- Ты учти, - сказал Удалов. - Я долго не выдержу. Они меня терзают.
- Потерпи, - сказал кузнечик. - Плохо твое дело.
Удалов так испугался, что закрыл глаза. Этого делать не следовало,
потому что перед его внутренним взором сразу возникла прекрасная
незнакомка и начала любовно вздыхать. Удалов задрожал и тут услышал голос
посланца.
- Корнелий, - сказал посланец. - Слушай меня внимательно. Тебе
придется пройти дезинфекцию. Ясно?
- Ничего не ясно. - Удалов раскрыл глаза, увидел, что врачи смотрят
на него строго и опасливо. - В чем дело?
- А в том дело, что ты прибыл с отсталой планеты, на которой масса
микробов и вирусов. Среди них абсолютно неизвестные галактической науке и,
возможно, опасные для окружающих.
- Может, домой отпустите? - спросил Удалов. Но голос его прозвучал
неискренне. И не потому, что ему хотелось заседать на СОС, а потому, что в
нем жила надежда еще раз встретиться с прекрасной незнакомкой. Он понимал
всю губительность такого намерения, но его душа жаждала встречи и
страдала.
- Домой возвращаться поздно, - сказал посланец. - По вашим, земным,
варварским меркам, ты здоров. По нашим же ты - заповедник заразы.
- Что делать, - лицемерно вздохнул Удалов. - Такие уж мы уродились.
Больше он ничего не сказал, потому что сверху на него опустился
металлический колпак и в полной тьме Удалову показалось, что его разбирают
на части. Так оно и было. И пока карантинный контроль не промыл каждую
клетку его тела, Удалова как личности не существовало. Затем его собрали
вновь, к счастью, точно таким, как прежде, вернули костюм и прочую одежду.
Одежда воняла карболкой, а ботинки сделались жесткими. Внутри тела все
чесалось. Жизнь стала такой некомфортабельной, что Удалов забыл о
красавице.
Посланец повел Удалова к выходу из зала, а врачи смотрели им вслед и
громко пересвистывались.
- Они такого в своей практике не видали, - сказал кузнечик.
За первым залом поджидала вторая проверка. Удалова измерили, сверили
с фотографией в паспорте. Тут он не выдержал и сказал:
- Вижу, что здесь у вас неладно. Чего-то опасаетесь, кого-то боитесь.
Поделитесь со мной опасениями.
- Не могу, - ответил посланец. - Не имею полномочий. Все в свое
время.
5. УДАЛОВ ПРИБЫВАЕТ НА СОС И СТАРАЕТСЯ ОБЖИТЬСЯ НА НОВОМ МЕСТЕ
До гостиницы доехали быстро, в основном, туннелями, так что Корнелию
не удалось полюбоваться местной архитектурой.
В холле гостиницы, украшенном множеством флагов и лозунгов на
неизвестных языках, посланец подвел Удалова к длинной стойке, передал его
милой пожилой даме с тремя глазами и в очках. Потом вежливо, но без
душевности, распрощался.
Дама близоруко водила носом по спискам делегатов, наконец отыскала
его фамилию.
- Удалов, - сказала она, - Корнелий Иванович. Место обитания Земля.
Возраст средний, социальное положение среднее, достаток средний. Я
правильно излагаю?
- Не спорю, - сказал Удалов.
В гулком холле звучали, переплетались голоса, различного вида
существа собирались небольшими группами, общались между собой, порой
пробегали организаторы разных рангов, а роботы-официанты разносили подносы
с жидкостями в бокалах.
- Так, - сказала пожилая дама. - Вы двуногий, кислорододышащий,
размер средний, температура средняя. Вот вам ключ от комнаты триста
два-двенадцать. Лифт на тридцатый этаж, северное крыло по коридору вправо.
Теперь держите мандат и папку. Проверьте, все ли на месте.
Старушка передала Удалову папку делегата. Папка была черной,
пластиковой, с тиснением, а в ней нашлись следующие вещи:
1. Блокнот, авторучка, которая, как вскоре догадался Удалов, меняла
цвет чернил в зависимости от настроения владельца, ластик, стирающий не
только написанное, но и память о нем.
2. Таблетки, они же талоны на питание в столовой для
кислорододышащих. В случае нужды их можно было принимать от несварения
желудка.
3. Папка докладов, запланированных заранее, путеводитель по гостинице
с встроенным компасом, аппарат для записывания мыслей, три объемных
видовых открытки, значок.
4. Брошюра "СОС - надежда Галактики".
5. Бланк для голосования.
6. Приглашение на заключительный банкет и текст тоста-экспромта,
который Удалов должен произнести от имени земного человечества.
7. Билет до Земли с пересадкой в Альдебаране.
- Ознакомились? - спросила дама.
- Да, - сказал Удалов. - Интересно.
- А теперь снимите пиджак и закатайте рукав сорочки. - Дама держала в
руке большой шприц.
- Это еще зачем? - спросил Удалов.
- Вакцина для преодоления языкового барьера, - сказала пожилая дама и
вкатила Удалову два кубика раствора. Было больно. Но действие вакцины
сказалось сразу. Многочисленные неразличимые голоса стали разделяться по
смыслу и, что самое удивительное, стали понятны все вывески и плакаты,
висевшие вокруг.
Удалов потер уколотое предплечье, надел пиджак, вежливо поблагодарил
даму на ее родном языке и пошел искать лифт.
По дороге он уже не стеснялся, спрашивал встречных, те его понимали,
словно разговор происходил на родной улице в Гусляре, но в объяснениях
путались, потому что сами были приезжими. Удалов хотел было уже вернуться
к даме, но и обратного пути отыскать не смог. В результате поднялся на
лифте, который останавливался только на пятидесятом этаже, переехал
эскалатором в другое крыло, спустился по лестнице и оказался в прачечной,
оттуда служебным подъемником добрался до большого бассейна, где резвились
дети делегатов, попал в помещение для тихих игр, в кабаре для сухопутных
осьминогов, потом в библиотеку и лишь к исходу второго часа, многое
повидав и страшно утомившись, отыскал номер триста два-двенадцать.
Дверь в номер Удалову не понравилась. Она была круглой и находилась
на уровне груди. Удалов с трудом отворил ее и втиснулся в люк. Он оказался
в длинной и темной трубе, по которой скользнул головой вниз. Сзади
щелкнула, закрываясь, дверь, тьма сгустилась, и Удалов, прорвав головой
некую мембрану, влетел в теплую, сладкую на вкус, липкую среду, к
сожалению, лишенную воздуха.
Погружаясь на дно, Удалов стал барахтаться, надеясь отыскать входное
отверстие, но в темноте он не мог определить не только направление к
двери, но и такие элементарные понятия, как верх и низ. Сознание его
помутилось, и он безжизненно опустился на дно.
И в этот момент в ушах Удалова, открытых теперь пониманию любого
галактического языка, прозвучали отчаянные проклятия:
- Кто посмел нарушить мой покой? Кто не дает мне спать? Я буду
жаловаться!
Удалов хотел было ответить, что нуждается в срочной помощи, но в рот
хлынула сладкая жидкость, и он потерял сознание.
Очнулся Удалов в коридоре, куда его вышвырнул разозленный
сироподышащий обитатель номера триста два-двенадцать. Пухлая женщина с
добрым лицом делала ему искусственное дыхание. Когда Удалов окончательно
пришел в себя, женщина, оказавшаяся уборщицей, объяснила Удалову его
ошибку, чуть не ставшую трагической: вместо северного крыла он попал в
западное. Затем она любезно проводила его до нужного номера.
По дороге женщина обещала Удалову выстирать и погладить одежду, а
также достать новую папку и мандат взамен потерянных.
Они благополучно добрались до нужной комнаты, небольшой, уютной, с
окном во двор. Уборщица отвернулась, пока Удалов раздевался и закутывался
в одеяло, а Корнелий, передав ей вещи, спросил растроганно:
- Скажите, добрая женщина, как я могу вас отблагодарить?
- Я рада помочь человеку, - сказала женщина. - Ведь мы, земляне,
здесь в ничтожном меньшинстве.
- Как же так? - не понял Удалов, который полагал, что он первый
землянин в этих краях.
- Мы с Атлантиды, - сказала простодушно женщина. - Когда наши тонули,
давно это было, мимо пролетала летающая тарелочка. Тех, кто еще плавал,
они подобрали. А потом сюда переселили. Мы прижились, сельским хозяйством
занялись, размножились. Но порой по родине скучаем. Как там у нас? Нашли
Атлантиду?
- Честно скажу, нет. Даже сомневаются, была ли она, - ответил Удалов.
- Была, милый, была, как не быть, - сказала уборщица и покинула
Удалова, который за время ее отсутствия принял душ, привел себя в порядок
и даже внутренне улыбнулся своему приключению. Ведь расскажешь такое на
Земле - засмеют.
Когда Удалов вышел из ванной, его белье и костюм уже висели в чистом,
отглаженном виде на спинке кресла. Уборщица стояла, отвернувшись к окну.
- Вы так добры... - сказал Удалов.
- Не надо благодарности... Вот только...
- Продолжайте, продолжайте, - поторопил женщину Удалов.
- Дочка у меня пропала, - сказала женщина, заливаясь слезами. -
Единственная моя радость, девочка моя драгоценная. Полетела в соседнюю
звездную систему в институт поступать и пропала. Дорогой Корнелий
Иванович, памятью наших общих предков прошу, погляди на фото моей Тулички,
а вдруг?
И женщина, не оборачиваясь, протянула Удалову небольшую любительскую
фотографию, на которой несложно было узнать таинственную красавицу,
которая объяснялась Удалову в любви на Альдебаране.
- Ах! - сказал Удалов и замолк от взорвавшихся в нем чувств.
- Что? - воскликнула несчастная мать, обернувшись к Корнелию. - Я
чувствую, что вы ее видели.
- Да, - ответил Удалов. - Она подошла ко мне на Альдебаране и
объяснилась в любви.
- Так просто и подошла?
- Это и удивительно.
- Первая подошла?
- Первая.
- Мерзавец ты, Удалов, - возмутилась уборщица. - Хоть и земляк по
происхождению. Моя дочь думает только о генетико-математической
лингвистике в области футурологии и никогда, повторяю, никогда не подойдет
к незнакомому мужчине.
- Вы, конечно, извините, - сказал Удалов. - Я, может, и заблуждаюсь.
Может, просто очень похожая девушка. Но на меня она произвела
неизгладимое...
Уборщица из Атлантиды вырвала из рук Удалова фотографию и выбежала из
номера.
Удалов постоял посреди комнаты, тяжело вздохнул, пожал плечами и
сказал вслух:
- Нет, это не ошибка.
Голубые призывающие глаза стояли перед его мысленным взором.
Впервые в жизни Удалову захотелось написать стихотворение о любви.
Он даже стал искать бумагу и карандаш, но в этот момент в дверь
постучали.
6. УДАЛОВ ПРОДОЛЖАЕТ ПРЕБЫВАТЬ НА КОНФЕРЕНЦИИ И ВСТУПАЕТ В СДЕЛКУ
За дверью стоял знакомый кузнечик, который успел переодеться в
фиолетовый наряд, схожий с фраком. В твердые блестящие уши он вставил по
цветочку, пахнущему пряно и сильно, а носки его башмаков непрестанно
шевелились.
- Очень модно, - сообщил Тори Удалову. - В них электромоторчики.
Хочешь купить?
Кузнечик был оживлен, вел себя, как старый приятель, сразу уселся в
кресло и спросил, нет ли чего выпить прохладительного.
Удалов ответил, что и сам бы не отказался.
- Ах ты, провинция, провинция, - засмеялся кузнечик-синхронист. Он
нажал на кнопку в ручке кресла, и в стене откинулась дверца, за которой,
подсвеченные оранжевым, стояли бокалы и сосуды разной формы.
- Мне только не крепкого, - сказал Удалов. - Я чуть не утонул. К тому
же женщину обидел.
- Рассказывай, - сказал кузнечик, разливая прохладительные напитки.
Рассказ Удалова вызвал в новом приятеле смех, сочувствие и понимание.
- С этой красавицей загадка, - сказал он наконец. - Хотя я
предпочитаю брюнеток. Я этим займусь. Но вообще-то я пришел тебе кое-что
