на обыск. А Жеглов без малейшей нетерпеливости
снова сказал Груздеву:
- Ключики нам нужны, Илья Сергеевич.- И пояснил: - Квартиру придется
временно опечатать.
Груздев резко повернулся:
- Ключей у меня нет. И быть не могло. Постарайтесь понять, что
интеллигентный человек не станет держать у себя ключи от квартиры чужой
ему женщины! Чужой, понимаете, чужой!
- Напрасно вы все-таки так...- неприязненно сказал Панков и отдал
ордер Жеглову.- Ну да ладно, давайте заканчивать.
- Все на выход! - коротко приказал Жеглов.- Вам, гражданин Груздев,
придется с нами проехать на Петровку, 38. Уточнить еще кое-что...
На лестнице Жеглов поотстал с Пасюком и Тараскиным, дал им ордер,
сказал негромко:
- Езжайте в Лосинку. По этому адресу произведите неотложный обыск -
ищите все, что может иметь отношение к делу, ясно? Особенно переписку -
всю как есть изымайте. Потом сожительницу его и хозяйку квартиры поврозь
допросите - где был он вчера, что делал, весь день до минуточки, ясно? И
назад, рысью!..
В столице сейчас сто одиннадцать многодетных матерей, удостоенных высшей
правительственной награды - ордена "Мать-героиня". Каждая из них родила и
воспитала десять и более детей.
"Московский большевик"
Панков отправился домой, попросив завтра с утра показать ему собранные
материалы. Быстро прогромыхав по ночным улицам, приехали мы на Петровку. Всю
дорогу молчали, молча поднялись и в дежурную часть. Жеглов усадил Груздева за
стол, дал ему бумаги, ручку, сказал:
- Попрошу как можно подробнее изложить всю историю вашей жизни с
Ларисой, все ваши соображения о происшествии, перечислить ее знакомых,
кого только знаете.
Отдельно опишите, пожалуйста, весь ваш вчерашний день, по часам и
минутам буквально.
- Моя жизнь с Ларисой - это мое личное дело,- запальчиво сказал
Груздев.- А что касается ее знакомых, то поищите кого-нибудь другого на
них доносы писать. А меня увольте, я не доносчик...
- Слушайте, Груздев,- устало сказал Жеглов.- Мне уже надоело. Что вы
со мной все время препираетесь? Вы не доносчик, вы по делу с в и д е т е
л ь. Пока, во всяком случае. И давать показания, интересующие следствие,
по закону о б я з а н ы. Так что давайте не будем... Пишите, что вам
говорят...
Груздев сердито пожал плечами; всем своим видом он показывал, что
делать нечего, приходится ему подчиниться грубой силе. Обмакнул он перо
в чернильницу и снова отложил в сторону:
- На чье имя мне писать? И как этот документ озаглавить?
- Озаглавьте: "Объяснение". И пишите на имя начальника московской
милиции генерал-лейтенанта Маханькова. Мы потом эти данные в протокол
допроса перенесем... Пошли, Шарапов,- позвал Жеглов, и мы вышли в
коридор.
- А зачем на имя генерала ты ему писать велел? - полюбопытствовал я.
- Для внушительности - это в нем ответственности прибавит. Если врать
надумает, то не кому-нибудь, а самому генералу. Авось поостережется.
Идем ко мне, перекусим.
Зашли мы в наш кабинет, поставили на плитку чайник, закурили. Я
посмотрел на часы - пять минут первого. Жеглов взял с подоконника
роскошную жестянку с надписью нерусскими буквами "Принц Альберт" - в
ней, поскольку запах табака уже давно выветрился, он держал сахарный
песок,- достал из сейфа буханку хлеба, которую я успел "отоварить"
незапамятно давно - сегодня, а вернее, вчера перед обедом, собираясь
отмечать "день чекиста". Своим разведческим, острым как бритва ножом с
цветной наборной плексигласовой рукояткой я нарезал тонкими ломтями
аппетитный ржаной хлеб, щедро посыпал его сахарным песком, а Жеглов тем
временем заварил чай. Ужин получился прямо царский. Я свой ломоть
нарезал маленькими ромбами - так удобнее было держать их в сложенной
лодочкой ладони, чтобы песок не просыпать. Прихлебывая вкусный горячий
чай, я спросил:
- Что насчет Груздева думаешь, а, Глеб?
- Его это работа, нет вопроса...- И, прожевав, добавил: - Этот субчик
нетрудный, у меня не такие плясали. Один хмырь, помню, бандитское
нападение инсценировал:
приезжаем - жена убитая, он в другой комнате, порезанный да
связанный, с кляпом во рту лежит, в квартире полный разгром, все вверх
дном перевернуто, ценности похищены. Стали разбираться, он убивается,
сил нет: жизни, кричит, себя лишу без моей дорогой супруги! - Жеглов
аккуратно смел ладонью крошки с газеты и отправил их в рот, задумался.
- Ну-ну, а дальше?..
- А дальше разведал я, что у него любовница имеется. А поскольку был
он мне вот так,- Жеглов провел ребром ладони по горлу,- подозрительный,
я ему напрямик и врубил: "Признавайтесь, за что вы убили дорогую
супругу?" Ну, что с ним было - это передать тебе невозможно, куда он
только на меня не жаловался, до Михаила Иваныча Калинина дошел.
- А ты что?
Жеглов поднялся, потянулся всем своим гибким сильным телом,
удовлетворенно погладил живот и хитро ухмыльнулся:
- А я его под стражу взял, чтобы он охолонул маленько. Деньков пять
он посидел без допроса, а я тем временем его любовницу расколол: она
домишко купила, да непонятно, на какие шиши. Пришлось ей все ж таки
признаться, что деньги - тридцать тысяч - любовник дал. А он-то
плакался, что аккурат эти деньги подчистую грабители забрали, ни копейки
ему не оставили. Поднимаю я его из камеры очную ставочку с любименькой.
Да-а... Как он ее увидел, так сразу:
"Отпустите меня с допроса, подумать надо..." Хорошо. Вызываю через
день, не успел он рта раскрыть, я ему заключение экспертизы..
- Какой экспертизы? - не понял я.
- Там, понимаешь, среди прочего на полу приемник валялся,
"Телефункен", как сейчас помню трофейный. И тип этот вовсю разорялся,
что искали грабители в приемнике деньги, не нашли и со злости грохнули
его об пол со всей силой. А эксперты пишут категорически, что коли
грохнулся бы приемник об пол, то произошли бы в его хрупкой конструкции
непоправимые перемены и работать он бы ни в жисть не стал. А приемник,
между прочим, работает как миленький...
- Ага, он значит его на пол поставил, чтобы создать видимость
разгрома...
- Точно. Я ему так и сказал, он на полусогнутых: "Жизнь мне
сохраните, умоляю, вину искуплю..." Вот такие типы, значитца, имеют
место, и ты привыкай вести с ними беспощадную борьбу, как от нас требует
народ.
- А Груздев?
- Испекся,- небрежно махнул рукой Жеглов.- Покобенится - и в раскол,
куда ему деваться? Все улики налицо, а мужичишко он хлипкий, нервный...
Я поднялся:
- Пойду его проведаю - как он там?
- Ни в коем разе,- остановил Жеглов.- Ему сейчас до кондиции дойти
надо, наедине, как говорится, со своей совестью. Но, между прочим, ты не
думай, что все уже в порядке, такие дела непросто делаются, тут еще
поработать придется...
- Есть,- охотно согласился я и попросил: - Ты обещал насчет
следственных вопросов поподробней...
- А-а, - вспомнил Жеглов.- Это можно. Конечно, тут все на словах не
объяснишь, ты еще пройдешь эту теорию на практике...
Я усмехнулся.
- Ну что ты, как медный самовар, светишься? - рассердился Жеглов.-
Дело серьезное! Ты пойми, когда преступника допрашивают, он весь, как
зверь, в напряжении и страх в нем бушует: что следователь знает, что
может доказать, про что сейчас спросит? Вот это самое напряжение, страх
этот его надо вплоть до самого ужаса завинчивать, понял? А как это
делается? Очень просто. Вопросы должны идти по нарастающей: сначала про
пустячки, то да се, мелочишку - тот сказал, та видала, этот слыхал...
Преступник уже видит, что ты в курсе дела и пришел не так просто,
