- Мне есть нужно, жить где-то и одеваться. Купите мне еще выпить.
Бабетта кивнула бармену, и я получил новый стакан.
Мы прижимались друг к другу ногами.
- Я - крыса, - сообщил я ей, - у меня запоры и не стоит.
- Насчет запоров - не знаю. Но то, что вы крыса - это точно, и у вас
стоит.
- Какой у вас номер телефона?
Бабетта полезла в сумочку за ручкой.
И тут зашли Сесилия и Валери.
- О, - сказала Валери, - вот где эти мерзавцы. Я же тебе говорила. В
ближайшем баре.
Бабетта соскользнула с табуретки и вышла наружу. Я видел ее сквозь
жалюзи на окнах. Она уходила прочь, по набережной, и у нее было тело.
Гибкое, как ива. Оно качнулось на ветру и пропало из виду.
82
Сесилия сидела и смотрела, как мы пьем. Я видел, что противен ей. Ем
мясо. У меня нет бога. Нравится ебаться. Природа меня не интересует. Я
никогда не голосовал. Люблю войны. От открытого космоса мне скучно. От
бейсбола скучно. От истории скучно. От зоопарков мне тоже скучно.
- Хэнк, - сказала она, - я выйду ненадолго наружу.
- А что там, снаружи?
- Я люблю смотреть, как люди в бассейне купаются. Мне нравится, когда
им хорошо.
Сесилия встала и вышла.
Валери рассмеялась. Бобби рассмеялся.
- Ладно, значит, я ей в трусики не полезу.
- А хочется? - спросил Бобби.
- Тут оскорблен не столько мой позыв к сексу, сколько мое эго.
- И о возрасте своем не забудь, - сказал Бобби.
- Нет ничего хуже старой свиньи-шовиниста, - ответил я.
Мы пили дальше молча.
Через час или около того Сесилия вернулась.
- Хэнк, я хочу уехать.
- Куда?
- В аэропорт. Я хочу улететь в Сан-Франциско. У меня все вещи - с собой.
- Я-то не против. Но сюда нас привезли Валери и Бобби на своей машине.
Может, им пока не хочется уезжать.
- Мы отвезем ее в Л.А., - сказал Бобби.
Мы уплатили по счету, сели в машину, Бобби - за руль, Валери - рядом, а
Сесилия и я - назад. Сесилия отстранилась от меня, прижавшись к дверце, -
как можно дальше.
Бобби включил магнитофон. Музыка обрушилась на заднее сиденье волной.
Боб Дилан.
Валери протянула нам кропаль. Я дернул, потом попробовал передать его
Сесилии. Та съежилась. Я вытянул руку и погладил ее по колену, сжал его.
Она ее оттолкнула.
- Эй, парни, ну, как вы там, сзади? - спросил Бобби.
- Это любовь, - ответил я.
Мы ехали час.
- Вот аэропорт, - сказал Бобби.
- У тебя еще два часа, - сказал я Сесилии. - Можем вернуться ко мне и
подождать.
- Все в порядке, - ответила та. - Я хочу пойти сейчас.
- Но что же ты будешь делать два часа в аэропорту? - спросил я.
- О, - сказала Сесилия, - я просто люблю аэропорты.
Мы остановились перед терминалом. Я выпрыгнул, выгрузил ее багаж. Пока
мы стояли вместе, Сесилия привстала на цыпочки и чмокнула меня в щеку. Я
не стал ее провожать.
83
Я согласился читать на севере. Днем перед чтениями я сидел в номере
Холидей-Инна и пил пиво с Джо Вашингтоном, организатором, местным поэтом
Дадли Бэрри и его дружком Полом. Дадли недавно вышел из чулана и объявил,
что он - гомик. Он нервничал, был жирен и амбициозен. И постоянно
расхаживал взад-вперед.
- Ты хорошо читать будешь?
- Не знаю.
- Ты привлекаешь к себе толпы народу. Господи, как тебе это удается?
Они вокруг всего квартала в очередь выстроились.
- Любят кровопускания.
Дадли схватил Пола за ягодицы.
- Я тебя вспорю и выпотрошу, малыш! А потом можешь вспороть меня!
Джо Вашингтон стоял у окна.
- Эй, гляди, вон Уильям Берроуз идет через дорогу. У него номер рядом с
твоим. Он завтра вечером читает.
Я подошел к окну. И впрямь Берроуз. Я отвернулся и открыл новое пиво.
Мы сидели на третьем этаже. Берроуз поднялся по лестнице, прошел мимо
моего окна, открыл свою дверь и скрылся внутри.
- Хочешь с ним познакомиться? - спросил Джо.
- Нет.
- Я зайду к нему на минутку.
- Давай.
Дадли и Пол хватали друг друга за жопы. Дадли ржал, а Пол хихикал и
заливался румянцем.
- А чего бы вам, парни, наедине не разобраться?
- Какой же он хорошенький, а? - спросил Дадли. - Обожаю мальчишечек!
- Меня больше женский пол интересует.
- Ты просто лучшего не знаешь.
- Не твоя забота.
- Джек Митчелл бегает с травести. Он о них стихи пишет.
- Те хоть, по крайней мере, на баб похожи.
- А некоторые даже лучше.
Я молча пил дальше.
Вернулся Джо Вашингтон.
- Я сказал Берроузу, что ты в соседнем номере. Я сказал:
Берроуз, Генри Чинаски - в соседнем номере. Он ответил: Ах вот как? Я
спросил, не хочет ли он с тобой познакомиться. Он ответил:
Нет.
- В таких местах холодильники следует ставить, - сказал я. - Ебаное
пиво греется.
Я вышел поискать машину со льдом. Когдя я проходил мимо номера
Берроуза, тот сидел в кресле у окна. Он взглянул на меня безразлично.
Я нашел машину и вернулся со льдом, сложил его в раковину и засунул
туда пиво.
- Ты ведь не собираешься слишком надираться, - предостерег меня Джо. -
Тогда точно языком ворочать не сможешь.
- Да им надристать. Они одного хотят - меня распять.
- 500 долларов за час работы? - спросил Дадли. - И ты называешь это
распятием?
- Ага.
- Ну, ты и Христос!
Дадли с Полом ушли, а Джо и я отправились в местную кофейню поесть и
выпить. Нашли столик. Первым делом мы обнаружили, что незнакомые люди
придвигают к нам стулья. Все мужики. Вот же говно. Сидело там и несколько
хорошеньких девчонок, но они только смотрели и улыбались - или же не
смотрели и не улыбались. Я прикинул, что те, которые не улыбались,
ненавидели меня из-за моего отношения к женщинам. Ну их на хуй.
Джек Митчелл там был и Майк Тафтс, оба поэты. Ни тот, ни другой ничем
себе на жизнь не зарабатывали, несмотря на тот факт, что поэзия им ничего
не приносила. Они существовали своей силой воли и подаяниями. Митчелл, при
всем при том, был хорошим поэтом, ему просто не везло. Он заслуживал
лучшего. Затем зашел Бласт Гримли, певец. Бласт был вечно пьян. Я ни разу
не видел его трезвым.
За столиком сидела еще пара каких-то людей, я их не знал.
- Мистер Чинаски?
Милая малютка в коротком зеленом платьице.
- Да?
- Вы не подпишите мне эту книгу?
То была ранняя книга стихов - стихов, что я написал, работая на почте,
Бегает По Комнате И Вокруг Меня. Я расписался, накарябал рисунок и передал
обратно.
- Ох, спасибо вам большое!
Она ушла. Все эти сволочи, сидевшие вокруг, погубили мне такой шанс к
действию.
Вскоре на столе оказалось 4 или 5 графинов пива. Я заказал сэндвич. Мы
пили 2 или 3 часа, затем я вернулся в номер. Закончил пиво из раковины и
уснул.
О самих чтениях почти ничего не помню, но на следующий день я проснулся
в постели один. Джо Вашингтон постучался ко мне около 11 утра.
- Эй, мужик, это было одно из самых лучших твоих чтений!
- Правда что ли? Ты мне говно не вешаешь?
- Не, самый сенокос. Вот чек.
- Спасибо, Джо.
- Ты уверен, что не хочешь встретиться с Берроузом?
- Уверен.
- Он сегодня вечером читает. Останешься послушать?
- Мне в Лос-Анжелес надо вернуться, Джо.
- А ты когда-нибудь слышал, как он читает?
- Джо, я хочу принять душ и свалить отсюда. Ты отвезешь меня в аэропорт?
- Конечно.
Когда мы уходили, Берроуз сидел в кресле у окна. Он и виду не подал,
что заметил меня. Я бросил на него взгляд и прошел мимо. Чек был со мной.
Мне не терпелось попасть на бега....
84
Я несколько месяцев переписывался с одной дамой из Сан-Франциско. Ее
звали Лайза Уэстон, и она перебивалась уроками танцев, включая балет, у
себя в студии. Ей было 32, один раз замужем, и все ее письма были длинными
и безупречно отпечатанными на розовой бумаге.
Писала она хорошо, разумно и очень мало преувеличивая. Я получал от ее
писем удовольствие и отвечал на них. Лайза держалась в стороне от
литературы, в стороне от так называемых великих вопросов. Она писала мне о
маленьких обыкновенных происшествиях, но описывала их глубоко и с юмором.
И вот так получилось: она написала, что собирается в Лос-Анжелес за
танцевальными костюмами, и не хотел бы я встретиться с ней? Я ответил, что
разумеется да, что она может остановиться у меня, но из-за нашей разницы в
возрасте ей придется спать на кушетке, а мне - на кровати. Я вам позвоню,
когда прилечу, написала она мне в ответ.
Три или четыре дня спустя зазвонил телефон. Там была Лайза.
- Я в городе, - сказала она.
- Вы в аэропорту? Я вас заберу.
- Я возьму такси.
- Дороговато.
- Так будет проще.
- Что вы пьете?
- Я много не пью. Поэтому - что хотите....
Я сел и стал ждать. Я всегда нервничаю в таких ситуациях. Когда они
накатывают, мне уже и не хочется, чтоб они были. Лайза отмечала, что она
хорошенькая, но никаких фотографий я не видел. Однажды я уже женился на
женщине, пообещал жениться, не видев ее ни разу, по переписке. Та тоже
писала интеллигентные письма, но мои 2-с-половиной года брака оказались
катастрофой.
Люди обычно намного лучше в письмах, чем в реальности. В этом смысле
они очень похожи на поэтов.
Я ходил по комнате. Потом услышал шаги по дорожке двора. Я подошел к
жалюзи и выглянул в щелочку. Неплохо. Темные волосы, аккуратно одета -
длинная юбка, закрывающая лодыжки. Она шла грациозно, высоко держа голову.
Славный нос, обычный рот. Мне нравились женщины в платьях, они
напоминали о былых днях. Она несла небольшую сумку. Постучала. Я открыл.
- Заходите.
Лайза поставила сумку на пол.
- Садитесь.
На ней было очень немного грима. Хорошенькая. Прическа стильная и
короткая.
Я передал ей водку-7, себе сделал тоже. Казалось, она спокойна.
Лица ее слегка коснулось страданье - были у нее в жизни один-два
трудных периода. У меня тоже.
- Я завтра собираюсь за костюмами. В Лос-Анжелесе есть один магазин,
очень необычный.
- Мне нравится это платье на вас. Полностью закрытая женщина
возбуждает, мне кажется. Конечно, трудно что-то сказать о ее фигуре, но
судить всегда можно.
- Вы такой, как я и думала. Вы совсем не боитесь.
- Спасибо.
- Вы мне кажетесь почти застенчивым.
- Это мой третий стакан.
- А что происходит после четвертого?
- Ничего особенного. Я его выпиваю и жду пятого.
Я вышел за газетой. Когда вернулся, Лайза поддернула свою длинную юбку
чуть выше колен. Смотрелось здорово. Прекрасные колени, хорошие ноги. День
(на самом деле - вечер) прояснялся. Из ее писем я знал, что она
приверженец здоровой пищи, как Сесилия. Только она себя вела совсем не как
Сесилия. Я сидел на другом конце кушетки и украдкой поглядывал на ее ноги.
Я всегда был человеком ног.
- У вас красивые ноги, - сказал я Лайзе.
- Вам нравятся?
Она поддернула юбку еще на дюйм. Просто безумие какое-то. Такие хорошие
ноги возникают из-под всей этой ткани. Гораздо лучше, чем мини-юбки.
После следующего стакана я придвинулся к ней поближе.
- Вы должны приехать посмотреть мою танцевальную студию, - сказала она.
- Я не могу танцевать.
- Можете. Я вас научу.
- Бесплатно?
- Конечно. Хоть вы парень и большой, но на ногу очень легки. По тому,
как вы ходите, я могу сказать, что вы смогли бы танцевать очень даже
неплохо.
- По рукам. Я буду спать на вашей кушетке.
- У меня хорошая квартира, но там есть только водяная постель.
- Ладно.
- Только вы разрешите мне для вас готовить. Хорошую еду.
- Нормально. - Я посмотрел на ее ноги. Затем поласкал одно колено.
Поцеловал ее. Она ответила мне, как одинокая женщина.
- Вы находите меня привлекательной? - спросила Лайза.
- Да, конечно. Но больше всего мне нравится ваш стиль. В вас есть некая
высокая тональность.
- У вас хорошая строка, Чинаски.
- Приходится. Мне почти 60.
- Больше похоже на 40, Хэнк.
- У вас тоже хорошая строка, Лайза.
- Приходится. Мне 32.
- Я рад, что не 22.
- А я рада, что вам не 32.
- Ночь сплошной радости, - сказал я.
Мы оба попивали свои напитки.
