Дрезина с преследователями приближалась. Я не знал, что такое
дрезина, но мог догадаться, что это какой-то автомобиль для поездок под
землей.
Яркий свет прожектора конусом тянулся вперед, освещая туннель, ржавые
рельсы, шпалы, скрытыми водой, скользкие стены, потеки воды, тонкие
струйки, льющиеся кое-где сверху...
- Заметят, черт возьми! - прошептала Ирка. - Они эти туннели не хуже
нас знают. И наши опоздали!
Как бы в ответ на ее жалобу с противоположной стороны туннеля тоже
донесся постук колес, и встречный прожектор, не такой, правда, яркий,
добавил света в туннеле. Лучи прожекторов столкнулись, и обе дрезины
начали тормозить - визг тормозов был так ужасен, что я постарался еще
глубже забраться в нишу. Ирка высунула нос наружу и тихо ругалась. Я даже
не подозревал, что девушка может знать такие слова.
Я понимал, что пассажиры обеих дрезин были ослеплены встречными
прожекторами и обе стороны не готовы к стычке.
Дрезины столкнулись, так и не успев окончательно затормозить.
Практически перед самой нишей.
Раздались крики, ругательства, зазвенели мечи, раздался выстрел, еще
один - вспышки выстрелов на мгновения освещали туннель, столкнувшиеся
платформы, которые, оказывается, и звались дрезинами, и людей, прятавшихся
за дрезины от пуль.
- Эх, пушки нет! - сказала Ирка.
- Я пойду? - сказал я. Хотя и не представлял, что могу сделать в
мокром туннеле.
- Дурак, - сказала Ирка. - Тебя сразу пристрелят. Это же не бой
гладиаторов. Без тебя обойдутся.
Бой у наших ног продолжался - порой пули ударялись в край ниши, и
тогда я пытался затащить Ирку поглубже. Она была права - человек с мечом,
оказавшийся между двух огней, будет подстрелен, как индюк.
Выстрелы гулко звучали в туннеле. Кого-то ранило - и он принялся
завывать, кто-то охнул, слышно было, как, расплескав воду, скопившуюся
между рельсами, туда рухнуло голо. Все это заняло секунды - пули стучали
по металлу дрезин...
И неожиданно для меня от дрезины с ментами послышался голос:
- Хватит! Расходимся.
- Добро, - ответил человек от другой дрезины. - Откатывай назад.
- А стрелять не будете?
- А вы не будете?
- Мы не будем.
- Ну, смотрите!
- Давай, давай, поспешай.
Стрельба прекратилась. В свете прожекторов было видно, как обе
враждующие группы взбираются на свои дрезины.
Заревели моторы дрезин, и обе, все еще соединенные лучами
прожекторов, покатились назад. Казалось, они старались разделиться,
оборвать светящуюся нить.
- Ну вот и обошлось, - сказала Ирка. - А я думала, что не обойдется.
Счастливый ты, Тим.
Я удивился - меня давно уже никто не звал Тимом. Я был Ланселотом.
- Меня Ланселотом в школе зовут, - сказал я. - Я под этим именем в
боях выступал.
- Ланселот?
- Это был древний отважный рыцарь, - сказал я. - Он защищал обиженных
и боролся со злыми волшебниками.
- Хорошо, пускай будет Ланселот, - согласилась Ирка.
Стук колес обеих дрезин затихал в глубине.
- Подождем, - сказала Ирка. - Сейчас наши вернутся. Чего менты тебя
искали?
- Наверное, потому что я убил спонсора.
Ирка ответила не сразу. Видно, решила, что ослышалась.
- Ты? Жабу убил?
- Он раздавил моего товарища, - сказал я, оправдываясь.
- А о других ты подумал?
- Так я виноват, а не другие.
- Не знаю, - сказала Ирка, спрыгивая на рельсы, - спонсоры жутко
злые. Они могут заложников взять. Был такой случай, еще до тебя одного
спонсора нашли мертвым. Это не в Москве было, а в Твери. Тогда они набрали
заложников - человек двести и всех расстреляли.
- Он хотел меня убить, - сказал я. - Что же было делать?
- Бежать, - сказала Ирка. - Мы должны бежать и прятаться. Мы пока
слабые, и нас мало.
- Я не люблю бегать, - сказал я.
- Но пока что только этим и занимаешься! - Ирка безжалостно
засмеялась.
Стук колес приближался.
За нами возвращалась дрезина.
5. ЛЮБИМЕЦ ПОД ЗЕМЛЕЙ
Путешествие на дрезине показалось мне очень долгим. Может, потому,
что меня подавляла и удручала бесконечность этих туннелей, страшная гулкая
темнота редких, едва освещенных мраморных станций и сознание того, что все
виденное мной - лишь малая часть подземного города, частично затопленного,
частично разрушенного, но в большей своей части сохранившегося.
Этого я, конечно, тогда не знал, но масштабы подземного города мог
ощутить, не подозревая еще, что эти подземелья не раз еще дадут мне приют.
У дрезины был бензиновый мотор, но так как с топливом было плохо,
большую часть пути мы ехали, пользуясь мускульной силой, качая рычаги,
соединенные с колесами, - как бы тащили сами себя за уши.
В основном в этой части подземного мира рельсы сохранились прилично -
только в одном месте пришлось остановиться перед уходящим вперед озером,
на краю которого рельсы обрывались. Два человека спрыгнули с дрезины и
вытащили из воды отрезок рельса - оказывается, его нарочно убирали, чтобы
остановить милиционеров, ловивших жителей подземелья.
Разговаривали на дрезине мало - спешили доставить раненого к своим.
Ирка кое-как перевязала его в темноте, на ходу, но рана, видно, была
серьезной, и раненый стонал.
От темноты и однообразной тряски я задремал.
Меня растолкала Ирка.
- Пора, - сказала она. - Приехали.
Замедляя ход, дрезина выехала из туннеля в невероятных размеров
дворец, освещенный слабо и таинственно.
Непонятным для меня образом туда поступало электричество.
Дрезина затормозила у платформы, раненого понесли на руках к низкой
двери у начала платформы, а я вышел в зал, о подобном которому мог лишь
мечтать какой-нибудь древний король. Могучие, но легкие колонны,
расширяясь, вливались в своды потолка, и они были подобны могучим дубам в
лесу - лишь вместо неба я увидел мозаичные картины, очевидно, изображавшие
исторические сцены.
В одном конце зала начиналась и вела наверх широкая дворцовая
лестница - по ней Ирка и повела меня. Через тридцать ступеней мы оказались
в другом зале - меньшего размера. Здесь Ирка оставила меня, велев ее
дожидаться.
Я присел на корточки у стены и положил свой меч на каменный
отшлифованный пол, стараясь не шуметь - такая торжественная тишина царила
в том дворце.
Ждал я недолго. Нельзя сказать, что дворец был совершенно пустынным.
Я слышал, как подъехала еще одна дрезина, и по лестнице взбежали три тепло
одетых человека, не обратившие на меня внимания. Затем по крутой узкой
тройной лестнице вниз сбежал милиционер без фуражки, прижимавший ко лбу
окровавленный платок.
Меня клонило в сон, но, как назло, стоило мне смежить веки, как сразу
перед глазами вставала громада спонсора, достающего пистолет, чтобы меня
убить. Я снова кидался на него с мечом и просыпался...
Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем меня растолкала
перепуганная Ирка.
- Вставай! - закричала она. - Ты что, с ума сошел? Ты что наделал?
- Я? Я ничего...
- Ты столько людей подставил!
- Да ты скажи толком!
- Сейчас скажу, сейчас скажу, сейчас узнаешь! - голос ее звучал
угрожающе.
Она втащила меня в дверь, за которой был белый коридор. В конце его
стоял вооруженный автоматом человек в кожаном костюме. Ирка не стала
отвечать на его вопрос, оттолкнула его и мы оказались в комнате.
В креслах вокруг низкого овального стола, на котором стояли бутылки и
стаканы, расположились Маркиза, надсмотрщик Хенрик и незнакомый мне клоун,
похожий на Ахмета. Ирка остановилась в дверях, не отпуская моей руки.
- Он ничего не понимает, - сказала она решительно. - Он совершенный и
законченный идиот.
- Погоди, не все сразу, - Маркиза, не вставая с кресла - в кресле она
была куда больше похожа на красивую женщину, - протянула мне руку с очень
длинными пальцами. - Положи на пол свой меч. Садись, любимец. И расскажи
сначала, что ты натворил на стадионе.
- Все же видели, - сказал я. - Это был честный бой. Он раздавил
Добрыню и хотел меня убить. А я не люблю, когда меня убивают.
- Как ты заговорил, - ухмыльнулась Маркиза. - Еще недавно был
щенок-щенком.
- Прошло почти полгода, госпожа, - сказал я, - полгода как я -
гладиатор.
- И ты убил спонсора?
- Я защищался.
- А потом?
- Он убежал, а я его увидела, - сказала Ирка.
- Значит, ты не знаешь, что было дальше на стадионе? - спросила
Маркиза.
- А что?
- К счастью, я сидел у самого выхода, - сказал Хенрик. - Иначе бы не
уйти. Спонсоры приказали милиции оцепить стадион, чтобы никто не убежал.
- Значит, вы видели, как они по мне стреляли! И слона убили!
- Мента перевязали? - спросила Маркиза.
Хенрик открыл дверь во внутреннее помещение. Вошел виденный мною
милиционер, голова его была обмотана бинтом.
- Где кассета? - спросила Маркиза.
- Кассета здесь.
Он вытащил из-за пазухи кассету и протянул поднявшемуся Хенрику.
- Болит голова? - спросила Маркиза.
- Плохо, - сказал человек.
- Тебя не засекли?
- Им было не до меня.
Хенрик подошел к телевизору с большим экраном, стоявшему в угу.
Вложил кассету в плейер.
Все молчали.
Хоть никто об этом не говорил, я уже понял, что каким-то образом эти
люди записали то, что произошло на стадионе.
Хенрик включил телевизор.
Мы смотрели на стадион сверху.
- Мы включили только в конце, раньше не было нужды, - сказал
милиционер.
- Вижу, - сказала Маркиза.
Камера быстро спускалась вниз. И я увидел лежащего на земле мертвого
спонсора. И себя - только маленького. И слона, стоявшего у кромки.
Звука не было, только чуть-чуть шуршала пленка.
Я увидел себя: вот я бегу с поля; спонсоры рвутся с трибун,
вытаскивая пистолеты. Я увидел, как зеленые нити протянулись от пистолетов
на трибунах к разбегающимся с арены гладиаторам.
Некоторые падали. Мне показалось, что я вижу, как упал Батый.
Несколько лучей вонзились в слона. Слон покачнулся и упал на колени,
он старался поднять хобот, но тот его не слушался. Слон медленно лег набок
и замер.
В комнате все молчали, не отрывая взгляда от экрана.
Видно было, как зрители - ярко одетые люди, пригибаясь, бегут к
выходам, толпятся там, но милиционеры не пускают их, блокируя выходы.
Ворота с арены и выходы медленно закрываются толстыми решетками.
- Чего они хотят? - спросила вслух Маркиза.
Никто ей не ответил.
Люди на стадионе устремились к решеткам; видно было, как они
размахивают какими-то книжками и пропусками, видно, подтверждающими их
особый статус или высокую должность. Милиционеры также остались внутри
стадиона, и некоторые из них, сообразив, что попались в ловушку,
приготовленную для зрителей, также принялись трясти решетки.
Выходы были открыты лишь в ярусе лож, где сидели спонсоры.
По сигналу они как один поднялись и направились к выходам. Некоторые,
наиболее сообразительные из людей, перелезая через барьеры, устремились к
ложам, но спонсоры были к этому готовы. У каждого из выходов до последнего
момента оставался один из них который хладнокровно расстреливал тех, кто
приближался к барьеру. Тех, кто все же смог достичь лож, спонсоры добивали
кулаками.
Немота картины никак не уменьшала ужас, овладевший нами, когда мы
видели, как люди давили друг друга об решетку.
- Но зачем, зачем? - крикнула Ирка.
- Молчи, - сказал Хенрик.
Одна за другой опустились решетки на ярусе лож. Теперь на стадионе
оставались только люди.
