сторону носилок, которые несли Прупис и Фельдшер, но в это время спонсор
уже ворвался на поле и, разбрасывая в разные стороны мощными лапами
встречавшихся на пути людей, кинулся к Добрыне.
Добрыня попытался уклониться, но он не посмел поднять меч на спонсора
- их абсолютное превосходство было впитано всеми людьми с молоком матери.
Добрыня мог только отступать, выставив перед собой меч.
Под восторженный гул стадиона спонсор настиг Добрыню и несколько
секунд они боролись, потому что спонсор пытался выкрутить руку Добрыни,
чтобы отнять меч, но рыцарь отчаянно вцепился в его рукоять.
Никто из наших не посмел придти к нему на помощь - все словно
превратились в камни.
Еще секунда - и Добрыня был вынужден расстаться с мечом; отбросив его
в сторону, спонсор вцепился когтями в шею Добрыни.
Я не знаю, почему я оказался рядом - видно, я бежал к ним все время,
пока продолжалась короткая схватка за меч, не замечая, что бегу. Только
так я мог оказаться рядом с ними... И все равно опоздал - Добрыня далеко
откинулся назад, словно стараясь оторвать от горла когти, но когти вошли в
его плоть, и из шеи уже хлестала кровь, а спонсор валил Добрыню на землю,
и тот упал на спину, а спонсор рухнул на него, полностью перекрыв своей
тушей его фигуру. Я видел лишь, как пальцы рук Добрыни конвульсивно и
бессильно сжимаются и разжимаются...
И в этот момент я всадил свой меч в спину спонсору.
Возможно, я хотел отрубить ему голову, а может быть, хотел лишь
отогнать его - я сам не знаю, чего я хотел, потому что я не соображал -
иначе бы никогда этого не сделал. Ведь Добрыню я уже не мог спасти...
Спонсор почувствовал мой удар - хоть он был и не столь силен, как я
того хотел. Мой меч глубоко вонзился в его покатое плечо, и, обливаясь
такой же красной, как у людей, кровью, спонсор тяжело поднялся, не
понимая, что же случилось.
Я успел увидеть, что Добрыня лежит плашмя, неловко и неестественно
отклонив расплющенную голову - он был мертв и похож на детскую куклу,
попавшую под автомобиль.
Я не слышал шума стадиона, но, думаю, что еще никогда он так не
кричал... но только до того мгновения, когда я ударил мечом спонсора.
А после этого наступила зловещая тишина, до звона в ушах, словно люди
увидели, как небо падает на Землю.
Я видел, как лапа спонсора медленно опустилась к поясу (на поясе у
спонсора всегда есть пистолет - господин Яйблочко только в доме его
снимал). Я увидел, как спонсор вынимает пистолет - и в этот момент никто
на стадионе не сомневался, что я сейчас буду убит, и, пожалуй, для всех,
кроме меня, это был бы лучший выход. Был хулиган, который посмел поднять
руку на благородного спонсора, был хулиган, но господин спонсор испепелил
его собственной рукой.
Но среди многих тысяч, желавших такого финала этой истории и
убежденных, что иного и быть не может, было исключение - я.
И потому, увидев, как спонсор выхватил пистолет и как пистолет
поднимается, чтобы я успел перед смертью заглянуть в его дуло, я коротко
поднял меч и быстрым, отработанным на тренировках ударом рубанул спонсора
по шее - я знал, что грудь, прикрытую бронежилетом, мне не проткнуть, но
место, где голова спонсора переходит в плечо, - самое уязвимое. Только так
можно убить спонсора.
А в тот момент я хотел одного - я хотел убить спонсора, потому что в
ином случае он убил бы меня.
Спонсор икнул, медленно опрокинулся назад и упал на несчастного
Добрыню.
Я стоял и смотрел на него, и в голове вяло крутилась мысль: как бы
сдвинуть его с Добрыни, чтобы поглядеть - а вдруг Добрыня живой? Так я
простоял несколько секунд, а потом раздался спасший мне жизнь крик:
- Беги! Беги, Ланселот!
Потом уж, вспоминая это мгновение, я сообразил, что кричал наш тренер
Прупис - они с Фельдшером были недалеко от меня, прибежали с носилками, но
опоздали.
Крик Пруписа вернул меня к жизни и в одно мгновение превратил меня
снова в животное - домашнего любимца, который удирает от преследующих его
таких же драчунов!
Я кинулся бежать к проходу, туда, где стоял, загораживая мне дорогу,
трубящий слон.
И мое бегство как бы разбудило весь стадион.
Волнами, все яростнее поднимался шум и подгонял меня.
Уже выскочив с поля и стремясь к темному квадрату выхода, я увидел
бегущих мне навстречу милиционеров с дубинками в руках. На мое счастье
рядовые милиционеры на стадионе не были вооружены ничем более решительным
чем резиновые дубинки.
Не опуская меча, я пронесся сквозь цепочку милиционеров, и они
прыснули в стороны.
Слон стоял неподвижно, я миновал его и на мгновение скрылся за его
тушей от взглядов спонсоров - а когда я уже был в проходе под трибунами,
то обернулся и увидел, как слон, прикрывший меня, медленно падает на бок,
а с противоположной трибуны в мою сторону тянутся зеленые лучи - спонсоры
открыли стрельбу.
Выскочив из-под трибун, я оказался в зарослях, близко подступавших к
стадиону. Это были кусты лещины, на которых уже созрели орехи. Ветви
стегали меня по лицу и рукам, я не выпускал меча и уже понимал, что погоня
за мной, конечно же, бросится в кусты, и множество милиционеров, чьи
нестройные крики догоняли меня, скоро меня отыщут.
Я пробился сквозь кущу орешника и оказался на пустом пространстве -
справа и слева возвышались развалины, мимо них протянулась широкая дорога,
что вела от стадиона.
Я остановился. Мне было все равно куда бежать - опасность
подстерегала меня со всех сторон.
И тут справа от меня в руинах я увидел человеческую фигурку. Фигурка
стояла в расщелине и манила меня.
Я привык доверяться жестам. Впрочем, у меня не было выбора.
Я побежал к руинам, до которых было метров сто, не больше.
Я вбежал в расщелину. После яркого дневного света глаза ничего не
видели.
Я замер. Знакомый женский голос произнес:
- Иди за мной, только осторожно - здесь камней насыпано. Дай руку.
- А ты где?
- Здесь, здесь, иди!
За спиной, приглушенные стеной, перекликались голоса.
Я протянул вперед руку и встретил тонкие пальцы.
Ирка влекла меня в глубь гулкого помещения.
- Сейчас будет лестница, - сказала Ирка. - Иди, не бойся.
- Погоди, - сказал я, - я меч пристегну, а то мешает.
- Да брось его!
- Нельзя, - сказал я. - Это хороший меч.
Ирка не стала спорить.
Она не отпускала мою руку, мы спустились по лестнице. Я не помню
подробностей этого долгого путешествия по каким-то туннелям, трубам,
железным лестницам. Мы увязали в грязи, проваливаясь в ямы с вонючей жижей
и распугивали крыс.
Ирка была рождена в таких подземельях. Она ничего там не боялась и
могла передвигаться в полной темноте.
В те минуты, когда мы шли по широким туннелям, и Ирка была уверена,
что я не врежусь головой в какую-нибудь балку, она говорила. Ее монолог
был сбивчив, но очень интересен.
- Я под Москвой каждый туннель знаю, - говорила она. Голос ее мне был
так приятен, что я готов был расцеловать эту маленькую девушку. Но я был
гладиатором, я убил спонсора и отомстил за смерть Добрыни.
В тот момент я еще не понимал, чего я натворил, и думал, что мой
проступок обойдется - хотя, конечно же, на спонсора нельзя поднимать руку.
У меня было оправдание - по крайней мере, убедительное для меня: я только
защищался. И если бы еще секунду промедлил, спонсор испепелил бы меня.
Может быть, от неосознании масштабов моего преступления я ничего не сказал
о бое Ирке. Я не сомневался, что она все знает. На самом же деле Ирка
увидела меня лишь в тот момент, когда я выбежал из кустов. На стадионе она
не была и моих подвигов не видала.
- Я же выросла тут - какая облава или уничтожение, мы туннелями
уходили. Даже когда нас газами травили, спасались в метро.
- Где?
- Скоро увидишь, - сказала Ирка.
- Я ничего не увижу.
- У меня фонарик есть, - сказала Ирка.
- Так зажги его!
- Опасно - мало ли кто может быть под землей?
- Но спонсору сюда не пролезть.
- У спонсоров есть друзья.
Я почувствовал, что мы вышли в обширный зал. Голос Ирки зазвучал
иначе, как бы раскатился по пустому пространству. В лицо потянуло свежим
холодным воздухом.
- Мы тебя не сразу хватились, - говорила Ирка. - Думали, что ты уже у
Маркизы. Как договаривались. Я приехала к ней через два дня - где мой
любимец? Нет любимца. Мы послали человека к Машке-мадамке, а она говорит:
"По докладу Лысого любимец сбежал по дороге в лесу".
- И вы поверили?
- Нет, конечно, но где тебя найдешь?
- Я погибнуть мог, пока искали!
- Но ведь не погиб? - Ирка засмеялась, эхо подхватило ее смех.
- А теперь фонарик можно зажечь? - спросил я.
- Хочешь посмотреть? - Ирка включила фонарь и повела его лучом по
стенам и потолку зала, в который мы попали. Может быть, на иного человека,
который видел много дворцов, этот зал не произвел бы впечатления, но я
даже рот раскрыл от удивления - длинный зал подземного дворца был обшит
белым и светлым мрамором, там стояли колонны, на стенах и потолке была
пышная лепнина.
- Почему здесь жили? - спросил я. - От кого прятались?
- Глупый, - сказала Ирка, - это станция метро. Сюда приходил поезд,
люди садились в него и ехали до следующей станции.
- Подземный поезд?
- Неужели тебе твои жабы не рассказывали? - Ирка выключила фонарик, и
только тут я сообразил, что не успел взглянуть на нее.
- Ничего мне не рассказывали! А почему под землей?
- Потому что на земле было много машин, и они ездили медленно.
В голосе Ирки я уловил раздражение учителя, возникающее от глупых
вопросов тупого ученика. Поэтому замолчал.
Ирка снова включила фонарик. Выключила. Как будто давала сигнал.
- Спускайся сюда, - сказала Ирка. - Осторожно, ногу не сломай. Дай-ка
я тебе снова посвечу.
Внизу вдоль платформы тянулись рельсы. Я прыгнул, выронил меч и он
звонко ударился о рельс.
- Потише, - сказала Ирка.
Она направила луч фонарика в темный круг туннеля. Мигнула - раз, два.
Выключила фонарик.
- Нет их пока, - сказала она.
- Кого?
- Наших. Они должны за нами приехать.
Она насторожилась. Вскочила. Где-то наверху послышался скребущий
звук. Далеко-далеко хлопнуло, словно ветром закрыло дверь.
- Спускаются, - сказала Ирка.
- Кто?
- Менты. Видно, ты им насолил! Насолил, что ли?
- А может, случайно? - спросил я. - Кто-нибудь случайно идет.
Удивительно, но в тот момент я не вспомнил об убитом спонсоре.
Шум сверху приближался.
- Им легче, - сказала Ирка. - Они через главный вход.
Отсвет фонаря ударил в стену над нами. Слышны были голоса.
- Побежали, - сказала Ирка.
Наши преследователи появились в противоположном от нас конце
платформы. Пригибаясь, мы побежали прочь.
- Стой! - раскатился по туннелю крик. - Стой, стрелять буду!
Ирка теперь бежала, светя вперед фонариком. Было трудно бежать по
шпалам - если не видишь, сломаешь ногу. Мой длинный меч порой путался в
ногах, норовя повалить меня. Сзади слышался шум погони: голоса, какие-то
металлические удары, постукивания.
- Плохо, - сказала Ирка, остановившись перевести дух. - Они дрезину
заводят - в две минуты догонят! А наших все нет!
Мы побежали по шпалам. Туннель бесконечно уходил вперед. Дыхание у
меня срывалось. Сзади слышался мерный шум работающего станка.
В стене туннеля Ирка углядела нишу.
- Сюда! - приказала она.
Ниша была неглубокой, около метра, к ней вели ступеньки, внутри была
запертая дверь.
- Теперь молчи.
Мы вжались в нишу, надеясь, что нас не увидят.
