- Отлично! - сказал я.
Именно так оно и вышло.
На обратном пути: Сенчури-Бульваром на восток, вниз до Креншоу, вверх
по 8-й Авеню, потом с Арлингтона на Уилтон. Я решил забрать белье из
стирки и свернул направо по Беверли-Бульвару, заехал на стоянку за
прачечной Силверетт и припарковался. Пока я все это делал, мимо прошла
черная девчонка в красном платье. Жопа у нее покачивалась великолепно -
изумительнейшая кривая. Потом какое-то здание перекрыло мне обзор.
Ну и движения у нее: будто бы жизнь одарила гибкой грацией всего
нескольких баб, а остальных кинула. Вот у нее как раз и была эта
неописуемая грация.
Я вышел на тротуар и стал наблюдать за ней сзади. Я видел, как она
оглянулась. Затем остановилась и уставилась на меня через плечо. Я вошел в
прачечную. Когда я выходил со шмутками, она уже стояла возле моего фолька.
Я сложил вещи внутрь с пассажирской стороны. Потом перешел на
водительскую. Она стояла прямо передо мной. Лет 27, очень круглое лицо,
бесстрастное. Мы стояли очень близко друг к другу.
- Я видела, как вы на меня смотрели. Зачем вы на меня смотрели?
- Я извиняюсь. Я не хотел вас обидеть.
- Я хочу знать, почему вы на меня смотрели. Вы на меня просто лыбились.
- Послушайте, вы - красивая женщина. У вас прекрасная фигура. Я увидел,
как вы проходите мимо и решил посмотреть. Я ничего не мог с собой поделать.
- Хотите встретиться сегодня вечером?
- Ну, это было бы здорово. Но я уже иду на свидание. У меня кое-что уже
есть.
Я обошел ее вокруг, направляясь к своему месту. Открыл дверцу и сел.
Она отошла. При этом я слышал, как она шепчет:
- Остолоп беломазый.
Я достал почту - ничего. Надо перегруппироваться. Не хватает чего-то
нужного. Я заглянул в холодильник. Пусто. Я вышел наружу, забрался в
фольксваген и поехал в винную лавку Синий Слон. Купил квинту Смирнова и
немного 7-АПа. Возвращаясь к себе, уже по дороге, я понял, что забыл
купить сигарет.
Я направился на юг, вниз по Западной Авеню, свернул влево на Бульвар
Голливуд, затем вправо по Серрано. Я пытался выехать к какому-нибудь
шланбою - купить покурить. На самом углу Серрано и Сансета стояла еще одна
черная девчонка в интенсивно желтом, на черных шпильках и в мини-юбке. Она
строяла в этой своей юбчонке, а я мог разглядеть легкий мазок голубых
трусиков.
Она пошла по тротуару, и я поехал рядом. Она делала вид, что не
замечает меня.
- Эй, бэби!
Та остановилась. Я подтянулся к обочине. Она подошла к машине.
- Как поживаешь? - спросил ее я.
- Нормально.
- Ты что, приманка? - спросил я.
- Это в каком смысле?
- Это в том смысле, - пояснил я, - что откуда я знаю, что ты не из
ментовки?
- А я откуда знаю, что ты не из ментовки?
- Посмотри на мою рожу. Я разве похож на легавого?
- Ладно, - сказала она, - заезжай за угол и стой. За углом я к тебе
сяду.
Я завернул за угол и встал перед Мистером Знаменитым Бутербродом Из
Нью-Джерси. Она распахнула дверцу и села.
- Чего тебе надо? - Ей было за тридцать, и в центре ее улыбки торчал
один сплошной золотой зуб. Она никогда не обанкротится.
- Отсосать, - ответил я.
- Двадцать долларов.
- Ладно, поехали.
- Поезжай по Западной до Франклина, сверни влево, перейди на Гарвард и
еще раз вправо.
Когда мы добрались до Гарварда, машину ставить было уже некуда.
Наконец, я парканулся в красной зоне, и мы вышли.
- Иди за мной, - велела она.
Это была полуразвалившаяся многоэтажка. Не доходя до вестибюля, она
свернула вправо, и я пошел за нею вверх по цементной лестнице, поглядывая
на ее жопу. Странно, но жопа есть у всех. Почти грустно как-то. Однако
жопы ее мне не хотелось. Я прошел за ней по коридору и вверх еще по
каким-то ступенькам. Мы пользовались чем-то вроде пожарной лестницы вместо
лифта. Зачем она так делала, я понятия не имел. Но мне нужна разминка -
если я собираюсь писать большие толстые романы в таком же преклонном
возрасте, как и Кнут Гамсун.
Наконец, мы добрались до ее квартиры, и она вытащила ключ. Я схватил ее
за руку.
- Секундочку, - сказал я.
- Что такое?
- У тебя там внутри - парочка здоровых черных ублюдков, которые мне
гунды дадут и выставят впридачу?
- Нет, там никого нет. Я живу с подругой, а ее нет дома. Она работает в
Бродвейском Универмаге.
- Дай-ка мне ключ.
Я открыл дверь - сначала медленно, а потом пинком распахнул.
Заглянул внутрь. Пика у меня с собой, но я не полез. Она закрыла за
нами дверь.
- Проходи в спальню, - пригласила она.
- Минуточку....
Я рывком распахнул дверь чулана и прощупал всю одежду.
Ничего.
- Ты на каком говне сидишь, чувак?
- Я ни на каком говне не сижу!
- Ох, Господи...
Я вбежал в ванную и дернул на себя занавеску душа. Никого. Зашел в
кухню, отодвинул целлофановую шторку под раковиной. Одно переполненное
грязное пластмассовое мусорное ведро. Проверил вторую спальню, чуланчик в
ней. Заглянул под двуспальную кровать. Пустая бутылка из-под риппла. Я
вышел.
- Иди сюда, - сказала она.
Крохотная спаленка, больше похожая на альков. Диванчик с грязными
простынями. Одеяло валялось на полу. Я расстегнул ширинку и вывалил его.
- Двадцать баксов, - сказала она.
- Сначала губами поработай над этим уебком! Отсоси его досуха!
- Двадцатку.
- Я цену знаю. Заработай. Выцеди мне яйца.
- Двадцатку вперед....
- Ах вот как? Я дам тебе двадцатку, а откуда я знаю, что ты не заорешь
полиции? Откуда я знаю, что твой 7-футовый братец-баскетболист не свалится
с финкой на мою жопу?
- Двадцатку вперед. И не волнуйся. Я тебя отсосу. Я тебя хорошенько
отсосу.
- Я тебе не верю, блядина.
Я застегнулся и навалил оттуда по-быстрому, сбежал по всем тем
цементным лестницам. Добежал до низу, прыгнул в фольксваген и рванул домой.
Я начал пить. Просто звезды не в порядке.
Зазвонил телефон. Бобби.
- Ты посадил Айрис на самолет?
- Да, Бобби, и я еще хочу сказать тебе спасибо, что ты для разнообразия
не влез своими лапами на этот раз.
- Слушай, Хэнк, это ты сам чего-то перемудрил. Ты старый, ты
притаскиваешь к себе всех этих молоденьких курочек, а потом начинаешь
психовать, когда подваливает молодой кошак. У тебя просто очко играет.
- Самосомнение... нехватка уверенности, правильно?
- Ну-у...
- Ладно, Бобби.
- В любом случае, Валери тут спрашивает, не хочешь ли ты зайти
пропустить.
- Почему нет?
У Бобби было крутое говно, настоящее крутое говно. Мы дунули. И много
новых кассет к стерео. К тому же, у него был мой любимый певец, Рэнди
Ньюмэн, и он включил Рэнди, но только на среднюю громкость, как я его и
попросил.
И вот мы сидели, слушали Рэнди, курили, и тут Валери начала устраивать
показ мод. У нее был десяток сексуальных прикидов из Фредерикса. С той
стороны двери в ванную висело 30 пар туфель.
Валери вышла и загарцевала на 8-дюймовых шпильках. Она едва могла идти.
Пошарахалась немного по комнате, качаясь на этих каблуках. Зад у нее
отклячивался, а крохотные соски, жсткие и напряженные, выпирали из-под
прозрачной блузки. На лодыжке звякал тоненький золотой браслет. Она резко
развернулась к нам лицом и проделала несколько легких сексуальных па.
- Боже, - вымолвил Бобби, - ох.... Господи!
- Господи ты Боже мой Царица Небесная! - сказал я.
Когда Валери проходила мимо, я дотянулся и цапнул ее за жопу. Я жил.
Ништяк. Валери нырнула в сральник сменить костюм.
С каждым новым выходом она становилась вс лучше, вс безумнее, дичее.
Весь процесс развивался в сторону какого-то оргазма.
Мы пили и курили, а Валери вс выходила к нам и выходила.
Дьявольское шоу просто.
Она села мне на колени, и Бобби щелкнул несколько фоток.
Ночь изнашивалась. Потом я вдруг оглянулся - Валери с Бобби не было. Я
зашел в спальню - там лежала на кровати Валери, вся голая, если не считать
шпилек. Тело у нее было твердым и стройным.
Бобби был еще одет - он сосал Валери груди, переходя от одной к другой.
Ее соски гордо стояли.
Бобби поднял на меня взгляд.
- Эй, старик, я слыхал, ты выживался, как здорово ты пизду ешь. Как
насчет?
Бобби нырнул и раздвинул Валери ноги. Волосы у нее на пизде были
длинные, перепутанные и взъерошенные. Бобби залез прямо в них и стал
лизать клитор. У него неплохо получалось, но не хватало воодушевления.
- Одну минутку, Бобби, ты неправильно делаешь. Давай, я тебе покажу.
Я тоже туда опустился. Начал далеко сзади и медленно продвигался к ней.
Потом дошел. Валери ответила. Причем, слишком. Она обхватила ногами мне
голову так, что не вздохнуть, ни охнуть. Уши мои расплющились. Я вытащил
оттуда голову.
- Ладно, Бобби, видишь?
Бобби не ответил. Он отвернулся и ушел в ванную. Ботинок и штанов на
мне уже не было. Мне нравилось хвастаться ногами, когда я пил. Валери
протянула ко мне руки и увлекла за собой на постель. Затем изогнулась над
моим хуем и взяла его в рот. Тут она была не очень хороша по сравнению со
многими.
Она начала по-старинке, с головки, и помимо этого мало что могла
предложить.
Работала она долго, и я чувствовал, что вряд ли мне что-нибудь удастся.
Я оттащил ее голову, положил на подушку и поцеловал ее. Затем оседлал. Я
сделал 8 или 10 толчков, когда услышал за нами Бобби.
- Я хочу, чтобы ты ушел, мужик.
- Бобби, да что не так, к чертовой матери?
- Я хочу, чтобы ты вернулся к себе.
Я вытащил, встал, вышел в переднюю комнату и надел штаны с ботинками.
- Эй, Четкий Папа, - позвал я Бобби, - что случилось?
- Я не хочу тебя здесь видеть.
- Хорошо, хорошо....
Я вернулся к себе. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как я
посадил Айрис Дуарте на этот самолет. Она уже должна быть в Ванкувере. Вот
черт. Айрис Дуарте, спокойной тебе ночи.
97
Я получил письмо по почте. Обратный адрес был где-то в Голливуде.
Дорогой Чинаски:
Я только что прочла почти все ваши книги. Я работаю машинисткой в одном
месте на Чероки-Авеню. Я повесила ваш портрет над своим рабочим местом.
Это плакат с одного из ваших литературных вечеров. Люди меня спрашивают:
Кто это? - и я отвечаю: Это мой приятель, - и они говорят: Боже ты мой!
Я дала почитать своему начальнику ваш сборник рассказов Зверь С Тремя
Ногами, и он сказал, что ему не понравилось. Он сказал, что вы не знаете,
как надо писать. Он сказал, что это говно и дешевка.
Он по этому поводу сильно рассердился.
Как бы то ни было, мне нравятся ваши вещи, и мне бы хотелось с вами
встретиться. Говорят, что я довольно неплохо затарена. Хотите убедиться?
с любовью, Валенсия Она оставила два телефонных номера - один на
работе, один дома.
Времени было около полтретьего. Я набрал рабочий.
- Да? - ответил женский голос.
- Валенсия там?
- Это Валенсия.
- Это Чинаски. Я получил ваше письмо.
- Я так и думала, что вы позвоните.
- У вас сексуальный голос, - сказал я.
- У вас тоже, - ответила она.
- Когда я могу вас увидеть? - спросил я.
- Ну, сегодня вечером я ничего не делаю.
- Ладно. И как насчет сегодня?
- Хорошо, - сказала она, - увидимся после работы. Можете меня встретить
в этом баре на Бульваре Кахуэнга, в Одиночном Окопе.
Знаете, где это?
- Да.
- Тогда увидимся около шести....
Я подъехал и остановился возле Одиночного Окопа.
Зажег сигарету и немного посидел просто так. Потом вылез и зашел в бар.
Кто из них Валенсия? Я стоял, и никто мне ничего не говорил. Я подошел к
бару и заказал двойную водку-7. И тут услышал свое имя:
- Генри?
Я обернулся - в кабинке сидела одна блондинка. Я взял напиток и подсел
к ней. Около 38-ми и совершенно не затарена. Ушла в семя, чуть-чуть
толстовата. Груди очень крупные, но утомленно проседали. Коротко
подстриженные светлые волосы. Очень много грима на лице, да и выглядит
усталой. Она была в брюках, кофточке и сапогах. Бледно-голубые глаза. По
многу браслетов на каждой руке. Ее лицо ничего не выдавало, хотя когда-то
