- Так нечестно! Почему они не хотят, чтобы я здесь жила? Что я такого
сделала?
- Не знаю. Подумай. Может, что-то и было.
- Я ничего не могу вспомнить.
- Переезжай ко мне.
- Ты же ребенка терпеть не можешь.
- Верно.
Шли дни. Владелец оставался невидимым, он не желал никаких дел с
жильцами. Управляющая прикрывалась уведомлением о выселении. Даже Бобби
пропал из виду - ел, не отходя от телевизора, курил свою траву и слушал
свое стерео.
- Эй, дядя, - сказал он мне, - мне твоя старуха даже не нравится! Она
засохатила нашу дружбу, чувак!
- Пральна, Бобби....
Я съездил на рынок и взял несколько пустых картонных коробок.
Потом сестра Тэмми Кэти сошла с ума в Денвере, - потеряв любовника, - и
Тэмми вынуждена была съездить повидаться с нею, вместе с Дэнси. Я отвез их
на вокзал.
И посадил на поезд.
69
В тот вечер зазвонил телефон. Звонила Мерседес. Я познакомился с нею
после поэтических чтений на Пляже Венеция. Ей было лет 28, приличное тело,
довольно неплохие ноги, блондинка 5 футов и 5 дюймов ростом, голубоглазая
блондинка. Волосы длинные и слегка волнистые, она непрерывно курила.
Разговаривала она скучно, а смеялась громко и фальшиво, по большей
части.
После чтений я поехал к ней. Она жила недалеко от набережной. Я поиграл
на пианино, а она поиграла на бонгах. У нее был кувшин Красной Горы.
Косяки тоже были. Я слишком надрался, чтобы куда-то потом ехать. В ту ночь
я остался спать у нее, а утром уехал.
- Послушай, - сказала Мерседес, - я сейчас работаю с тобой по
соседству. Я подумала, может, стоит заехать.
- Давай.
Я положил трубку. Раздался еще один звонок. Тэмми.
- Слушай, я решила съехать. Через пару дней буду дома. Забери у меня из
квартиры только желтое платье, то, которое тебе нравится, и мои зеленые
туфли. Все остальное - мусор. Можешь там оставить.
- Ладно.
- Слушай, я на мели. У нас даже на еду денег не осталось.
- Я вышлю тебе 40 баксов утром, Западным Союзом.
- Какой ты милый....
Я повесил трубку. Через пятнадцать минут Мерседес была у меня. В очень
короткой юбке, сандалиях и блузке с низким вырезом. А также с маленькими
голубыми сережками.
- Травы хочешь? - спросила она.
- Конечно.
Она достала из сумочки траву и бумажки и стала скручивать кропалики. Я
выкатил пиво, и мы сидели на тахте, курили и пили.
Много не разговаривали. Я играл с ее ногами, и мы пили и курили
довольно долго.
В конце концов, мы разделись и забрались в постель, сначала - Мерседес,
следом - я. Мы начали целоваться, и я стал тереть ей пизду. Она схватила
меня за хуй. Я влез. Мерседес меня направила. У нее там была хорошая
хватка, очень плотная. Я немного помучил ее, вытаскивая его почти
полностью и елозя головкой взад и вперед. Затем проскользнул на всю
глубину, медленно, лениво. Потом неожиданно засадил раза 4 или 5, и ее
голова подскочила на подушке.
- Аррррггг... - сказала она. Потом я ослабил напор и стал гладить ее
изнутри.
Ночь была очень жаркой, и мы оба потели. Мерседес торчала от пива и
кропалей. Я решил прикончить ее с шикарным росчерком. Показать ей пару
кое-чего.
Я все качал и качал. Пять минут. Еще десять минут. Я не мог кончить. Я
начал сдавать, я размягчался.
Мерседес встревожилась.
- Давай же! - потребовала она. - Ох, да сделай же, бэби!
Это вовсе никак не помогло. Я скатился.
Непереносимо жаркая ночь. Я взял простыню и стер с себя пот. Я слышал,
как колотится сердце, пока лежал там. Сердце звучало печально.
Интересно, о чем Мерседес думает.
Я лежал, умирая, мой хуй завял.
Мерседес повернула ко мне голову. Я поцеловал ее. Целоваться - более
интимное занятие, чем ебля. Именно поэтому мне никогда не нравилось, чтобы
мои подружки ходили везде и целовали мужиков. Лучше б они их трахали.
Я продолжал целовать Мерседес, а поскольку так относился к поцелуям, то
отвердел вновь. Взобрался на нее, целуя так, будто настал мой последний
час на земле.
Мой хуй проскользнул внутрь.
На этот раз я знал, что у меня получится. Я уже чувствовал это чудо.
Я кончу ей прямо в пизду, суке. Я изолью в нее все свои соки, и она
никак уже не сможет остановить меня.
Она моя. Я армия завоевателей, насильник, я ее повелитель, я смерть.
Она беспомощна. Голова ее моталась из стороны в сторону, она стискивала
меня и хватала ртом воздух, издавая разные звуки....
- Аррргг, ууггг, ох ох... ооофф... оооохх!
Мой хуй питался ими.
Я испустил странный звук - и тут же кончил.
Через пять минут она уже храпела. Мы оба храпели.
Наутро мы сходили в душ и оделись.
- Я отвезу тебя завтракать, - сказал я.
- Ладно, - ответила Мерседес. - Кстати, мы вчера ночью ебались?
- Боже мой! Ты что - не помнишь? Да мы еблись, должно быть, минут 50!
Я ушам своим не верил. Мерседес выглядела неубежденной.
Мы пошли в одно место, за углом. Я заказал легкую глазунью с беконом и
кофе, пшеничные тосты. Мерседес - оладьи и ветчину, кофе.
Официантка принесла заказы. Я откусил от яйца. Мерседес полила оладьи
сиропом.
- Ты прав, - сказала она, - должно быть, ты меня выеб. Я чувствую, как
сперма стекает у меня по ноге.
Я решил с нею больше не встречаться.
70
Я поднялся к Тэмми со своими картонными коробками. Сначала нашел то, о
чем она говорила. Затем - и другие вещи: другие платья и блузки, туфли,
утюг, сушилку для волос, одежду Дэнси, тарелки и столовые приборы, альбом
с фотографиями. Там стояло тяжелое плетеное кресло из ротанга,
принадлежавшее ей.
Я снес вс это к себе. Получилось восемь или десять полных коробок. Я
сложил их под стенкой у себя в передней комнате.
На следующий день я поехал на станцию встречать Тэмми и Дэнси.
- Ты хорошо выглядишь, - сказала Тэмми.
- Спасибо, - ответил я.
- Мы будем жить у Мамы. Можешь нас туда отвезти. Я не смогу переть
против этого выселения. И потом - кому захочется оставаться там, где его
не хотят?
- Тэмми, я вытащил бЛльшую часть твоих вещей. Они у меня в коробках
сложены.
- Хорошо. Можно их там ненадолго оставить?
- Конечно.
Потом тэммина мать тоже поехала в Денвер проведать ее сестру, и в тот
же вечер я отправился к Тэмми надраться. Та сидела на колесах. Я принимать
не стал. Дойдя до четвертой полудюжины, я сказал:
- Тэмми, я не вижу, что ты нашла в Бобби. Он ничтожество.
Она закинула одну ногу на другую и покачала ею взад и вперед.
- Он думает, что его трп очарователен, - сказал я.
Она продолжала покачивать ногой.
- Кино, телик, трава, комиксы, порнуха - вот весь его бензобак.
Тэмми качала ногой все сильнее.
- Тебе он действительно небезразличен?
Она по-прежнему качала ногой.
- Ты ебаная сука! - сказал я.
Я дошел до двери, захлопнул ее за собой и сел в фольк. Погнал его
сквозь вс уличное движение, виляя туда и сюда, уничтожая сцепление и
передачу.
Вернулся к себе и стал загружать в машину коробки ее дряни. А кроме
этого - пластинки, одеяла, игрушки. В фольксваген, разумеется, много не
вмещалось.
Я рванул обратно к Тэмми. Подъехал и встал во втором ряду, включил
красные предупредительные огни. Вытащил коробки из машины и составил на
крыльцо. Накрыл одеялами, сверху - игрушки, позвонил в дверь и отчалил.
Когда я вернулся со второй партией, первой уже не было. Я сделал еще
одну кучу, позвонил и рванул оттуда, как баллистическая ракета.
Когда я вернулся с третьей партией, второй уже не было. Я сделал новую
кучу и позвонил в дверь. Затем снова умчался навстречу утренней заре.
Вернувшись к себе, я выпил водки с водой и обозрел то, что осталось.
Тяжелое ротанговое кресло и стоячая сушилка для волос. Я был в состоянии
сделать только одну ходку. Либо кресло, либо сушилка. Обоих фольксваген
переварить не мог.
Я выбрал кресло. Было 4 утра. Машина моя стояла во втором ряду перед
домом со включенными габаритными огнями. Я прикончил водку с водой. Я все
больше пьянел и слабел. Взял плетеное кресло - тяжесть-то какая - и понес
по дорожке к машине. Поставил, открыл переднюю дверцу рядом с местом
водителя.
Впихнул его внутрь. Попробовал закрыть дверцу. Кресло выпирало. Я
попытался вытащить его из машины. Застряло. Я выматерился и пропихнул его
глубже. Одна из ножек пробила ветровое стекло и вылезла наружу, торча в
небеса. Дверца не закрывалась по-прежнему. И близко не было. Я попробовал
протолкнуть ножку кресла еще дальше сквозь лобовое стекло, чтобы
прикрыть-таки дверцу. Она не поддавалась. Кресло застряло намертво. Я
попытался вытянуть его. Оно не пошелохнулось. Отчаянно я тянул и толкал,
тянул и толкал. Если приедет полиция - мне кранты. Через некоторое время я
изнемог. Я залез на водительское сиденье. На улице мест для стоянки не
было. Я подъехал к пиццерии, открытая дверца болталась взад-вперед. Там я
бросил машину - с открытой дверцей, с зажженным в кабине светом. (Лампочка
на потолке не выключалась.) Ветровое стекло разбито, ножка кресла торчит
изнутри в лунный свет. Вся сцена эта непристойна, безумна. Отдает
убийством и покушением. Моя прекрасная машина.
Пешком я вернулся к себе. Налил еще водки с водой и позвонил Тэмми.
- Слушай, крошка, я влип. У меня твое кресло торчит сквозь лобовое
стекло, я не могу его вытащить и засунуть внутрь тоже не могу, а дверца не
закрывается. Стекло разбито. Что мне делать? Помоги мне, ради Бога!
- Придумай сам что-нибудь, Хэнк.
Она повесила трубку.
Я набрал номер снова.
- Бэби....
Она повесила трубку. После этого она ее больше не клала:
бзззз, бзззззз, бзззз....
Я вытянулся на постели. Зазвонил телефон.
- Тэмми....
- Хэнк, это Валери. Я только что домой пришла. Я хочу тебе сказать, что
твоя машина стоит на стоянке пиццерии с открытой дверью.
- Спасибо, Валери, но я не могу ее закрыть. Там плетеное кресло
застряло в ветровом стекле.
- О, я не заметила.
- Спасибо, что позвонила.
Я уснул. Сон мой был беспокоен. Мою машину отбуксируют. Меня оштрафуют.
Я проснулся в 6.20 утра, оделся и пошел к пиццерии. Машина стояла на
месте. Всходило солнце.
Я нагнулся и схватил кресло. Оно по-прежнему не поддавалось. Я
рассвирепел и стал тянуть его и дергать, матерясь. Чем невозможнее это
казалось, тем больше я психовал. Неожиданно раздался треск дерева. Я
воодушевился, откуда-то взялась сила. В руках остался отломившийся кусок
ножки. Я взглянул на него, отшвырнул на середину улицы и снова принялся за
работу. Оторвалось еще что-то. Дни, проведенные на фабриках, за разгрузкой
вагонов, за поднятием ящиков с мороженой рыбой, за перетаскиванием туш
убитого скота на плечах принесли свои плоды. Я всегда был силен, но в
равной же степени - и ленив. Теперь я раздирал это кресло на куски.
Наконец, я вырвал его из машины. Я набросился на него прямо на стоянке. Я
расколотил его на куски, я разломал его на части. Потом собрал их все и
аккуратно сложил на чьем-то парадном газоне.
Я залез в фольксваген и нашел пустую стоянку рядом со своим двором.
Теперь оставалось только найти автомобильную свалку на Авеню Санта-Фе и
купить новое стекло. Это могло подождать. Я вернулся в дом, выпил два
стакана ледяной воды и лег спать.
71
Прошло четыре или пять дней. Зазвонил телефон. Тэмми.
- Чего ты хочешь? - спросил я.
- Слушай, Хэнк. Ты знаешь этот маленький мостик, по пути к моей маме?
- Ну.
- Так вот, там, прямо рядом с ним распродажу со двора устроили.
Я зашла и увидела эту пишущую машинку. Всего 20 баксов, и в хорошем
рабочем состоянии. Пожалуйста, купи ее мне, Хэнк.
- Зачем это тебе машинка?
- Ну, я никогда тебе не говорила, но мне всегда хотелось стать
писателем.
- Тэмми....
- Пожалуйста, Хэнк, всего лишь один последний раз. Я буду тебе другом
на всю жизнь.
- Нет.
- Хэнк....
- Ох, блядь, ну ладно.
- Встретимся на мостике через 15 минут. Я хочу побыстрее, пока ее не
забрали. Я нашла себе новую квартиру, и Филберт с моим братом помогают мне
