психиатров тоже сюда ездит.
Я поставил 5 на победителя на 6 лошадь и мы отправились смотреть заезд.
Я всегда предпочитал лошадей с ранним стартом, особенно если они вылетают
в последнем заезде. Игроки называли таких лодырями, но ведь всегда
получаешь лучшую цену за те же самые способности, что и у зубрил,
финиширующих резко. Я получил 4 к одному за своего лодыря; он опередил на
2 с половиной корпуса и оплачивался 10.20 долларами на каждые 2. Я был в
выигрыше в 25.50 баксов.
- Давай возьмем чего-нибудь выпить, - предложил я Тане. - Бармен здесь
делает лучшие Кровавые Мэри во всей Южной Калифорнии.
Мы пошли в бар. Там попросили танины документы. Мы получили напитки.
- Кто тебе нравится в следующем заезде? - спросила Таня.
- Заг-Зиг.
- Думаешь, выиграет?
- А у тебя две груди?
- А ты заметил?
- Да.
- Где тут дамская комната?
- Два раза направо.
Как только Таня ушла, я заказал еще одну КМ. Ко мне подошел черный
парень. На вид ему был полтинник.
- Хэнк, старик, как поживаешь?
- Держусь.
- Мужик, мы в натуре по тебе скучаем на почте. Ты был у нас одним из
самых смешных парней. В смысле, нам тебя очень не хватает.
- Спасибо, скажи ребятам, что я привет передавал.
- А сейчас что делаешь, Хэнк?
- О, стучу на машинке.
- Это в каком смысле?
- Стучу на машинке....
Я поднял руки и попечатал по воздуху.
- В смысле, машинисткой в конторе?
- Нет, пишу.
- Что пишешь?
- Стихи, рассказы, романы. Мне за это платят.
Он посмотрел на меня. Потом отвернулся и отошел.
Вернулась Таня.
- Какой-то сукин сын пытался меня снять!
- Во как? Извини. Надо было пойти с тобой.
- Нет, какой хам, а? Терпеть не могу таких типов!
Мерзость какая!
- Если б у них было хоть немного оригинальности, было б лучше. У них
просто нет воображения. Может, поэтому они совсем одни.
- Я поставлю на Заг-Зига.
- Пойду куплю тебе билетик....
Заг-Зиг просто не раскочегарился. Он пришел к воротам слабо, жокей
уныло сшиб побелку со столбика своим хлыстом. Заг-Зиг хило оторвался,
потом помчался вприскочку. Опередил всего одну лошадь. Мы вернулись в бар.
Ну и заездик, бля, с 6 к 5 попыткам.
Мы взяли две Мэри.
- Так тебе нравится, когда берут за щеку? - спросила меня Таня.
- Вс зависит. Некоторые это хорошо делают, а большинство не умеет.
- Ты здесь когда-нибудь с друзьями встречаешься?
- Только что встретился, перед предыдущим заездом.
- С женщиной?
- Нет, с парнем, на почте работает. У меня, на самом деле, нет друзей.
- У тебя есть я.
- Девяносто фунтов ревущего секса.
- И это - вс, что ты во мне видишь?
- Конечно, нет. У тебя еще есть эти огромные, огромные глаза.
- Ты не очень-то мил.
- Пойдем, на следующий заезд успеть надо.
Мы успели на следующий заезд. Она поставила на своих, я - на своих. Оба
проиграли.
- Поехали отсюда, - предложил я.
- Ладно, - согласилась Таня.
Вернувшись ко мне, мы сели на тахту выпивать. На самом деле, она
неплохая девчонка. Есть в ней что-то печальное. Носит платья и шпильки, и
лодыжки у нее ничего. Я не вполне был уверен, чего именно она от меня
ожидала.
Мне не хотелось обижать ее. Я ее поцеловал. Длинный, тонкий язычок
затрепетал у меня во рту. Я подумал о серебристой рыбке тарпон. Во всем
столько печали, даже когда вс получается.
Потом Таня расстегнула мне ширинку и взяла мой хуй в рот.
Вытянула его и взглянула на меня. Она стояла на коленях у меня между
ног.
Смотрела мне прямо в глаза и обводила языком головку. У нее за спиной
остатки солнца протекали сквозь мои грязные жалюзи. Потом приступила. Она
абсолютно не владела никакой техникой; она ничегошеньки не знала о том,
как это надо. Прямое и простое покусывание и полизывание. Как лобовой
гротеск оно прекрасно, но трудно списать его на прямой гротеск. Я до этого
пил, и теперь мне не хотелось ранить ее чувства. Поэтому я рванул в страну
грез: мы оба лежим на пляже, и нас окружает человек 45 или 50, и мужчин, и
женщин, большинство - в купальных костюмах. Собрались вокруг тесным
кругом. Солнце стоит высоко, море накатывает и откатывает, и его хорошо
слышно. Время от времени две-три чайки вьют низкие круги у нас над
головами.
Таня сосала и покусывала, а они смотрели, и я слышал их замечания:
- Господи, глянь, как захватывает!
- Дешевая охуевшая потаскуха!
- Отсасывает у мужика на 40 лет старше!
- Оттащите ее! Она ненормальная!
- Нет, постойте! Как набрасывается, а?
- И ПОСМОТРИТЕ на эту штуку только!
- УЖАС!
- Эй! Я ей щас в жопу засажу, пока она занята!
- Она СУМАСШЕДШАЯ! БЕРЕТ ЗА ЩЕКУ У ЭТОГО СТАРОГО МУДАКА!
- Давайте подпалим ей спинку спичками!
- СМОТРИ, ВО ДАЕТ!
- СОВСЕМ СПЯТИЛА!
Я нагнулся, схватил Таню за голову и всадил свой хуй прямо в центр ее
черепа.
Когда она вышла из ванной, я уже приготовил два стакана. Таня
отхлебнула и посмотрела на меня.
- Тебе понравилось, правда? Я так и поняла.
- Ты права, - ответил я. - Тебе симфоническая музыка нравится?
- Фолк-рок, - сказала она.
Я подошел к приемнику, передвинул на 160, включил его, врубил погромче.
Приехали.
104
Я отвез Таню в аэропорт на следующий день. Мы выпили в том же баре.
Мулатки нигде не видать; вся эта нога сейчас с кем-то другим.
- Я тебе напишу, - сказала Таня.
- Хорошо.
- Ты думаешь, я потаскушка?
- Нет. Ты любишь секс, а в этом ничего дурного нет.
- Да ты и сам от него шалеешь.
- Во мне много пуританского. А пуритане наслаждаются сексом больше кого
бы то ни было.
- Ты действительно ведешь себя невиннее любых других мужиков из всех,
кого я знала.
- В каком-то смысля я всегда был девственником....
- Вот бы о себе так сказать.
- Еще выпьешь?
- Конечно.
Мы пили молча. Потом пришло время посадки. На прощанье я поцеловал Таню
рядом с контрольным постом, спустился вниз на эскалаторе.
Возвращение домой прошло без событий. Я думал: что ж, я снова один.
Надо хоть написать что-нибудь, еби его мать, - или же снова в дворники
подаваться. Обратно на почту меня никогда уже не возьмут. Человек должен
быть на своем месте, как говорится.
Я въехал во двор. В почтовом ящике ничего. Я сел и набрал Сару.
Та была в Таверне.
- Как оно вс? - спросил я.
- Эта сука уехала?
- Уехала.
- Давно?
- Только что посадил на самолет.
- Тебе она понравилась?
- У нее были кое-какие качества.
- Ты ее любишь?
- Нет. Послушай, мне бы хотелось тебя увидеть.
- Я не знаю. Мне было ужасно трудно это вс. Откуда я знаю, что ты не
поступишь так снова?
- Никто никогда не может быть вполне уверен в том, что сделает.
Ты и сама не уверена, как поступишь.
- Я знаю, как мне бывает.
- Слушай, я ведь даже не спрашиваю, чем ты занималась, Сара.
- Спасибо, ты очень добрый.
- Я бы хотел тебя увидеть. Сегодня вечером. Приезжай.
- Хэнк, ну, я не знаю....
- Приезжай. Просто поговорим.
- Я просто дьявольски расстроена. Мне плохо как черту было.
- Слушай, давай, я так скажу: ты у меня - номер первый, а второго
номера вообще не существует.
- Ладно. Буду около семи. Слушай, меня два клиента ждут....
- Хорошо. Увидимся в семь.
Я положил трубку. Сара в самом деле - добрая душа. Потерять ее ради
Тани - просто смешно. Однако, и Таня кое-что мне дала. Сара же заслуживает
лучшего обращения. Люди обязаны друг другу некой верностью, что ли, - даже
если не женаты. В каком-то смысле, доверие должно заходить еще глубже
именно потому, что оно не освящено законом.
М-да, нам нужно вино, хорошее белое вино.
Я вышел, сел в фольксваген и подъехал к винной лавке рядом с
супермаркетом. Мне нравится часто менять винные лавки, поскольку продавцы
запоминают твои привычки, если приходишь денно и нощно и закупаешь
огромные количества. Я ощущал их недоумение, почему это я еще не сдох, и
от этого мне становилось неловко. Возможно, правда, они ни о чем подобном
и не думают, но человек, в конце концов, становится параноиком, когда у
него по 300 бодунов в году.
В этой новой точке я нашел четыре бутылки хорошего белого вина и вышел
с ними наружу. Снаружи стояли четверо пацанов-мексиканцев.
- Эй, мистер! Дай нам немного денег! Эй, мужик, ну дай денег-то!
- Зачем вам?
- Надо, мужик, надо, сам знаешь!
- Коки купить?
- Пепси-колы, чувак!
Я дал им 50 центов.
(БЕССМЕРТНЫЙ ПИСАТЕЛЬ ПРИХОДИТ НА ВЫРУЧКУ УЛИЧНЫМ БЕСПРИЗОРНИКАМ)
Они убежали прочь. Я распахнул дверцу фолька и поставил вино на
сиденье. Не успел я этого сделать, как мимо пронесся фургон, его дверца с
лязгом распахнулась. Изнутри грубо выпихнули женщину. Молодая мексиканка,
года 22, без грудей, в серых брючках. Черные волосы - немыты и жидки.
Мужик орал на нее из кабины:
- БЛЯДЬ ПРОКЛЯТАЯ! БОЛЬНАЯ ЕБАНАЯ БЛЯДЬ! ДАВНО ПОРА БЫЛО ТЕБЕ
ПИНКА ПОД СРАКУ ДАТЬ!
- ТУПОЕ МУДАЧЬЕ! - орала в ответ та. - А ОТ ТЕБЯ ГОВНОМ ВОНЯЕТ!
Мужик выскочил из фургона и побежал за ней. Она рванула в сторону
винной лавки. Он увидел меня, бросил погоню, вернулся в кабину и с ревом
дернул по стоянке, затем развернулся и укатил вниз по Бульвару Голливуд.
Я подошел к ней.
- С вами вс в порядке?
- Да.
- Я могу для вас что-нибудь сделать?
- Да, отвезите меня на Ван-Несс. Угол Ван-Несс и Фрэнклина.
- Хорошо.
Она залезла в фольксваген и мы выехали на Голливуд.
Я свернул вправо, потом влево - и мы оказались на Фрэнклине.
- А у тебя много вина, правда? - спросила она.
- Угу.
- Я думаю, мне выпить надо.
- Выпить почти всем надо, только они об этом не знают.
- Я знаю.
- Можем ко мне поехать.
- Ладно.
Я развернулся, направляясь обратно.
- У меня есть немного денег, - сказал я ей.
- 20 баксов, - ответила она.
- За щеку берешь?
- Как никто другой.
Когда мы добрались до дому, я нацедил ей стакан вина. Оказалось теплым.
Она не возражала. Я тоже выпил теплого. Потом стащил с себя штаны и
вытянулся на постели. Она вошла в спальню вслед за мной. Я вытянул из
трусов свою квелую нитку. Она на нее сразу набросилась. Она была ужасна -
совершенно никакого воображения.
Да это чистое говно, подумал я.
Я поднял с подушки голову.
- Давай же, малышка, начинай! Какого хуя ты там делаешь?
У меня никак не получалось отвердеть. Она его сосала и смотрела мне в
глаза. Худшая сосюра, что у меня вообще была. Она потела, наверное, минуты
две, потом отползла. Вытащила из сумочки носовой платок и сплюнула в него,
как будто сперму отхаркивала.
- Эй, - сказал я, - какого это черта ты мне тут вешаешь? Я не кончил.
- Нет, кончил, кончил!
- Эй, ну уж я-то знаю!
- Ты спустил мне прямо в рот.
- Кончай херню пороть! Ну-ка вниз!
Она начала заново, но так же погано. Я не стал ей мешать, надеясь на
лучшее. Блядина еще та. Она кусала и сосала. Как будто только
притворялась, что берет, как будто мы оба всего лишь притворялись. Мой хуй
оставался мягок. Она продолжала.
- Ну ладно, ладно, - сказал я, - хватит уже. Забудь об этом. - Я
дотянулся до штанов и вытащил из кармана бумажник. - Вот твоя двадцатка.
Теперь можешь идти.
- Как насчет прокатиться?
- Ты меня только что прокатила.
- Мне надо на угол Фрэнклина и Ван-Несс.
- Ладно.
Мы вышли к машине, и я отвез ее на Ван-Несс. Отъезжая, я заметил, как
она подняла руку с оттопыренным большим пальцем. Она ехала стопом.
Вернувшись, я позвонил Саре еще раз.
- Ну, как оно вс? - спросил я.
- Сегодня - медленно.
- Ты по-прежнему приезжаешь вечером?
- Я же сказала, что да.
- У меня есть хорошее белое вино. Все будет как в старые времена.
- А ты еще с Таней встречаться собираешься?
- Нет.
- Не пей ничего, пока я не приеду.
- Ладно.
- Мне идти надо.... Только что клиент зашел.
- Хорошо. До вечера.
Хорошая женщина Сара. Мне следует подтянуться. Мужику нужно много баб
